Страница 57 из 112
Томас Эдмунд Дьюи зашел в кабинет быстрой энергичной походкой и сразу же плюхнулся в кресло президента, которое так мечтал занять в свое время. Из-за чехарды в Конгрессе и нападения джапов он не смог поехать в Дэплмир, довольно большую ферму неподалеку от городка Поллинг, ему так необходимо было хоть на время окунуться в дружественную обстановку «Квокер-Хилл», сельской общины преуспевающих землевладельцев, прихожан епископальной церкви, но не судьба! Еще вчера Тафт передал ему все дела, в том числе документы, которые требовали срочной подписи президента, но Дьюи не спешил приступать к делам, он ждал своего первого посетителя, некоего Томаса (Томаша) Качински, человека, с которым судьба свела его во время работы в прокуратуре Нью-Йорка. Этого молодого польского эмигранта, приехавшего в город вместе с семьей в конце двадцатых, Томас Дьюи вытащил из очень больших неприятностей: Томаш перебежал дорогу итальянской мафии, его не нашли, но мафиози наказали в отместку семью, вырезав ее, а Кристину, жену, еще и пытали, и изнасиловали. В это время прокурор Нью-Йорка начинал свою собственную кампанию против итальянской мафии, которая стала сильной и влиятельной после введения сухого закона, зарабатывая на подпольной торговле алкоголем десятки тысяч долларов. Томашу Качински подбросили имена тех, кто убил его семейство, через неделю всех троих нашли мертвыми. Дьюи поразился тому, как тихо и жестоко расправился с ними молодой поляк. При этом умудрился не оставить никаких следов. Так Томас нашел Томаша, который стал при Дьюи исполнителем очень «скользких» поручений. Во время борьбы прокурора с известным гангстером «Голландцем» Шульцем, пан Качински «работал» под прикрытием в банде «Голландца», потом толкового поляка «перекупил» конкурент Шульца, «Счастливчик» Лаки Лучано. Перебежчик был среди тех боевиков, которые позже устранили в туалете бара в Ньюарке самого «Голландца», при этом заключительную фазу операции с вынесением приговора мафии в тело совершил сам Томаш. Так совпало, что случилось это накануне того, как мистер Шульц решился устранить надоедливого прокурора Нью-Йорка. Качински убедил Лучано, что необходимо устранить конкурента и предотвратить убийство настойчивого прокурора, в надежде, что тот от него отстанет. Намеки Лучано не помогли: вскоре прокурор Дьюи взялся и за него, «Счастливчик» оказался в клещах правосудия. Томаш обеспечил для прокуратуры присутствие тех свидетелей, которые позволили упрятать Лучано за решетку за сутенерство, особенно эффектным была ломка у героинщицы Мэри Эн, причем прямо во время суда, с потерей сознания и признанием, что именно Лаки заставил ее принимать героин чтобы принудить к проституции. Еще одной заслугой Качински стало похищение Рихарда Ланге, помощника и бухгалтера Фрица Куна, лидера немецких нацистов. Рихарда, через несколько дне бесследно исчезнувшего в глубине планеты Земля, «кололи» на конспиративной квартире, жестко и эффективно. В руках прокуратуры оказалась тетрадь с истинными финансовыми операциями организации Куна. Удалось сначала перекрыть «левые» потоки финансирования, а самого Фрица закрыть за растрату средств организации на личные нужды: лидер американских нацистов любил пошиковать.
Увы, но первым посетителем нового кабинета оказался не Томаш, а некая госпожа Фрэнсис Хатт, уроженка Техаса, поменявшая свою фамилию на Дьюи в далеком двадцать восьмом году. Теперь уже Первая леди Америки хозяйским взглядом окинула Овальный кабинет, прикидывая, что тут следовало бы поменять. Надо сказать, что семейство Дьюи производило весьма приятное впечатление: сам Томас, человек чуть выше среднего роста, подтянутый, стройный, с черными курчавыми волосами и прямым пробором, носил еще и довольно густые усы, чем-то походил на классического английского аристократа всегда одевался строго, неброско, но в очень качественную одежду. Леди Фрэнсис даже на каблуках была ниже супруга, одевалась очень строго, даже чопорно, любила пышные, немного старомодные прически, на ее чуть вытянутом холеном лице эмоции почти не отражались, но она могла мгновенно преобразиться, стать милой собеседницей, поддерживая типичные женские разговоры. До того, как стать первой леди, Фрэнсис иногда советовала мужу, но только наедине, и только тогда, когда считала, что ей надо обязательно вмешаться. Намного чаще муж был во всем прав.
— Дорогой, леди Тафт еще не освободила свои помещения, если ты не возражаешь, я проедусь по городу, куплю кое-что необходимое. Да, наш повар из Дэплмира прибудет ровно к обеду, так что на фирменный ужин семейства Дьюи ты можешь смело рассчитывать.
Произнеся чуть напевно всю эту фразу, леди Фрэнсис торжественно уплыла из овального кабинета. Через пять минут после ее ухода появился и Томаш Качински. Он был одет строго, в серую костюм-тройку, из отличного английского сукна. Президент предпочитал ткани местного производства, особенно на людях. Он наклонил голову, поздоровавшись, после чего застыл, ожидая, когда мистер президент начнет разговор.
— Томаш, я не смог назначить вас начальником своей охраны, сами понимаете, кандидатура человека, связанного с мафией, пусть и работавшей там под прикрытием…
Томаш кивнул головой, он все понимал, в том числе и то, что польскому эмигранту первого поколения, да еще католику, серьезный пост в администрации, где все важные посты принадлежат «коренным» американцам, прихожанам епископальной церкви не светит от слова «совершенно».
— Но это не означает, что заместителем начальника охраны не станет преданный мне лично человек.
Качински опять кивнул головой, он знал, что нужен президенту, пока еще нужен. Кто знает, не избавятся ли от него, но пока что… Президент предложил перейти в курительную комнату. Это небольшое изолированное помещение намного лучше подходило для конфиденциального разговора.
— Что там по нашему делу, Томас? Концы как?