Страница 9 из 20
В 1648 году воюющие страны заключают Вестфальский мир, который кладёт конец тридцатилетней бойне. Швеция приобретает Померанию, часть Бранденбурга, острова Рюген и Готланд, а также Висмар, Бремен, Верден и входит в число государств – вершителей судеб Европы. Среди её трофеев также – захваченный в Праге Codex argenteus («Серебряный кодекс»), драгоценный манускрипт VI века с евангельскими текстами на готском языке в переводе Ульфилы.
Полному господству шведов на Балтике мешает Речь Посполитая, которая владеет изрядным куском южнобалтийского побережья. И «молчаливый король» Карл X Густав (1654—1660) устремляется в самое её сердце, предвосхищая польскую эпопею своего внука Карла XII. Шведы трижды берут Варшаву и заставляют польский сейм признать Литву частью Швеции. Наметившийся раздел Речи Посполитой срывает царь Алексей Михайлович, вторгшийся с большим войском в Лифляндию и Эстляндию. Но осада Риги кончается неудачей, и отец Петра I вынужден признать за Швецией все её приобретения в Прибалтике. Балтийскому морю ещё долгие годы суждено оставаться «шведским озером».
В начале XVIII века на мировой сцене появляется «последний викинг» шведской истории – Карл XII. Этот сухопутнейший из шведов, ступивший на корабль всего два раза в жизни, тем не менее, носил в своей душе образ моря: его замыслы были огромны, словно эта великая стихия, а стремления не знали границ. Под синим солдатским мундиром с начищенными до блеска металлическими пуговицами билось сердце викинга. Как и его предки, Карл переносил невзгоды не унывая, в опасностях и лишениях сохранял присутствие духа и был равно готов на погибель, и на счастье.
С детства Карла окружала атмосфера героических преданий. Изо всех родов и жанров литературы он отдавал предпочтение героическим сагам о деяниях викингов. Уже будучи семи лет от роду, он выражал желание поручить царствование брату, чтобы самому странствовать с дружиной по свету. Любовь к древним преданиям не угасла в нём с возрастом. Перед Полтавским сражением, когда ранение в ногу приковало его к постели, он, дабы развлечься, заставлял своего слугу Гультмана садиться рядом и рассказывать истории о героях. Гультман отметил в дневнике, что Карлу особенно нравилась сага о Хрольве Гаутрекссоне – как этот богатырь одолел русского волшебника на острове Ретузари (Котлин) и завоевал всю Россию и Данию, так что «имя его почиталось и прославлялось на всём севере». Правда, в отличие от Хрольва, Карл своего «русского волшебника» не одолеет…
В 1700 году он начнёт свою первую и последнюю войну – длиною в жизнь. В бесконечных походах под чуждым небом он будет чувствовать себя героем-конунгом, в чьём взоре, по слову саги, исчезает мир. Его блуждающая армия, исколесив пол-Европы, проследует древним путём «из варяг в греки» и исчезнет, погребённая под развалинами сотрясённого ею мира.
Современники с изумлением наблюдали, как в эпоху пороха, артиллерии и массовых армий Карл сознательно воскрешал древние обычаи войны и подражал обычаям викингов.
Прежде всего, как и полагается конунгу, короля окружила дружина драбантов – полтораста отчаянных рубак, готовых идти за ним в огонь и воду, дабы не подвергнуться позору пережить своего вождя. Любому из них король доверял, как себе, и говорил, что никакая опасность не угрожает ему, если рядом находится хотя бы десяток его храбрецов.
В бою драбанты обязаны были орудовать одними палашами, по примеру древних витязей. Использовать пистолет или карабин дозволялось только в крайнем случае.
Как и полагается верным дружинникам, драбанты не пережили своего конунга. Их ряды таяли вместе с удачей Карла: перед Полтавской битвой их было уже около ста, в Бендерах – двадцать четыре. В 1719 году лишь четырём уцелевшим героям выпала честь стоять ближе всех к королевской могиле.
