Страница 4 из 24
Насмерть бьёт шальное горе,
Кто убит, не виноват.
Бушевало сине море,
Разрядился злой заряд.
Помню у суки глаза человечьи –
Скрывала щенков от людей,
От умных да бессердечных,
Красивых, чванливых свиней.
Так же мать нас по-собачьи
Укрывала от злобных людей,
Власти пинали лежачих,
Прав был тот, кто сильней.
Здесь цветы на лугах золотые,
А на небе лазурная синь,
У нас тоже глаза голубые,
Да нам бросили в душу полынь.
Мать – Россия злом болела,
Нет, такое не забыть,
И хулить её не дело,
В сердце зло на мать хранить.
Листики к солнышку тянутся,
А земля – материнская грудь,
Мы уйдём – корни предков останутся,
Наша вольётся в них суть.
2000
Под камнем – памятником вечным,
Под вечным плачущим огнём
Теплом овеяны сердечным,
Солдаты спят последним сном.
Московский старый крематорий,
Шестнадцать тысяч здесь солдат,
Защитников столицы в сборе,
Они тут все, как друг и брат.
Тут каждый день цветы живые,
Здесь чтут потомки праотцов,
Счастливые и молодые
Жизнь повторяют вновь и вновь.
Здесь наш отец лежит средь равных,
Он, как и все, сражен в бою,
Тут нет ни младших и ни главных,
Все пали за страну свою.
Судьба – заложница предтечи,
Отыщет всех везде, всегда.
Не знал Иван с села Затечи,
Что здесь пропишут навсегда.
И есть у каждого свой номер –
Записан в памяти святой,
Солдат погиб, но он не помер,
Мы помним – значит, он живой.
Не знал Иван, что его внучка,
Придёт на вечный огонёк
И её трепетная ручка,
Возложит на гранит цветок.
Она артистка из Большого,
Живёт и трудится в Москве,
С Урала хмурого седого.
А родина? – Их стало две.
Вот так судьба распорядилась,
Село Затеча и Москва,
Жизнь внуков светло изменилась,
И память добрая жива.
Отцу
Сорок первый, сорок пятый.
Тело прожжено клеймом,
Где же вы бойцы, ребята,
Битые, убитые свинцом.
Каждый шел под пули первый,
Не было в бою вторых,
Водкою подстёгивали нервы,
С хлебом полстакана фронтовых.
В тыл вносили на носилках –
Санитаркам по пятнадцать лет.
Слезы стыли на косынках,
Жены приняли обет.
Покалеченных носить не успевали,
Гиблых зарывали кое-как,
Битых наспех починяли,
Снова был готов боец для драк.
Кончилась беда, мы победили,
Разогнули, наконец, свой стан.
С горя, радости те фронтовые пили,
Помирали от той водки и от ран.
Мы, потомки, пьём не по приказу,
Вымираем, как в войну,
В генах носим ту заразу,
Побеждает враг страну.
Обошел нас, пьяных, с тыла,
Взяли то, что отстояли вы,
Снова ранена Россия,
Гибли вы за что, отцы?
1995
Склоним головы перед павшими,
Перед теми, кто не пришел,
Перед смертью не убежавшими,
Перед теми, кто прямо шел.
Мы Федюнькой его называли,
Дорогого в семье пацана,
Но случилась война, и призвали,
Форму надели бойца.
Он родился в крестьянском семействе,
Вскоре высланной прочь из села,
Кто виновен в том чёрном злодействе –
Сталин великий – исчадие зла.
Не успел дорасти, доучиться,
Бородой обрасти, возмужать,
Не успел погулять и жениться,
Семена по земле разбросать.
Письмецо в треугольном конверте,
Отписал, отправляясь на фронт.
Был ли свидетель той смерти?
Бог да услышал тот стон.
Может, бился солдат в окруженье,
Шел в атаку в цепи со штыком,
Был сражен и упал на колени,
Но я знаю – не стал холуём.
Он из нашей породы, из крепких,
Деревенских, своих мужиков,
Самородков, как золото редких,
Работящих крестьян – кулаков.
Война, война, давно то было,
А помнится, как всё вчера,
Фронтовики, трудяги тыла,
В Победный день кричали мы ура.
Война проверила на прочность
Социалистический конгломерат,
Единство наций и порочность,
Россия – всем народам мать.
Сильна Россия оказалась,
Единая, несокрушимая в беде,
Израненная, смело защищалась,
Свободной стала, хоть в узде.
Всех, всех Россия одолела,
С колен привстала и пошла,
От горя, ран переболела,
Ушла от робости и зла.
Сегодня нет былой России,
Она разрушилась сама,
То ли конец её миссии,
То ли в марксизме кутерьма.
Войной Россию не сломали,
Она бесстрашна и сильна,
Её обманом обуздали,
Россия-мать сейчас больна.
Больна душой своей широкой
На перепутье двух дорог,
Катиться в пропасть по пологой,
Иль вверх карабкаться, где Бог.
Не предсказать, что будет завтра,
Зависит всё от нас самих,
Кто хочет хлеб с икрой на завтрак,
Трудиться должен за двоих.
1995
Детство выросло в бараке,
Худо, бедно, да своё,
Набирались ума в драке,
По подвалам, где темно.
Непослушных били в рёбра,
Помню, били и меня.
Дворовая стая – шобла
Ублажала вожака.
Сильный в сваре, кто подлее, –
Кучей все на одного.
Только я его смелее
Там, где подлому слабо.
Все из поджигов стреляли,
Он за деревом стоял,
С вышки прыгать когда стали,
Он заранее сбежал.
И сошлись мы с ним однажды
Без его лихих дружков,
Я успел ударить дважды,
Он сбежал без лишних слов.
Где ты, время молодое…
Носим длинные штаны,
На дворе уж всё другое,
Да остались те же мы.
Был партийным подхалимом,
Бывший наш дворовый вождь.
Прохожу брезгливо мимо,
Для меня он просто вошь.
Не стоит судьба на месте,
Пробегают мимо дни,
Снова души наши крестят,
Поменялись внешне мы.
Снова подлого я встретил,
Друга детства моего,
Он теперь сидит в карете,
И охрана от врагов.
Партию советскую ругает,
Ни с чего вдруг стал богат,
Честных, бедных обирает,
И почти что депутат.
Нет, не зря тогда я треснул,