Светочка

   - Не знаю, кто тебя рассказал, наверное, отец или мать, но врёшь ты всё. Не получится у тебя, меня с ума свести.

   - Не получится? - удивилась та? Бесстыжая! И рукой сквозь рябину - хвать, и рука в рябину как прозрачная вошла.

   - А бабушке с дедушкой даже этого показывать не пришлось, узнали сразу - вдруг, как-то быстро оказавшись рядом, схватила руку матери и протащила сквозь себя, прямо через сердце!

   Смотрит Валентина - и правда, прозрачная она, и рука проходит, и даже если приглядеться - косточки напросвет виднеются.

   Дернула руку - не отпускает призрак, улыбается. Ждет.

   - Это мой настоящий цвет волос, - наконец сказал она: - Всё хотелось похвастаться, но ведь ты бы узнала сразу... Пришлось покраситься прямо перед твоим приходом. Намусорила, намочила, как у брата в комнате, помнишь?!

   Всплывает перед глазами у Валентины та, мокрая Светочкина коса и свежие лужи которые они вместе затирали.

   - Но как же... как... да он твой брат...

   - Это было труднее всего, - вздохнула она, отпуская руку. Смотрит Валентина - а она ведь ногами земли не касается, словно плывет: - Объясняла, ему врала, что нельзя, что испугали меня привыкнуть надо... он, бедняга, верил. Ну, в самом деле - нельзя же... с братом. У нас, на том свете, за такое по головке не погладят...

   - Прочь прочь! - зашептала Валентина: - Изыди! - зажмурила глаза - а Светочка всё равно стоит перед нею, улыбается.

   - Христом-богом прошу, исчезни! Мерещишься ты!

   - Какой ещё "Христос-бог" для тебя, если ты никогда не молилась? - вдруг как-то зло сказала Светочка: - Ты про галлюцинации кому-то сказала? А про беременность? Кроме родителей?

   У Валентины не было слов. Какой-то комок к горлу подступал - она его ни сглотнуть, ни выкашлять не может - только глядит на привидение, и слезы сами на глаза наворачиваются.

   А мёртвая продолжала:

   - Думаешь, мне не больно было? Младенцем, от маминой руки помереть! Мне ни в рай - потому что не заслужила, ни в ад нельзя - потому что не согрешила. Хотела тебя забрать со злости к себе, но, слава богу, ума хватило не тянуть...

   Валентина опешила: ей ума хватила? Теперь она это себе приписывает?! Да ведь сын её все эти годы спасал!

   - А ты тоже хороша - братом закрылась, знала, что я на него руку не подниму! Я ведь немного просила - ну хоть свечку, хоть поминки! Это же не тяжело, вам, живым! А ты была жадиной. Только бабушка иногда подарки присылала, и то легче становилось...

   "Так вот про кого она в тот день встречи говорила!" - догадалась Валентина. Это всё про неё и её мать!

   - Нельзя мама, так! Мне плевать, я уже мертвая, но ты-то что не исповедалась, не сняла греха с души! А он ведь только тяжелел, только всё вниз тянул, да и из-за тебя бабушка с дедушкой тоже в ад попали!

   - Что ты такой говоришь! - прошипела она не своим голосом.

   - А здесь строго! Ничего не забывается, всё запишут. И если заслужила ты котел, то отсидишь, если нет... - она вдруг замолчала, кусая пальцы, тревожно огляделась и продолжила по-другому:

   - Я не могла к тебе долго являться, строго с этим тут. Если не родилась, не жила, не заслужила - то нет тебе не сил, ни власти над живыми. Ладно... убийство матерью - зло великое, поэтому-то мне и позволили год среди людей... чтобы придти, увидеть тебя...

   - Отомстить?! - закончила за неё без голоса Валентина.

   - А ты не догадалась, почему мне в церковь нельзя?! И что там за "мафия с попами и монашками", что меня бы сразу забрали бы?! Радовалась, небось, что не одна ты такая церковь ненавидишь. А мне потому и нельзя, что привидение я, и в церкви меня любой поп и монашка отправит на Небо...

   - И никакой "милиции" не было?!

   - Ну, если чертей называть "милицией" то не было. Ха! Это же они мне всё помогали устраивать... Дед-то меня узнал - я же приходила к нему сразу в первый день, злая сама как черт... а он меня пожалел... по моей просьбе тебе попросил имя мне дать... и на свадьбе тоже сказал, что понял всё. Я ему и напомнила про бутылку травленой водки. Хороший у меня дед, не заслужил такой смерти.

   - Ты?! Ты это сделала?!

   - Да ничего я не сделала... он сам решил, надоели вы ему с бабушкой вруньи и лицемерки...

   - И маму... ступенька?!

   - Бабушка сейчас на вертеле жарится, что горячее твоего в десять раз будет. Потому как не остановила тебя, потакая тебе, помогала врать. И при этом мама твоя и верующая. За это страдания горше. Поэтому я и не могла её сразу, нужно было, чтобы она смерть внучки увидела, и твоё горе...

   - Как у тебя совести хватает так погано говорить!

   - Совести?! А ты много поступала по совести?! Ты заслужила, это, мама.

   - Врёшь ты всё, ты с ума меня решила свести! Какой ты призрак...

   - А разве не догадывалась, как я нитки так ловко вдеваю и закатившиеся винтики достаю? Если руки-то бесплотные, то и несложно... Поэтому и на фотографиях не вышла, пришлось к фотографу придти и испортить самые подозрительные. Ах, как на заводе-то было забавно, когда ты меня повысить решила! Ведь не все меня видели, многие на работе и думали, что у тебя кукушка поехала.

   - Что?!

   - Я и сейчас только тобой видима. А представляешь, как на тебя смотрели в твоем отделе, когда я сижу невидимая у кого на коленках, а ты на ни в чем неповинного мужика орёшь!

   - Да как же это...