Хруст соленого попкорна

С Аней было точно так же, когда она сказала, что не готова пока продолжать делиться опытом про хосписы, я с уважением это принял. Хотя для меня эта история дикая. Она ведь молодая девчонка, чего там прозябает. Понятно, хочет помочь. Но ведь каждый день видеть умирающих людей, слушать их крики отчаянья и стоны безнадеги, видеть их опустошённые глаза – это реально похлеще будет любого фильма ужасов. Зачем ей всё это? Непонятно.

Ну сегодня увидимся, и она обещала всё рассказать. Может, я услышу что-то такое, что поменяет мои взгляды на всё это. Хотя вряд ли. Не подумайте, что я такой плохой. Я люблю помогать и иногда даже это делаю. Могу на субботник прийти или бабушке какой-нибудь помочь. Даже мелочь, бывает, кидаю на улице, если в моём студенческом кармане что-то задержалось. Но чтоб добровольно пойти к смертельно больным людям и с ними там нянчиться, это даже в фантастическом кино я бы не придумал.

Я вас сразу предупреждал, что Аня странноватая. Пообщаемся и посмотрим, что будет дальше.

Эпизод 3

– Аня, привет! Ты сегодня чего такая уставшая? Все нормально?

– А вообще нормально так начинать всего лишь нашу вторую встречу?

– А что я такого сказал?

– Кирилл, мне очень приятно слышать, что я выгляжу так себе.

– Я за тебя переживаю. Мне не всё равно, что происходит в жизни моих друзей, – он сделал большой акцент на последнем слове. А у тебя был опыт такой, что ты дружила с парнем без всякого там?

– Нет.

– И у меня такого не было ни с одной девчонкой. А вообще это возможно?

– А я откуда знаю!? – посмотрела на него Аня.

– Давай порассуждаем об этом. Интересно ведь.

– Ну давай.

– Вот смотри, для меня, к примеру, очень важно, чтоб с близким человеком было о чём поговорить. Ещё я люблю, когда от общения весело. То есть когда много шутишь и смеешься. А тебе что нравится?

– Мне, в принципе, всё то же самое, но ещё я люблю с близким человеком помолчать. Вот мне прям уютно, когда не надо занимать паузы болтовней. Просто быть в себе и знать, что рядом тот, кто принимает тебя такой.

– Слушай, ну потупить я тоже люблю.

– Это даже не про потупить, хотя иногда так тоже делаю. Это скорей про внутренний монолог, про разговор с самой собой. Но ты так доверяешься тому, кто рядом, что можешь расслабленно болтать внутри себя и не бояться, что тебя услышат. Понимаешь?

– Ну как тебе сказать. Не совсем. Как это, если ты молчишь, то тебя никто и не услышит. Вроде всё логично.

– Это да, но иногда твои чувства и эмоции могут быть громче любых слов. И ты либо сонастроен и понимаешь это, либо ты груб и безразличен. Мне вообще тяжело это сейчас разложить на слова. Вот скажи, тебе комфортно быть рядом с человеком, когда он молчит?

– Просто сидит и молчит?

– Да.

– Я подумаю, что он того. Зачем мы тогда встретились, если нам не о чем поговорить?

– А может, ему есть что тебе сказать. Только сейчас, именно в этот момент, он или она не готов. Или его внутренний монолог настолько сильнее внешнего, что он не может справиться с собой.

– Какой-то сумасшедший тип получается. Хочешь помолчать, сделай это где-нибудь там, а затем встречайся со мной. Аня, ну что ты так на меня смотришь? Ну что, я не прав?

– Кирилл, я не дочка судьи, чтоб решать, кто прав, а кто нет. Ты меня спросил, что я думаю по этому поводу, я ответила. К тому же мы начали про дружбу между мужчиной и женщиной, а ушли куда-то в сторону.

– Это да. Просто хочется поподробнее покопаться в теме, которую ты сейчас подняла.

– Мы же не слышим сейчас друг друга.

– Чего у тебя всё так кардинально? Я пытаюсь понять твои мысли. Ладно, если не хочешь, проехали. Скажи лучше мне, у тебя был такой опыт, что ты сначала дружила, а затем влюбилась?

– Нет. Мне всего двадцать. Я, в принципе, не так много влюблялась.

