Пылающий берег

Когда они проходили мимо других темных палаток, притаившихся под яблонями, Майкл слышал тихое покашливание и шорохи. Все проснулись и прислушивались к его шагам, боясь за него, и, возможно, кто-то старался скрыть облегчение из-за того, что это не ему сегодня утром придется сразиться с аэростатами.

Майкл остановился на мгновение, когда они вышли из сада, и посмотрел на небо. Темные облака уносились к северу, между ними проглядывали звезды, но они уже бледнели перед угрозой рассвета. Эти звезды были по-прежнему чужды Майклу; и хотя он по крайней мере начал узнавать здешние созвездия, они все равно не походили на его любимые созвездия и звезды – Южный Крест, Ахернар, Аргус и другие. Он опустил взгляд и пошел дальше за Биггсом и его подпрыгивающим фонарем.

Столовая эскадрильи располагалась в старой хижине для рабочих, которую поправили и покрасили, положив на древнюю тростниковую крышу просмоленный брезент, так что внутри стало тепло и уютно.

У входа Биггс отступил в сторону.

– Я вручу вам пятнадцать фунтов выигрыша, когда вы вернетесь, сэр, – тихо сказал он.

Он никогда не желал Майклу удачи, потому что это было наихудшей из примет.

В очаге ревел огонь, и майор лорд Эндрю Киллигерран сидел перед ним, скрестив на приступке очага ноги в тяжелых ботинках, а служащий столовой убирал грязные тарелки.

– Овсянка, мой мальчик! – сообщил майор, вынимая из ровных белых зубов сигаретный мундштук и приветствуя Майкла. – С растопленным маслом и золотым сиропом. Лосось, тушенный в молоке…

Майкл передернулся.

– Я поем, когда вернусь.

Его желудок уже сжался в комок от напряжения, впав в ужас при запахе лосося. При помощи какого-то дядюшки в Генеральном штабе, который организовывал поставки, Эндрю имел возможность обеспечивать эскадрилью наилучшими продуктами, какие только могли предоставить его фамильные поместья в Горной Шотландии, – шотландской говядиной, куропатками и лососем, а в сезон охоты и олениной, а также яйцами и сыром, джемом и консервированными фруктами. А еще редким прекрасным односолодовым виски с непроизносимым названием, который поступал из семейной винокурни.

– Кофе для капитана Кортни! – крикнул Эндрю капралу, что дежурил в столовой.

Когда кофе принесли, майор сунул руку в глубокий карман своей подбитой мехом летной куртки, извлек на свет серебряную фляжку с большим дымчатым топазом на пробке и налил в горячую кружку солидную порцию спиртного.

Майкл задержал во рту первый глоток, перекатывая языком жидкость, позволяя ароматному виски пощекотать его, потом проглотил; смесь почти мгновенно согрела его пустой желудок, и он почувствовал, как алкоголь проник в его кровь.

Майор улыбнулся Эндрю через стол.

– Волшебство! – хрипло шепнул он. И в очередной раз подул на кончики пальцев правой руки.

– Эликсир жизни, мой мальчик!

Майкл любил этого щеголеватого маленького человека, как никогда не любил никакого другого мужчину, любил больше, чем собственного отца, даже больше, чем своего дядю Шона, который прежде был опорой его существования.

Но это случилось не сразу. При первой встрече у Майкла вызвали подозрения экстравагантная, почти женственная внешность Эндрю, его длинные изогнутые ресницы, мягкие полные губы, аккуратное маленькое тело, изящные руки и ноги и горделивые манеры.

Как-то вечером, вскоре после прибытия в эскадрилью, Майкл учил других новичков, как играть в боку-боку. Под его руководством одна команда соорудила человеческую пирамиду у стены столовой, а другая пыталась ее разрушить, налетая с разбега и пытаясь добраться до верха. Эндрю дождался, когда игра закончилась шумной кучей-малой, а потом отвел Майкла в сторонку и сказал ему:

– Мы все понимаем, что вы свалились на нас откуда-то из-за экватора, и стараемся принимать в расчет ваше колониальное прошлое. Однако…

Их отношения с тех пор были холодными и отстраненными, они постоянно наблюдали за тем, как другой летает и стреляет.

