Страница 5 из 14
– А она слепая? Не видит фронт работы?
– Келли, отвали от неё, последний раз предупреждаю!
– Да брось, – говорю ей. – Пусть подходит – я встречу.
Марлис давит смешок и быстро переключается на проект «Подготовка к Хэллоуину».
Ближе к вечеру Карла вроде как восстанавливает своё настроение и соблазняет нас идеей устроить собственный СПА-салон.
– Завтра я должна выглядеть на все сто. На такие мероприятия, как то, которое ждёт меня утром, женщина должна являться во всеоружии!
– А тебе можно с ногой… в сауну? – указываю на очевидный факт.
– Фигня. Там не очень жарко.
Там очень жарко. И хотя мы ничего, кроме цветочного чая не пьём, мозги у некоторых плавятся, хуже, чем от алкоголя.
– Девочки, помогите снять камень с души, – неожиданно для всех выдыхает Карла.
– Давай! Это легко! – подхватывает Марлис.
Она выдерживает долгую паузу, а мы все замираем в полнейшей тишине. Судя по вступлению, бомба будет водородной.
– Ровно год назад, в этот же день, я пережила аборт.
David Lynch & Lykke Li – I'm Waiting Here
Сауна турецкая, и в слоях белого пара сложно разобрать выражение её лица.
– О, господи… А Лео знает? – тихонько спрашивает Марлис, прикрыв от шока рот рукой – это мне хорошо видно.
– Нет.
– Постой, если год назад, это же… прямо перед аварией?
– Да.
Все мы молчим. Думаю, ни одна из нас не может найти в себе слов утешения для мук совести Карлы.
– Но почему, Карла? – не выдерживает Марлис.
– Мне пришлось. Вы многого не знаете, девочки.
– Ты, конечно, права, мы действительно «не знаем», но Лео был бы хорошим отцом. Если его в семнадцать такая новость не напугала, то теперь…
Марлис так огорчена, как если бы это был её ребёнок или же Лео был её братом или сыном. Розмари также с осуждением едва заметно качает головой.
– Не был бы он никаким хорошим отцом! Его вечно не было не только дома, но даже в стране и на континенте! Как можно от такого рожать? Какая бы проблема ни возникла, мне всегда приходится решать её самой! Мы уже разговаривали только скандалами!
– Как же ты умудрилась, в таком случае, от него залететь?
– А! – отмахивается Карла. – Вы что, его не знаете?
Судя по тому, как они молчат – знают. И я не уверена, хочу ли знать «это» тоже.
– Ладно, извините, что гружу вас всем этим…
– Да ничего, – уверяем её хором.
– Марлис, расскажешь что-нибудь забавное из своих историй? Ты же у нас волшебница, наколдуй хорошее настроение!
– Ой, девочки, у меня и впрямь есть для вас кое-что! Сейчас оборжётесь! Знаете, что Келли выкинул на этот раз? Сделал мне предложение! – заявляет она со смехом.
– О! Поздравляю! – восклицает Розмари с настоящим хохотом. – Тебе несказанно повезло, подруга! Будешь теперь, как у Христа за пазухой!
Я не знаю, хохма это или всерьёз. Как себя вести? Поздравлять или прикалываться?
– Даже не думай, – холодно предупреждает Карла пару минут спустя, когда новость уже успела улечься и прижиться. – С ними прикольно проводить время, но не жить. Вы разве сами не видите? Они же мозгами ещё в старшей школе! Мы давно переросли их, но цепляемся по старой памяти. С прошлым всегда сложно расставаться, даже если оно вообще уже никак не вяжется с будущим.
– Джейсон повзрослел, когда Мэри родилась – сама Сарина так сказала. Был разгильдяем, пока ребёнка на руки не взял. А теперь у них семья, и Мэри скоро шесть…
– Это только то, что вам великодушно показывают, а что остаётся за кадром, никто никогда не узнает.
– Лео – серьёзный парень. Это только Келли дурачок, да Лея? – подмигивает мне Марлис с улыбкой.
– Кто, Лео? – глаза у Карлы от природы большие и красивые, но сейчас они просто огромны и готовы засосать нас в воронку её возмущения. – Хотите правду, которую принято скрывать от друзей, родственников, а иногда и от самих себя? Ваш идеализированный, популярный и весь из себя растакой Лео на самом деле паршивый муж! Он никчёмный. Просто катится по жизни, как надувной резиновый мяч. Куда подует ветер его желаний – туда и летит. Спросите его о мечте, о цели в жизни. Знаете, что он ответит? «Жизнь слишком коротка, чтобы ограничивать её целями». Все годы, что мы были женаты, меня не покидало ощущение, будто я – бульдозер, который только и делает, что толкает перед собой неповоротливую, бесчувственную кучу с навозом!
