Страница 222 из 225
— Стикс убил. Не кто-то там, — он жестом руки остановил рвущиеся вопросы. — Просто примите за факт. Она больше года была мертва. Что за это время произошло с нами… не спрашивайте даже… так вот, Стикс, как говорится, дал, он и забрал. Как мне потом "объяснили", этот Дар и подобные ему по силе, не для простых иммунных. Долгое им обладание и его использование в итоге приводит… к переходу в иное качество бытия. Мне или вам такого не светит ещё лет… не знаю… лет триста. Да и… не за выслугу лет здесь, я думаю, даётся возможность получить что-то такое. В общем, Стикс с Сойкой… — Дима хотел сначала выразиться покрепче, но передумал. — Напутал. И решил проблему с ней кардинально, убил. Но, спустя год с лишним позволил её вернуть.
На этой фразе Птахино лицо вытянулось ещё больше.
— Однако, Дар этот у неё оказался запечатан, таковым оказалось последствие её возвращения. Вот он вроде есть, но пользоваться ни-ни… это если совсем простыми словами объяснять и самую суть. Так-то там всё гораздо сложнее…
— Что же изменилось? — спросил Бесогон.
— Они договорились, вот здесь, под куполом Анжелики. Ах да… вы как раз в отрубе все были… в общем, мама до похода ещё знала, что без неё мы все с большой вероятностью умрём. Так она сказала и поэтому её отговорить не удалось. С этим тоже своя история… но к делу не относится, — Дима взглянул на Анжелику, вспомнив, как и её пытался отговорить. — Цена за использование Дара, искренняя готовность принести себя в жертву ради спасения жизней других людей, не только самых близких и главное, не под давлением обстоятельств. Согласитесь, на такое очень мало, кто согласится. Цену эту, правда, пришлось уплатить вот прямо сразу и здесь же. Если отбросить чувства и эмоции, — Дима мельком глянул вверх и зло сплюнул в сторону. — Взглянуть бесстрастно… всё довольно удачно разрулилось. Ошибка с Даром Сойки исправлена должным образом. Мы с вами живы. Спасён и Стикс. С этим тоже всё не так однозначно оказалось. Тварь, которую мы завалили, скреббер, он за все те сотни лет нахождения в другом мире, в других условиях, постоянно находясь на грани смерти, тоже изменился. И очень "хотел" вернуться "домой". Он и подтачивал разумы чужаков. Всего я и сам не понял ещё, как и не знаю, было ли это его "перерождение" спонтанным из-за воздействия здешней споры, купол рухнул чуть раньше, или нет. В общем, скреббер этот стал куда б
Молчание продлилось довольно долго. Короткий, но очень содержательный, если есть мозги в черепе разумеется, рассказ, ошеломил. Появились и вопросы, много вопросов, но и Птаха и Бесогон с остальными понимали, пока ещё не время их задавать.
Позади людей послышался глубокий, сиплый выдох. О чужаке-то все и позабыли! Вернее, почти все. Медоед следил за ним всё это время. И одновременно разговаривал, спорил, доказывал, договаривался.
Рейдеры встрепенулись, хотели было вскочить, но Дима произнёс, да ещё и таким тоном, что спорить не захотелось:
— Спокойно, друзья. Он — не враг, нам.
— Но… — всё-таки Птаха нашла силы возразить. Медоед остановил её и с лукавым выражением спросил:
— Ты же хотела научиться разговаривать без слов..?
Охотница только ртом пару раз хлопнула, глядя то на Диму, то на пришельца. Или уже… кого..?
Остальные тоже переводили недоумённые взгляды с Димы на Птаху, потом на чужака и обратно.
Дима усмехнулся и встал первым. Подошёл к пришельцу. Тот тоже встал. Медоед протянул ему руку. Чужак низко, на уровне практически ультразвука, заклокотал. И тоже протянул Диме руку. На рукопожатие это, конечно, похоже было мало, но важен сам жест и его значение.
Затем Медоед обернулся к своим и сказал:
— Собираем шарики, друзья, и давайте уже валить отсюда. Путь, сами знаете, не близкий…
Рейдеры заозирались, не понимая, о чём говорит Дима. Затем язь заметил Белую жемчужину.
— Да вы гоните… — выдохнула Лекса спустя секунд десять тупого ступора и добавила крайне нецензурную фразу, когда заметила, что подобных "кучек" пепла, из какой и выкатилась жемчужина, далеко не одна.
Полдень. Солнце в зените и немилосердно жарит бесконечный город под собой, иссушивая тонны человеческих останков на улицах среди домов и заставляя гнить ещё свежие…
На высоте трёх с лишним сотен метров такого злого зноя, как внизу, не ощущалось. На вертолетной площадке, на крыше одного из небоскрёбов за обычным пластиковым столиком, какой можно увидеть в любой дешёвой придорожной забегаловке, на таких же пластиковых стульях сидели двое. Один, старик, седые длинные волосы убраны в хвост, открыв морщинистый лоб. Под такими же седыми густыми бровями серые глаза. Густая и серебристая от седины борода до середины груди. Одет старик в кофту с неопределённым, пятнистым рисунком разных оттенков зелёного. На ногах серые галифе и кирзовые "глаженные" сапоги. Кожаный плащ свёрнут и висит на спинке. Шляпа стетсон на краю стола. Рядом со стулом сидр с завязанной горловиной и тут же ружьё, вертикалка.