Хранитель и Виринея

– Что это? – задыхающимся от негодования голосом спросил у неё.

– Мешок Правды, – ответила Агапия, по её лицу пробегали тени слегка искажая, словно пытаясь видоизменить, – этот ирод засунул её в мешок Правды. И пока она не скажет ему то, что он хочет узнать, так и будет висеть там, хоть до бесконечности, не умирая и не живя.

– Где он? – спросил Антон, сжимая маленькие кулаки.

– Что, так и пойдёшь? – усмехаясь, спросила она, наблюдая за парнем.

– А что? Есть варианты? Можно, конечно, ещё сказать: «По щучьему велению», – разозлился Антон, – или что там ещё у вас говорят?

– У нас так не говорят, – чеканя слова, осадила его Агапия, – и хватит ёрничать. Хочешь помогать – помогай, а нет – без тебя справлюсь, – она отвернулась от него, обиженно бурча что-то под нос и шурша юбкой.

– Агапия, извини, – пробормотал Антон, догоняя её – но я никак не могу привыкнуть к этому телу.

– Но ведь дело не в теле, Антон, да? Дело ведь в тебе. Ты никак не можешь поверить в себя, а причём здесь тело, если есть голова? Я вот смыла с тебя проклятье, что было наложено на твоего отца, а теперь ты сам должен доказать себе, что чего-то стоишь. Волк ты или щенок? Ты же всю жизнь просто плыл по течению, ну а теперь попробуй-ка, погреби немного против. Вдруг понравиться? – она улыбнулась, и это удивительно преобразило её лицо, делая его почти молодым. Мгновение и тени исчезли, возвращая на место прежнюю Агапию. – Пойдём Антон, будем думать, – она быстро направилась вперёд, а Антон погнался следом за ней, с горечью понимая, что женщина права.

«А с другой стороны, что я всё время к ней цепляюсь, как будто она в чём-то виновата? Уж кто-кто, а она в моих злоключениях точно ни при чём». В голове вдруг всплыл образ висящей девушки, и Антон мог бы голову дать на отсечение, но он услышал недовольный рык зверя. «Буянишь? – улыбнулся про себя Антон. – Мне тоже её жалко». Зверь, словно услышал, и снова слегка негромко рыкнул на него.

– Пойдём в сторожку, – позвала его Агапия, когда они вышли из пещеры. – К Тюре теперь всё равно тебе ход заказан, ещё прибьёт со спины.

Антон возмущенно дёрнулся, а потом подумал, что, наверно, она права. Да и к Тюре идти на поклон не хотелось.

– Почему Лешок раньше от Тюри не ушёл? – задал Антон, давно интересующий его вопрос.

– А куда? Его больше к себе бы никто не взял. Дом их сгорел, мать погибла, да и отец фактически тоже. Пса своего он ненавидел, считал проклятием и даже старался его не кормить, а Тюря ему в этом охотно помогал, частенько поколачивая палкой четырёхлапого.

Антону стало жалко своего пса, у которого жизнь, похоже, была тоже не сахар, он уже с ним почти сроднился. «Никакой он не четырёхлапый, – как-то обиженно подумал он, – а милый и хороший пёс, уже не раз помогавший ему».

Она привела его в маленькую лесную сторожку, недалеко от пещеры, вросшую в землю уже много лет назад. Но сруб сторожки был ещё крепок, и только слегка покосившаяся от времени крыша указывала, что возраст у строения почтенный. Как ни странно, но внутри хорошо пахло древесиной и свежими еловыми ветками, чьими-то заботливыми руками, принесёнными откуда-то из чащи и воткнутыми в крынку с водой. Антон вопросительно посмотрел на Агапию.

– Да я, это я, – разулыбалась она, – люблю, когда ёлками пахнет.

– Что-то я не видел тут ёлок? – спросил у неё Антон.

– Так тут их и нет, это от подножия гор, там встречаются, мужики давеча приходили, специально для меня принесли. Поживёшь пока тут, а там к холодам что-нибудь придумаем, – Агапия споро вытащила из комода старый тулуп и бросила сверху. – Не надо пока, чтобы нас вместе видели. Языки у людей длинные, болтают, что не попадя. Насчёт Лесной я пока всё обдумаю. Завтра приду, что узнаю, расскажу.

Она ушла, оставив ему сухую краюху хлеба, хранившуюся у неё здесь в схроне. Пообещала завтра с утра что-нибудь принести. Антон сел на старый облезлый комод, подтянул к себе ношенный, как минимум лет сто, тулуп и решил лечь спать. Потом вспомнил про корку и положил её на пол, приготовив своему мохнатому другу. И только после этого зарылся в тулуп. Удивительно, но эта жизнь сделала его неприхотливым.

