Хранитель и Виринея

– За кошель серебра продался, – продолжала кричать Агапия, приглашая в свидетели всех, кто случайно проходил мимо или вышел на улицу, – Лесную за кошель продал. Ирод! Тьфу на тебя! Чтоб тебе пусто было, – плюнула она на Тюрю. – Ни секунды у тебя боле работать не буду, – в сердцах сдёрнула фартук и швырнула в Петро, следом полетела и скалка. И резко развернувшись, пошла со двора, костеря, на чём свет стоит кровопийцу народа. Следом за ней, плюнув для значимости на землю, ушли ещё два мужика.

Тюря недолго безмолвствовал, как только они скрылись за воротами, он весь сразу разом встряхнулся и рявкнул на остальных работников.

– Что рты пораскрывали, а ну быстро за работу! Полашка, ты сегодня за главную.

Мелкая веснушчатая девушка подобострастно закивала и бросилась поднимать скалку и фартук, от которых только что уворачивался Тюря.

– А ты что это застыл? – заорал он на Антона и размахнулся кнутом, который опять откуда-то появился у него в руках. – Почему воду только привёз, опять дрых до обеда?

Антон стоял и смотрел на его перекошенное от злости лицо и не мог сдвинуться с места. В голове набатом звучал голос Агапии: «Лесную за кошель продал!» Он же хотел предупредить и не сказал, получается, он тоже виноват. Кнут всё же обжог спину. Тело дёрнулось, но он даже не почувствовал боли, смотря в перекошенное от ненависти лицо Тюри.

Он отпустил ручки телеги, и повернулся к Петро, что тот увидел на его лице непонятно, только мужчина от него нервно попятился. Антон шёл молча прямо на него, не сворачивая. Мужик отходил, пока не споткнулся об торчащий из земли камень и не завалился кулём, а Антон прошёл мимо него и вышел за ворота. Сразу осмелевший Тюря что-то кричал вслед, но он его не слышал, так как целеустремлённо направился в лес, ему надо было подумать. Почему пошёл сюда и сам не знал, наверное, хотелось побыть одному.

В лесу он ушёл к реке и, сев на камень, стал думать. Сидел недолго, монотонный шум воды успокаивал, надо было что-то делать и он, соскочив, почти бегом бросился назад искать Агапию. Разыскивал долго, мужики, видимо, в это время дня были все заняты, а встречающиеся ему женщины с ним почти не разговаривали, стремились отойти подальше. Но одна старушка, сжалившись, всё же выслушала его сбивчивую просьбу и, махнув рукой, указала на третий переулок.

Он подходил к дому Агапии со страхом, всё же одно дело косточку втихаря сунуть, совсем другое с проклятым якшаться, однако, Агапия его в очередной раз удивила. Она увидела его в окно, как он смиренно стоит на улице и смотрит вопросительно на её дом, не решаясь подойти ближе.

– Заходи давай, – махнула она ему рукой в окошко. Окна у неё, как ни странно, были застеклены. Обычно в этом районе чаще встречались пузыри вместо стёкол.

Он зашёл в маленькую чистую прихожую и настороженно замер, боясь пройти дальше.

– Да проходи, говорю, – крикнула она из комнаты.

– Да я же, вроде как, несчастья приношу, – крикнул ей Антон от двери.

– Так меня и саму в народе ведьмой величают, что ты думаешь, Тюря меня просто так боится? – ответила она, вырастая на пороге.

– В смысле ведьмой? – не сразу понял Антон.

– Входи, не бойся, компотику попьем, да плюшкой угощу. Ты такое вообще наверно никогда не ел?

– Да ел, – отмахнулся Антон, – я по другому делу.

Она вдруг уставилась на него.

– Ты не Лёха, – произнесла вдруг она, смотря ему в глаза, и Антон с ужасом увидел, что её глаза заливает мгла. Он хотел развернуться и бежать, но сильная рука вцепилась в плечо. Пальцы вытянулись и на них, прямо на глазах у испуганного парня, стали нарастать когти. – Стоять, – рявкнул зычный командный голос, и Антон замер, теперь уже боясь пошевелиться.

– Вы Чёрная? – с ужасом спросил он.

– Я, – она захохотала, – нет, я её сестра. Что боишься? – он кивнул, и она удовлетворённо усмехнулась. – Не бойся, я псиной не питаюсь. Так кто ты?

