Страница 6 из 10
Он ел и потихоньку разглядывал сидящих вокруг. Эти люди с печальными лицами беседовали друг с другом, пили, чем-то закусывали, потом шли за добавкой и снова пили. Они долго и обстоятельно рассказывали про свои проблемы, размахивая руками, что-то рисуя пальцами на столах и теряя слёзы. Сначала один молчал, а второй рассказывал, потом второй молчал, а говорил первый. Интересно, чем же они расплачивались? Подходили к стойке, указывали на выпивку, и им давали. Просто так. Василий не видел ни денег, ни кредитных карт. Ничего.
И они часто меняли столики. Поговорив с одними, они пересаживались за соседние столы и снова принимались говорить, есть и выпивать. И при этом никто не пьянел, языки не заплетались, никто не падал на пол, никто не шатался, не блевал, приняв слишком много, и не устраивал сцен. Бармен, вернувшийся за барную стойку, то и дело наливал подошедшим, Вася же тихо сидел в углу и ждал рассвета, а за окном в темноте проносились яркие искры, словно этот кабак летел куда-то по усыпанному звездами небу.
Так было до тех пор, пока Василия не заметила некая миловидная женщина и, закончив беседу со своим компаньоном, присела к нему за столик.
– Здесь свободно?
– Я..
– Конечно, свободно, раз сидишь один, – она улыбнулась и села. – Новенький?
– Да.
– Я – Елизавета Абрамовна Шкась, – она протянула Василию руку, и он её машинально пожал. Такая холодная, как ледышка. Потом он хотел руку убрать, но она не отпускала, а её глаза закатились от удовольствия. – Живой, ты – живой!
Она не просто притянула его руку, но и прижала её к себе в районе сердца как могла через стол. Василию было неприятно, женщина была ледяной, и тут, как по команде, все повернулись, а потом встали и бросились к ним. Стало так холодно, что стыли зубы. Все сидевшие в этой таверне, были ледяными и они высасывали из него тепло. И не стеснялись про это говорить.
– Тепло, тепло, живой человек!
– Точно тепло, он согреет нас!
Василий чувствовал, что от окутавшего его леденящего холода он уже теряет способность ясно мыслить. И тут раздался громкий голос подошедшего бармена:
– Успокойтесь, вы его заморозите! По одному! У одного живого человека не так уж много энергии. Просто обнять, получить свою порцию и уйти.
– Ты что?! Какая порция? Торгуешь мной?! – не выдержал Василий и попытался встать, чтобы растолкать обступивших его.
Тогда бармен сжал его плечо, наклонился к нему и прошептал:
– Ты, молчи! Иначе тебя тут насмерть заморозят. Если ты подыграешь мне, ты выживешь, а иначе тебя просто сожрут. Слушай и терпи. Скоро рассвет. Начнут плакаться – можешь просить взамен что угодно. Скажи – дам теплоту, а что взамен? Не нравится – ищите другого живого, кто попадёт в темноту. Это как выиграть в лотерею, увидел бонусы – бери их! Всё, тебя увидели и поняли, что ты живой. Готовься, – и бармен ушёл.
И вот тут началось. К нему за стол садились ледяные люди и начинали жаловаться. Только сейчас он понял слова бармена, что здесь – дураки, глупцы, идиоты, не помнящие, что натворили, а не хладнокровные убийцы. Они сделали глупости, но не осознавали этого. Вернее осознали, но сочли, что они в этом не виноваты, что это произошло просто случайно. Поэтому они блуждали в темноте, прячась от рая и ада, уходили в темноту, чтобы их никто не нашёл и не спросил: а почему ты здесь? Так они и обитали в темноте, иногда собираясь, чтобы поплакаться. И не понимали, почему не видят выхода.
– Не подходить! – Василий ударил одного, прильнувшего слишком близко. – Не хочу обниматься с мертвецами.
– Его желание – закон, – сказал бармен. – Сидите рядом, питайтесь, но не дотрагивайтесь и не обнимайте, раз он не хочет.
Один говорил, что он не виноват. Просто так получилось. Работал медбратом, привезли какого-то вонючего бомжа с улицы. Тот умирал. Сахар у него зашкаливал, как сказали на скорой. Ну не было свободных мест. Вернее, были для тех, кто платит, но разве туда можно было этого бесплатного поместить? А тот был один, никого с ним не было, вонял, кашлял… Куда его поместить, если всё занято?! Если умрёт, то никто не побеспокоится, не начнёт искать: нет у него родственников. И тот умер. Но он, мол, не виноват, более того – спас других. Потом привезли женщину с ДТП. Если бы там был этот бомж, женщине и её родственникам надо бы было отказать.
Другой говорил, что виноват не он, а ребёнок, который выбежал на дорогу. Он начал движение, а потом это…
А ещё пожарник, который не смог достать неадеквата из квартиры и тот сгорел. Адвокат, который просто подписал и помог серьёзным людям. Нет, он никого не убивал, – упаси боже! – а что после его подписи случился рейдерский захват, погибли люди, так он ни при чём. Он просто взял деньги и всё. Дали бумаги и он подписал и изменил в реестре собственников строку – вот и всё!
А после – судья, который утверждал, что он просто усомнился, а ему не заплатили и он решил, что нужно вынести именно такое решение, а не другое…
Десятки людей в баре из разных эпох. Кто-то создал оружие, он не хотел смертей, просто хотел, чтобы его страна стала сильнее, кто-то подделал подпись, кто-то просто хотел сыграть шутку, а погибли люди. И вот – они здесь. В этом Чистилище! Василий от этой мысли вздрогнул.
Отовсюду слышался шёпот:
– Какое тепло, какое наслаждение! Так много тепла, как солнечный свет на пляже, тепло солнца на закате. Тепло, живительное тепло, мы снова сможем почувствовать себя живым.
Они выполняли требование бармена и не обнимали Василия, но через некоторое время его начало клонить ко сну от холода или от того, что из него высасывалась энергия.
Призраки заметили это и начали нервничать. Начали спорить, кто первым приблизится к Василию и насладится теплом, каждого подсаживавшего к нему буквально тут же начинали толкать нетерпеливые следующие. И бесконечный поток слёзных рассказов. Вот сейчас женщина говорила, что не хотела убивать сына, хотела только, чтобы он замолчал, но так получилось. Василию было всё равно. Его клонило ко сну, размазывало, и он начал клевать носом, погружаясь в какую-то серую бездну.