Страница 19 из 153
— А что здесь отвечать? Мы им доверяем.
— Они рабы?
— Не, разве что Хлина, но та особый случай.
— Это что немного на голову больная? — припомнил я пучеглазую умственно отсталую и счастливую служанку, что работала в доме.
— Ага, любимица наша, — расплылся в улыбке Диор. — В любом случае, нет, очень навряд ли. Каждый из них предан нам по тем или иным причинам. Знаешь же, прикорми собаку, и она будет тебе верной до конца своих дней.
— Интересно ты их сравнил.
— Плевать, — отмахнулся он. — Мы защищаем своих слуг, помогаем им в случае необходимости, платим им, и они души в нас не чают, работая усердно на совесть и считая своим долгом служить нам. Часть рода, как-никак, получаются.
— Но среди них могут быть предатели.
— Да как и везде, брат, — развёл Диор руками. — Но почему люди не предают свои страны и воюют на их стороне? Почему до конца верны своему командованию и так далее? Ответ всё там же — верность. Чувство, что ты принадлежишь чему-то большему, желание быть частью чего-то великого, гордость за это. Чувство причастности, что можешь смотреть на других с гордо поднятой головой, что ты как бы всё равно выше них, раз принадлежишь роду. А ещё отношение — когда чувствуешь к себе заботу, хочешь ответить тем же. И чувствуешь удовлетворение, когда не поддаёшься на уговоры и соблазны, оставаясь верным своим. Людьми довольно просто управлять, надо лишь знать, на что давить.
— И все наши слуги относятся к тем, кто рад служить нам?
— Естественно, их всех проверяли. Как думаешь, сколько раз?
— Как скажешь, — пожал я плечами.
— А насчёт эльфийки, приструни её. Не хватало нам ещё длинноухой суки, которая будет при других опускать нас. Она мне вообще не нравится, не знает своё место, но раз ты за неё впрягся, тебе за неё и отвечать.
— Она может быть полезна.
— Не сомневаюсь, — он встал со стула и подошёл к одному из шкафов. — Ни капельки не сомневаюсь…
Открыв один из них, Диор немного повозился с сейфом, после чего выудил оттуда документы. Целую стопку документов, которую бросил на стол.
— Так, документы, всякие права, доверенности, дарственные и прочее, и прочее… И самое главное!
Диор вытащил большую красную корочку с гербом нашего рода, внутри которой было два листа. Один из них он и протянул мне. Из плотной желтоватой бумаги, украшенной по краям золотыми линия, сам лист уже выглядел как сокровище.
Уже имея более-менее нормальные навыки чтения, я пробежался глазами по документу.
Ниже стояла золотая печать и подпись, как я понимаю, короля.
— Это новый вариант, — кивнул на лист Диор. — Сейчас всех регистрируют по номерам, чтобы быстрее было искать. Считай, пометили каждого. Многих это раздражает, что благородный род помечают цифрой, как какой-то предмет.
Прямо как корпорации и торговые соединения в других мирах. Если так подумать, то род не сильно-то от них и отличался: тоже является сосредоточением многих предприятий, тоже направлен на получение выгоды. И даже имеет свои небольшие вооружённые силы, что защищают их территории и интересы. Действительно, почти как корпорации и считай сейчас война корпораций у них между собой на фоне ослабевающего государства. А в Эйрии корпорации так и вовсе правят всей страной.
— А как старый выглядит вариант? — спросил я.
В ответ он протянул мне конкретный пергамент. В отличие от прошлого, напечатанного явно на станке, этот был сделан вручную. Красивый прописной почерк красными чернилами, печать на смоле, красивая роспись.
Язык письма был явно древнее, чем тот, на котором они разговаривали, из-за чего я был просто не в силах прочитать написанное.
— Это, можно сказать, исторический документ. Пока он есть — любой не слишком дальний родственник может продолжить род, даже если мы все погибнем.
— Не слишком дальний, это…
— Например, наша старшая сестра, которая уже не в роду. Короче, от нашего поколения все братья и сёстры, что выйдут из рода.
— Двоюродные?
— Уже не котируются. А вот их родители, братья и сёстры наших родителей — да. Двоюродных, конечно, можно приплести, но много мороки и всё будет зависеть от короля и суда. Троюродные точно мимо.
— Значит, по сути, сейчас только братья и сёстры отца и мы?
— Ага. А учитывая, что отец наш — единственный ребёнок, то и того меньше по сути, — усмехнулся Диор.