– Прикольно. Я сейчас вспомнил своего другана Ваньку, вот у него всё по классике. Я уже имена его девушек даже не запоминаю. И не поверишь, каждый раз всё по любви, да по большущей. И, конечно, вечной. Мне кажется, что он уже сам поверил в то, что заливает в ушки девчонкам.

– И они ему верят?

– Ты не представляешь. Да. Причем половина из них – сокурсницы или студентки параллельных факультетов. Я поражаюсь этой наивности. Каждая считает, что до неё всё было ошибкой и сейчас будет по-настоящему.

– Смешно. Я бы так не смогла. Для меня важно быть особенной для своего молодого человека. Чтоб он не просто мной заменил кого-то, а для начала узнал меня получше.

– Получается замкнутый круг, – резюмировал Кирилл.

– Почему это?

– Ну чтобы узнать, надо сначала подружиться. Надо много поболтать о том и о сём. А ты так не готова.

– Слушай, а что ты пристал. Я как будто кровью подписываю себе приговор.

– Ты когда-нибудь вообще влюблялась?

– Как тебе сказать.

– Скажи как есть. Вот у меня был такой случай в школе. Вроде ничего не предвещало, но в один день как током шибануло, и всё. Смотрю на одноклассницу, она вроде такая же, как была вчера, но только не для меня. Думаю о ней, мечтаю, придумываю себе всякое приятное и запретное.

– Ты ей сказал о своих чувствах?

– Нет. Представляешь, не смог. Я реально несколько раз собирался это сделать, даже пару раз порывался, но как-то всё не повод был. Она отличница, такая вся серьезная и неприступная.

– Ты так сказал, будто отличницы не могут любить. Может, они это делают на пять с плюсом!

– Ха! Классная шутка. Может, и так. Только я был троечником в те времена. Знаешь, она такая правильная, а я такой не подходящий ей совсем. Понятно, что я всё придумал. Понятно, что затрусил. Хотя сейчас думаю, что всё к лучшему. Видел её недавно и не понимаю, что со мной тогда было. Абсолютно не моего типажа девчонка. Но в то время прям химия какая-то, не мог спать ночами.

– Ну ты даёшь! – воскликнула Аня.

– Хотя, знаешь, один раз я всё же набрался смелости и позвал её на день рождения к моему другу. Она, конечно же, отказалась. Я, конечно же, сто раз на себя поругался, какой я идиот и придурок.

– Ну почему? Ты же решился, а это главное!

– Только что-то осадочек от отказа остался. Я вообще вот думаю, что любовь – это болезнь. Ею наказывают.

– Кирилл, но это полный бред!

– Не согласен. Посуди сама. В итоге всё равно все расстанутся и будут слезы и претензии.

– Знаешь, это не объяснение. В итоге всё равно все умрут, так что, теперь не жить?

– Аня, это вообще разные вещи.

– А мне кажется, очень даже похожие. Всегда неприятно наступать туда, где болит. Но если этого не делать, то как получать новый опыт? Ведь он приходит всегда через преодоление.

– Скажи мне ещё, что жизнь – это боль.

– Отчасти.

– Аня, мне за тебя страшно становится. Ты этого всего в своих хосписах насмотрелась. Ты как вообще туда попала?

– Шла, шла и попала, – отшутилась она.

– Я серьезно.

– Как? Друзья дали что-то почитать или рассказали. Я не помню уже.

– Друзья, называется.

– Но это ведь был мой выбор – идти туда волонтёром или нет. Друзья здесь ни при чём. К тому же я в любой момент могу перестать этим заниматься.

– Так перестань!

– Не хочу! Мне нравится.

– А что там может нравиться? Мне кажется, это деятельность больше для людей, которые в возрасте. Им особо нечего уже терять.

– Кирилл, ты так сейчас смешно и по-детски рассуждаешь.

– Я не ребёнок! – возмутился он.

– Но ведёшь себя как самый настоящий малыш. Возраст вообще условен. По-твоему, если человек перешёл определенную черту, то он не должен и не может чего-то хотеть. Он не хочет улыбаться с утра. Не хочет отражаться в глазах любимых. Не хочет мечтать? Он что, просто должен свой остаток жизни сложить в пакет с надписью «жалкое существование» и ждать, пока кто-то снесёт его к мусорке?

– Чего ты прям завелась?

– И какая разница, сколько мне лет? – продолжила она действительно на взводе. Если я чувствую, что могу быть полезна в этом деле, если мне подсказывает сердце, что там моё место, я иду и делаю это.