Антон раздумывал, чтобы ей сказать, и опять его прочитали, как открытую книгу.

– Попробуешь наврать, сразу увижу. Да тебе и резону брехать нет, кто-то должен тебе рассказать, кто ты и почему шавка.

– Лесная сказала, что нельзя, а то ваши боги, в общем, разгневаться могут.

– На меня? Это да, – она, поморщившись, покивала головой, – они на меня только и делают, что сердятся. Так, начнём сначала, ты кто?

– Антон, – буркнул Антон.

– Сколько годов, тебе Антон? – мгла стала сползать с её глаз, и облик Агапии, добродушной кухарки, вернулся на место.

– Двадцать семь было, когда сюда попал, а сейчас не пойму сколько уже, – Антон теперь смотрел на женщину с надеждой, может хоть она что-нибудь ему расскажет, почему он здесь.

– А где твой отец, Антон? – она рассматривала его, как диковинного зверя.

– Погиб, когда я был маленький, вместе с матерью, – тихо проговорил он, – на пожаре.

– На пожаре значит, – она вздохнула, – так и не ушёл от огня, что наслали, – женщина о чём-то задумалась, а потом продолжила. – Ты сын оборотня, Антон, – произнесла она.

– Да это я уже понял, – буркнул сердито парень.

– Не перебивай, – строго прикрикнула она, – умей дослушать. – Так вот, твой отец был оборотнем – огромным серебристо-серым волком с голубыми глазами. Равному ему по силе не было в лесах. Женщины уж очень любили его, да он и сам не против был погулять, – она опять на несколько секунд задумалась, словно картинки прошедшей жизни вставали перед глазами. – Вот и с моей сестрой он тоже погулял, она ведь, дурёха, тогда думала, что он её любит и женится, а он, недолго думая, уже в другую влюбился, но та гордая была, не подпускала, пока к венцу не повёл. Вот сестрица и прокляла его, пожелав, что счастья ни ему, ни детям его не будет. А потом добавила, что на двух сыновей, будет только один зверь и достанется он тому, кто его всей душой за то, что с ним произошло, ненавидеть будет. Отец твой тогда посмеялся, не поверил девчонке, женился и вскоре родился у них первый сынок – Лешок. Мать с отцом на него нарадоваться не могли, они для себя тогда всё же решили, что ребёнок у них только один будет, тогда и зверя делить ему ни с кем и не придётся. Нам всем свойственно думать, что мы самые хитрые, однако, проклятие было запущено, время начало свой отсчёт. Кто-то ночью поджог дом оборотня, когда его не было дома, он бежал, чтобы помочь и вытащить жену с сыном, но не успел. Она, спасая сына, выбросила Лешка в окно дома, что выходило во двор, а сама выскочить не успела, слишком маленьким оно оказалось. Так и погибла под рухнувшей крышей, а твой отец, не проверив, решил, что они оба погибли в огне полыхающего пожара, и бросился в ущелье, чтобы боль не рвала душу. Охотники видели, как он в прыжке завис над пропастью и рухнул вниз. Но проклятие не закончило свой круг, и он, видать, остался жить, попав в другой мир, чтобы смог родиться ты – второй сын, – она замолчала, опять о чём-то задумавшись.

Молчал и Антон. Последнее время он научился верить невозможному.

– Но почему через столько лет, я оказался здесь? – задал он вопрос, который с самого начала мучил его.

– Этого я не знаю, – она покачала головой, – хотя, Лешок так ненавидел своего волка, что не дал ему вырасти, так он и остался маленьким, брошенным, вечно голодным щенком, впрочем, как и сам Лешок. Ты случайно не умер в своём мире? – вдруг спросила она.

– Не совсем, – усмехнулся Антон, – но уже призывал смерть, как ни стыдно об этом говорить, – он пристально разглядывал свои маленькие грязные руки, которые по какой-то причине не хотели отмываться. – Почему меня так выкручивает от воды? – вдруг ни с того ни с сего спросил он.

– Что? – удивлённо переспросила Агапия.

– Почему, когда я пытаюсь помыться, моё тело начинает скручивать судорогами и спазмами, рвущими меня на части.

– Вот это уже интересно, – Агапия встала и подошла к нему, внимательно его рассматривая с верху до низу.

– Мужик, что вытащил меня из воды, когда я туда свалился, после идеи немного обмыться, сказал, что проклятых вода убивает.