– Мне показалось, у него, как раз, темперамент… Лео очень чувствительный, – впервые за эту СПА сессию открывается мой рот.
– Этот дом? – продолжает она, не отвлекаясь на мои реплики. – Да, мы покупали его вместе, мы вместе выплачивали кредит, но, какова его доля? Хороший вопрос! А знаете, как он был против этой покупки? Мы снимали квартиру, неплохую, но квартиру! Он сказал: «Зачем нам дом? Чтобы выплачивать кредит за него, придётся работать днём и ночью без выходных. Тогда какой смысл в такой жизни? Мне и тут хорошо!». Я нашла этот дом, я заключила с банком договор. Я только и делала, что продумывала интерьер, ремонт и прочее. Сама! Где был в это время он? Правильно! Два месяца лез на Эверест. Где он был, когда подрядчик рыл бассейн и по двору расхаживали чужие мужики? Был частью группы придурков «Спасите коралловые рифы» и шастал по миру, снимая рифовые кладбища! Где он был, когда я строила эту сауну?
– Господи, Карла, пожалуйста, остановись… он же любит тебя!
– Ты что-то сказала про темперамент и чувствительность? Вы спали? – неожиданно обращается хозяйка дома ко мне.
– Нет.
– Конечно, нет! Иначе бы ты знала: он быстро кончает. Нельзя говорить, что тебе хорошо, нельзя обнимать его бёдра ногами – кончает. Нельзя громко стонать, засовывать язык ему в рот – кончает. Потом всегда просит прощения и говорит «ты слишком красива»!
I Know Places – Lykke Li
Я подскакиваю. Это выше моих сил, и мне даже плевать на всё, чем я оправдывала своё пребывание здесь раньше.
Хорошо, что парней больше нет во дворе. После услышанного я не уверена, что моя мимика сейчас поддаётся контролю. Кутаюсь плотнее в полотенце и надавливаю ногой на куст гортензии – кажется, она говорила, это её любимые цветы. Стебель с хрустом ломается, и я выдыхаю. Наступаю на соседний – у самого основания, чтобы убить сразу все цветы в кусте, и как только под ногой ещё раз лопается стебель, выдыхаю ещё.
Слышу щелчок зажигалки. Оборачиваюсь – Карла закуривает сигарету в пяти шагах от меня. Раскурив её и затянувшись, приближается и смотрит на свои цветы. Я наступаю на третий куст, ломаю. Она затягивается ещё раз. Я ломаю четвёртый.
– Сигарету хочешь? – спрашивает и вынимает из пачки ещё одну. – Я не знаю, куришь ты такие или нет.
Это странно, но я теперь вообще не понимаю, почему считала её красивой. Она некрасивая! У неё слишком большой рот и глаза навыкате. И на носу горбинка.
– Я бросила.
– Окей, – говорит и щелчком откидывает её в сломанный куст. – Я не могу спать. Всё время вспоминаю его руки. Но это – болото. Не знаю, сможешь ли ты понять.
– Даже не хочу пытаться.
– Это не любовь, это жалость. Жалость тоже может привязывать, ты знаешь? Он и здоровым не сильно отличался от инвалида – такой же беспомощный, с щенячьим взглядом, вечно чего-то ждущий. Я устала от него, я не хочу быть его матерью, а ему нужна именно мать. Он говорит про жену, а нужна ему нянька. Вечный недолюбленный ребёнок.
Карла подходит к соседнему кусту и наступает на стебель сама.
– Он предложит тебе замуж. Рано или поздно скажет об этом. А когда ты устанешь и захочешь уйти, это его добьёт. И он снова куда-нибудь въедет. Мы это уже проходили, когда я уходила в первый раз.
– А последний был какой по счёту?
– Третий. Решительный, – выдыхает и закусывает губу.
– Ты знала, что он разбился нарочно?
– Нет. Но допускала. Это в его духе. Хотя, инвалидность наверняка не входила в его планы.
– Зачем ты всё время пишешь ему?
– Проверяю настроение. Просто хочу знать, что живой.