Больше всего Карл боялся, чтобы его не обвинили в том, что победы даются ему легко. Войну он стремился превратить в череду испытаний – прежде всего для своей армии. Огнестрельное оружие Карл презирал: шведском солдатам предписывалось стрелять всего один раз – непосредственно перед рукопашной. Претерпели изменение вооружение и назначение кавалерии: латы были сняты, сабля стала главным оружием. Когда генералы накануне Полтавского сражения доложили королю о том, что у шведской пехоты отсырел порох, а запасы ядер и пуль подходят к концу, то услышали в ответ беспечное: «Всё найдём в запасах у московитов». Артиллерией Карл пренебрегал, применяя её в основном при осадах. Под Полтавой он разрешил пустить в дело против русского войска только четыре пушки из тридцати двух имеющихся.
Сам Карл на каждом шагу обнаруживал «викингский нрав» (Wikingersi
В полном соответствии с уставом йомсвикингов Карл превыше всего ценил боевое мужское братство. Он не терпел женщин не в своём лагере, ни в своей постели, ибо женщина размягчает сердце воина и заставляет его позабыть о войне. «Любовь испортила немало героев», – любил повторять он. Не разделённый ни с кем жар любви Карл направлял на убийство, целомудрие пылало в нем сухим огнём разрушения. В ответ на неоднократные предложения жениться он досадливо отмахивался: когда-нибудь потом, когда ему будет 40 лет… Пока с него достаточно и того, читаем в одном королевском письме, «что он женат на своей армии – на добро и на лихо, на жизнь и на смерть». Ожидая такого же самоотречения от своих подчинённых, Карл крайне неохотно разрешал офицерам жениться, и не было более лёгкого способа уронить себя в его глазах, как завести с королём речь о браке.
Будучи лично неприхотлив и воздержан, король проявлял расточительный щедрость по отношению к своим соратникам, и эта черта также роднила его с легендарными конунгами, которые никогда не вступали в делёж добычи, довольствуясь одной честью победы. Карл беззастенчиво обирал завоёванные страны, но лишь для того, чтобы иметь возможность сыпать золото в карманы своих солдат. Обыкновенно он носил с собой кошельки с червонцами для раздачи подчинённым. Всякие изъявления благодарности были запрещены. В обязанности его пажа входило каждый вечер осматривать королевские карманы и восполнять недостающие суммы.
Зачастую щедрость Карла распространялась и на врагов, вызвавших своим мужеством его восхищение.
Как и викинги, блуждающая армия Карла жила за счёт населения. Иногда военные поборы принимали ужасающие размеры. Некоторые инструкции Карла просто бесчеловечны. Рёншельда он наставлял: «Если вместо денег вы будете брать какие-либо вещи, то вы должны оценивать их ниже стоимости, для того чтобы возвысить контрибуцию. Все, кто медлит доставкой или вообще в чём-либо провинится, должны быть наказаны жестоко и без пощады, а дома их сожжены». А когда поляки с помощью жителей какого-то местечка истребили один из отрядов Рёншельда, Карл написал: «О поражении нечего горевать, если только наши храбро держались и защищали свою честь до последнего человека. Но местечко, где наши были побиты, и всё кругом – должно быть выжжено. Жители, которые сколько-нибудь находятся в подозрении, что оказались нам неверными, должны быть повешены тотчас, хотя улики были бы и неполны для того, чтобы все убедились со страхом и ужасом, что мы не щадим даже ребёнка в колыбели, если нас затрагивают. Если неприятель вас не оставляет в покое, то лучше всего опустошить и выжечь все кругом, одним словом, так разорить страну, чтобы никто не мог к вам подойти. Что касается до нас, то нам нечего сообщать кроме того, что мы стараемся изо всех сил и также разоряем и выжигаем всякое местечко, где показался неприятель. Недавно я таким образом сжёг целый город и повесил бургомистра».