Страница 92 из 112
— По звуку так это наши! — Мовчан привстал, опираясь на свой ППС, точно! По улице грохотала такая знакомая и родная туша КВ, осматривая прилежащие развалины своим трехдюймовым орудием. За танком шли кавалеристы в пешем строю. «Вот так мы и воюем, — подумал Пылип, — на марше конница, в бою пяхота».
— Да слышу, я дядька Пылип. — отозвался Артём, показавшийся на позиции со своим штатным автоматическим гранатометом, который он решил вытащить на свет, вот так, мол, моё оружие при мне, в целости и сохранности! «Молодо-зелено, — подумал Мовчан, глядя на усилия молодого бойца, гранатомёт был довольно тяжелой штукенцией, — сами живы — вот тебе и главная радость»!
Немцы атаковали их позиции со стороны Наполеоновского холма, стараясь прорваться и отбить мост, на противоположном берегу тоже шел ожесточенный бой, вот только гарнизон Каунаса, в основном, состоял из тыловых крыс, которые не слишком-то спешили умирать, хуже стало, когда к атакам подключились фронтовики: после третьей атаки стало очень уж жарко: эти атаковали настойчиво, отступали, только понеся серьезные потери, старались аккуратно подавить наши огневые точки, опять-таки, повезло, что не было у них тут танков и артиллерии в достаточном для серьезного противодействия количестве. Говорят, что у железнодорожного моста было куда тяжелее — там немцы сгрузили с эшелона роту троек, так что отбивались там большей кровью. Хотя и тут крови хватало.
11 сентября началось наступление 1-го Прибалтийского фронта под командованием Мерецкова, высокая концентрация артиллерии в трех основных точках наступления позволила прорвать фронт, после чего немцам не оставалось ничего другого, как начать срочную эвакуацию своих войск с Таллинского плацдарма. Хотя на Балтике немецкий флот доминировал, эвакуировать удалось не более половины личного состава без техники и артиллерии. В этом варианте истории у доблестной Красной армии с богами войны было намного лучше: не было катастрофических потерь сорок первого года, удалось сохранить большую часть матчасти, что особенно касалось артиллерии калибром 100 и более мм. Да и увеличенное количество скоростных тягачей позволяло обеспечить намного большую маневренность и лучшее управление огнем. Если в сорок первом еще были проблемы с боеприпасами, в первую очередь, к тяжелой артиллерии, то к наступлению сорок второго года удалось эту проблему решить: доставленный в СССР гениальный химик Ипатьев сумел вновь организовать[2] резкое увеличение производства гексогена, порохов, в первую очередь, нитроглицериновых, которые смогли резко увеличить энергию снаряда и продлить службу стволов, что играло существенное значение. И если в сорок первом году основная масса нитроглицеринового пороха шла на изготовление боеприпасов для реактивной артиллерии («Катюш»), то вынужденный застой весной-летом сорок второго, плюс пуск новых химических производств позволили накопить достаточное количество боеприпасов для кампании сорок второго года. Благодаря созданному Ипатьевым Химическому комитету удалось быстро решить и вопрос с кумулятивными боеприпасами, которые оказались для немцев неприятным сюрпризом в уже далеком сорок первом, а к лету сорок второго было произведено достаточное количество боеприпасов с термобарической боеголовкой. Здравствуй, старый добрый «Шмель»! Почему не «Рысь»? А потому что одноразовый! Как ни странно, но сделать одноразовый инструмент оказалось намного проще, чем его многоразовый вариант. Принцип «выстрелил — бросил — забыл» в действующей армии приветствуется как никогда! Конечно, до настоящего «Шмеля» было ему еще далеко, прицельная дальность всего 350, максимум, 400 метров, мощность во сопоставима с 122 мм фугасом, так больше и не надо! Ну и для наступления сорок второго те же химики запасли бомбы и ракеты объемного взрыва, в достаточном для проведения запланированных наступательных операций количествах, да еще и запас на всякие непредвиденные обстоятельства должен был остаться.