Страница 8 из 10
– Вспомни, с кем ты разговариваешь и где находишься! Немногим так повезло: получить предостережение и изменить свою жизнь. Твоё «воспитание» может привести к смерти. Вопрос: кого? Жены или дочки. И ты окажешься тут, и тоже будешь рассказывать всем, что ты не хотел, ты всего лишь «для порядка»... Да, именно так и случится, только ты уже не будешь живым.
Василий молчал.
– Посмотри вокруг, посмотри в окно – это твоё будущее. Ты такой же дурак, как и те, кто сейчас сидят здесь. Все они считают себя невиновными, они не хотели, просто так получилось. А ты? Не так книги расставлены, краны до блеска не начищены, мокрые следы в коридоре перед ванной, еда тебе не понравилась, пыль на полке, жена не вышла, как по команде, встречать тебя с работы, одежду не успела постирать вовремя... И удар за ударом. Так?
Василий молчал и только шумно дышал. А бармен продолжал:
– По рукам, по туловищу, по голове, но где волосы, не по лицу. По лицу нельзя – видно же будет. Ты бьёшь не слишком сильно, чтобы не попала в больницу, не умерла, конечно же, а просто запомнила. Синяки? – Ничего, длинную одежду наденет: не видно будет, и на работе будет молчать, иначе слухи поползут. А когда ты… – бармен улыбнулся. – Мне нравится тебя мучать такими вопросами, когда ты слушаешь и не можешь ни пискнуть, ни дать сдачи. Ты так привык быть сильным и всегда правым, так? И такое положение дел тебе неприятно, тебя коробит. Бесит и страшит одновременно. Что, сейчас закатишь глаза и начнёшь насвистывать в уме мелодию и думать о чём-то другом, будто и нет тебя здесь?
Глаза Василия наполнились слезами.
– Больно? – бармен улыбнулся и приблизил лицо к лицу Василия. – Я знаю, больно. Я так у него служу, поэтому я здесь бармен. Так вот, однажды ты в очередной раз придёшь в ярость и не рассчитаешь удар. Они умрут. И ты будешь тоже бродить в темноте. Здесь. Понимаешь меня? Ещё раз задаю тебе этот вопрос.
Василий молчал. Сначала он находился в невидимых путах, был раздражён, потом пребывал ярости, а сейчас он был отпущен и опустошён.
Бармен похлопал его по плечу и добавил:
– Понятно. Твои мысли сейчас в круговороте ужаса своей души. Бутылка за счёт заведения. Пей. Скоро тьма спадёт, и ты сможешь вернуться. Ни запаха, ни «вертолётов» не будет. Ты пьян, пока есть темнота, потом станешь трезв.
– А пописать можно?
– Да, туалет за барной стойкой. Наверное, Хозяин таки предполагал, что когда-то здесь появятся живые, потому что душам туалет не нужен. Иди.
– Спасибо.
Василий зашагал туда, куда указал бармен. На него жадно смотрели посетили бара, буквально поедали глазами, но никто не смел двинуться. Он нашёл дверь с поясняющим знаком, зашёл и оказался… Нет, не было ни паутины, ни пыли, ничего. Всё сверкало чистотой. Унитаз, стульчак блестели так, словно их только что распаковали. Пахло убранным туалетом и освежителями воздуха. Если бы так не припекло, Василий бы даже не побрезговал сесть на унитаз. После он поднял джинсы, помыл руки и посмотрел в зеркало. Ничего особенного. Он, в зеркале был он. Не скелет, не разлагающийся труп, если исходить из того, где он сейчас находился. Его собственное лицо. Обычное, чуть красноватое от алкоголя, с уже появляющимися первыми морщинами. Он отошёл в сторону, чтобы видеть отражение в зеркале не только себя, но и самого туалета. Всё-таки этот бар тоже возник в каком-то киоске с двумя окнами. Может и там, в кабинках, поднимаются призраки или ещё что-то подобное? Нет, ничего. В отражении только он сам. Никто не вылезал из стен или с потолка.
Когда он вернулся, он спросил про призраков в туалете. Почему их там нет? Бармен усмехнулся и сказал:
– А что они там делать будут? Кого пугать, тебя? Им же сказали не приближаться. Там никого нет и быть не может, потому что призракам физический туалет не нужен. Разве что новым душам, которые ещё не осознали факта своей смерти и думают, что они живые. Ну и ещё тем, кто случайно попал сюда, как ты. Ты думаешь, что здесь как в дешёвых ужастиках прямо из стен на тебя будут бросаться призраки? Рвать тебя и пить кровь? Здесь есть свои законы. В чём-то схожие с физическими, а в чём-то нет. Они, призраки, сидят, стоят, ходят, разговаривают ртом и ртами пьют, а вот левитировать, проходить сквозь стены, видеть пяткой они не могут. Когда примут форму шара, самую классическую и самую природную во Вселенной, тогда всё – они должны или пройти Переход, или пугаться всего. Да, Василий, шар – самая удобная форма для всего во Вселенной, но и самая незащищённая. Их могут быстро съесть. Тени ждут такого подарка, как люди ждут, чтобы тушка куропатки на солнце налилась соком. Поэтому они очень боятся и прячутся в темноте. Они очень боятся, поэтому бродят вокруг, как некоторые завсегдатаи, имеющие защиту. А сейчас они боятся тебя. Ты попал сюда случайно, но то, что ты видишь, происходит по всей планете. Таких блуждающих душ много. Понятно?
– Да, – ответил Василий, хотя понял он не всё, но лучше, наверное, со всем соглашаться.
– Думаю, ты понял. Может, ну, скажем, совсем немного, а остальное в твоих снах тебе расскажут и покажут. Готовься к кошмарам.
– Спасибо, – ответил Василий. – Можно без них?
– Это не тебе решать. А сейчас пей. Твоё здоровье. Этот алкоголь на печёнку точно не подействует и похмелья завтра не будет. И когда домой придёшь, запаха тоже не будет. И трезв будешь. Так что пей. Так здесь принято: пить и не пьянеть, чтобы было хорошо. Для всех. И чтоб никто не ушёл обиженным.
Так всё и закончилось. Посетители этого бара начали собираться и выходить. Как по команде. Вставали, прощались друг с другом и, открывая дверь, выходили в темноту. Один за одним. Некоторые подходили к бармену, что-то там ему оставляли, может, какие-то деньги или что-то в этом роде, а потом шли к двери, за которой по-прежнему была темнота с проносящимися мимо звёздами.
Последним остался Василий. Темнота к тому времени уже исчезла, и сквозь окна сочился вечерний свет. Василий подошёл к двери и обернулся. Бармен подмигнул ему на прощание.
Солнце садилось, его последние лучи ещё проблескивали сквозь ветви деревьев. Наверное, было уже начало девятого вечера. Он стоял на жёлтой кирпичной дороге, заросшей по бокам травой и кустарниками. Василий обернулся и увидел всё тот же брошенный, почти сгнивший сарай с просевшей крышей, над входом которого висели на изогнутых трубках старые разбитые фонари. Два больших окна были прикрыты пропылёнными сломанными ролетами.