В детстве Эндрю научился определять направление полета красных куропаток, которые летали по ветру в каких-нибудь дюймах над вереском. Майкл обрел такое же искусство, охотясь на эфиопских бекасов и песчаных куропаток, скользивших в африканском небе. Оба они сумели использовать свой опыт при стрельбе из пулеметов Виккерса с неустойчивых станков на самолетах «сопвич-пап», с ревом носясь в трех измерениях пространства.

Они наблюдали за полетами друг друга. Умение летать было особым даром. Те, кто им не обладал, погибали в первые же три недели; те, у кого он имелся, держались немного дольше. Через месяц Майкл все еще оставался в живых, и Эндрю снова заговорил с ним, в первый раз после того вечера игры в боку-боку в столовой.

– Кортни, вы сегодня летите в паре со мной. – Вот все, что он сказал.

В общем, это должно было стать вполне рутинной переменой очереди полетов. Они собирались «окрестить» двух новичков, прибывших накануне из Англии и налетавших четырнадцать часов на двоих. Эндрю называл их «фураж для „фоккеров“», им было по восемнадцать лет, они были розовощекими и горели воинственным пылом.

– Вы учились фигурам высшего пилотажа? – спросил их Эндрю.

– Да, сэр. – В один голос. – Мы оба делали «петлю».

– Сколько раз?

Оба смущенно опустили сияющие глаза и признались:

– Один раз.

– Черт! – пробормотал Эндрю и с шумом пососал свой мундштук. – А «потеря скорости» вам знакома? Свободное падение.

Оба как будто изумились, а Эндрю схватился за лоб и застонал.

– Падение! – ласковым тоном вмешался Майкл. – Ну, это когда вы теряете скорость и вдруг просто летите вниз.

Оба покачали головой, опять одновременно.

– Нет, сэр, такого нам никто не показывал.

– Гансам вы оба очень понравитесь, – проворчал Эндрю, а потом энергично продолжил: – Так, номер первый, забудьте о петлях и прочей чепухе, вообще забудьте о высшем пилотаже – или, пока вы там будете висеть вверх ногами, гансы вышибут вам задницу через ноздри, ясно?

Оба закивали.

– Номер второй, следуй за мной, делай все так же, как я, следи за сигналами, которые я буду подавать рукой, и мгновенно их выполняй, понял?

Эндрю водрузил на голову свой шотландский берет и повязал его зеленым шарфом, служившим ему фирменным знаком.

– Ну, вперед, детки!

Ведя новичков между своими самолетами, они на полной скорости промчались над Аррасом на высоте в десять тысяч футов, и лероновские моторы истребителей «сопвич-пап» рычали во всю мощь своих восьмидесяти лошадиных сил, – принцы небес, самые совершенные летающие боевые машины, какие только сумел изобрести человек, механизмы, которые сбили Макса Иммельмана и его восхваляемый «фоккер-эйндеккер».

Стоял прекрасный день, лишь высоко-высоко плыли маленькие кучевые облачка, неспособные скрыть «ягдстаффели» бошей, и воздух был настолько чистым и прозрачным, что Майкл с расстояния в десять миль заметил старый биплан «румплер», совершавший разведывательный полет. Биплан кружил на малой высоте над позициями французов, направляя огонь немецких батарей.

Эндрю увидел «румплер» на мгновение позже Майкла и тут же подал короткий сигнал рукой. Он собирался позволить новичкам сбить разведчика. Майкл не знал другого такого командира эскадрильи, который отказался бы от легкой победы, хотя она давала возможность очередного продвижения и наград. Однако он кивнул в знак согласия, и они погнали новичков на снижение, терпеливо показывая им старую двухместную немецкую машину. Но те, не обладая тренированным глазом, никак не могли ее увидеть. И недоуменно смотрели на двух старших пилотов.

Немцы так напряженно следили за взрывами снарядов внизу, что не заметили, как сверху к ним плотным строем быстро приближается смерть. Вдруг молодой пилот, который был ближе к Майклу, восторженно улыбнулся и с облегчением показал вперед. Он наконец заметил «румплер».

Эндрю взмахнул кулаком над головой в старом кавалерийском приказе: «Атака!»

И молодой пилот ринулся вниз, не перекрыв дроссель.