Ночь не заставила себя долго ждать, не прошло и двух часов, как она стала наползать на сторожку сначала сумерками, а затем и непроглядной тьмой, погружая всё вокруг в непривычно размытые тени и пугая своими потусторонними образами и звуками. Посреди ночи Антон проснулся, словно кто-то толкнул его в бок. Открыв глаза с удивлением стал рассматривать своё тело. Обычно в это время он уже бегал маленьким подростком–щенком, но стоило этим мыслям прийти в голову, как тело изогнулось в судороге, ломающей кости и рвущей сухожилия, чтобы через несколько мгновений неведомая сила начала собирать их вновь, строя другое существо.

Он упал на пол, стягивая следом за собой тулуп, и вскоре маленький щенок, выбираясь из одежды и поскуливая, поднялся на четыре лапы. Он деловито обнюхал все углы и, найдя корку, урча от счастья, сгрыз её, а потом бросился к двери. Пихая носом, приоткрыл и вырвался на свободу. Ночной лес манил к себе, обещая новые неизведанные приключения, какую-нибудь добычу, да и вообще, мало ли какие дела могут ожидать в лесу небольшого чёрного, как и ночь, щенка, готового раскрывать все тайны мирозданья.

Весело бежал вперёд, пока до острого нюха не донёсся знакомый запах, от которого шерсть на загривке поднялась дыбом. Он сразу перешёл на шаг, а потом и вовсе пополз пузом по земле, стараясь подобраться как можно ближе. Увидел их у входа в знакомую пещеру и затаился, прислушиваясь ко всему происходящему. Трое мужчин стояли и о чём-то переговаривались. Один их них был хриплый и он был сильно недоволен.

– Ты обещал вскрыть её, – шипел он на невысокого щуплого собеседника, – как только не станет Лесной. Что тебе сейчас мешает?

– Не гневайся Князь, – залебезил тот, – я пытаюсь, мне надо ещё совсем немного время.

Внезапно князь замер, а потом резко втянул воздух носом, поворачиваясь в сторону залёгшего в кустарнике щенка. Тот замер, пытаясь сродниться с землёй, и даже перестал дышать. Ноздри мужчины раздувались, он втягивал воздух снова и снова, стараясь унюхать, что его насторожило. На счастье, маленькой собаки, шалун – ветерок резко изменил направление и подул ему в бок, унося запах мимо носа князя. Тот ещё несколько раз глубоко вдохнул, но больше не почувствовав тот будоражащий сознание запах, ещё несколько мгновений смотрел в тёмный лес, а потом отвернулся. По телу подглядывающего животного прошла крупная дрожь. Антон и сам не понял, чего так испугался, но было что-то зловещее и хищное в крупном мужчине, что так по-звериному втягивал воздух.

– Давай, шевелись быстрей, ночь тебе не резиновая, надо до рассвета управиться, – приказал в это время князь щуплому мужику. Тот сразу засуетился возле ветвей, что-то читая и делая какие-то пассы руками.

Антон наблюдал за всем этим с удивлением, сначала ничего не происходило, однако, через некоторое время появилось зелёное свечение у основания куста, растущего у входа в пещеру. Зелёный контур разгорался, становясь всё шире и шире, пока не получился абсолютно чистый от ветвей проход.

– Ну, ты первый, – с усмешкой в голосе проговорил князь, – иди, сам проверяй, всё ли чисто.

Мужик осторожно вступил в проход и пошёл.

– Всё нормально, княже, всё, как и обещал, проходите, – пройдя во внутрь радостно крикнул он и, мгновенья спустя страшно захрипел, прощаясь с жизнью.

Князь осторожно вошёл в светящееся пространство, следом за ним исчез в нём и третий. Щенок, трясясь от страха, осторожно подполз к проёму и замер, боясь заглядывать туда. Наконец, Антон пересилил сопротивляющееся животное, в чёрном проёме уже никого не было видно, только чуть поодаль торчали чьи-то ноги. Пёс, фырча и порыкивая от неудовольствия, пополз вперёд, мельком взглянул на мёртвое тело с торчащей из груди стрелой, и понёсся догонять тех двоих, что ушли вперёд, не забыв зажечь факел. Они остановились в зале, как и предполагал Антон, стали что-то лихорадочно искать, выворачивая ломом все камни из стен и пола. Искали долго, пёс уже успел заскучать, почесаться. Внимания на него всё равно никто бы не обратил, такой азарт охватил этих двоих, они явно были уверены, что найдут то, что ищут.