Тишина камней

Ри плохо помнил, что было потом.

Сидя в шумной закусочной за одним столом с Косом и Инзимой, он виновато рассматривал поцарапанную, деревянную поверхность и покорно ждал, когда принесут еду и выпивку. Неудобства добавляла и одежда: видно ее постирали, но до конца та еще не высохла и мокрой липла к коже. Ри плохо помнил, что было.

Он точно зацепился головой за косяк двери, когда двое голых мужиков выволакивали его под мышки из парной, – этот факт ярко подтверждали рассеченный посередине лоб, шишка и ноющая боль. На него выплеснули пару ведер холодной воды на улице. Тогда-то его и замутило, желудок задрожал и выдал все тайны плохо пережеванной картошки. А потом как-то воспоминания спотыкались, захлебывались в стыде и съедали друг друга: кто и как его одевал, довел до тесварицы, усадил за стол.

В зале царил хаос: с короной из едкой смеси запахов пота, табака, коптящих свечей и жареного мяса, скипетром, цокающими пивными кружкам в сопровождении дружного ора, на троне из десятка столов, за каждым из которых выпивала веселая компания.

В “Бочке” мариновались исключительно каргхары. Многие уже скинули тяжелую гвиртовую защиту, играли мышцами и перекидывались острыми словечками. В монотонный гул увлеченного обсуждения охоты и дел мирских частенько вклинивались стук пустой кружки о столешницу и громкий хохот.

А со стен на бывших еще вчера заклятых соперников угрюмо взирали головы кабанов, лис и волков.

И чем больше Ри задумывался об этом удивительном шумном месте, тем глубже оно поглощало паренька, привыкшего совершенно к другой жизни. Так много в одном месте людей, которых  его с детства приучали остерегаться. Незримая, внушенная цнои опасность, исходящая от них, дразнила и щекотала нервы. Он присматривался и не видел горящих жаждой насилия глаз, оружия, приготовленного сеять смерть. Ри не увидел и беспощадных убийц в этих весельчаках, играющих с азартом в карглек, забирающихся на плечи друг другу, чтобы зажечь или заменить потухшие свечи. Хотя понимал, что совсем недавно, в разгар хеллизии, встреться они в засаде на мелин, для них существовала бы лишь цель и препятствие, которое во что бы то ни стало необходимо устранить. Но сейчас они друзья с душами нараспашку, готовые поделиться пивом и сочным куском мяса, не таящие обиды за проигрыш. Это удивляло Ри и вызывало волнение, как перед долгожданным торжеством. И он смущался подобного чувства, потому что любой цнои на его месте запаниковал бы.

– Расслабься уже! – Кос по-дружески толкнул его в плечо. Он был одет в белую холщовую рубаху с широким расшитым мелкими узорами воротом. – Ты заслужил столько пива, сколько в тебя влезет. И не кружкой меньше!

– А… – спохватился Инзима.

– Да помню я, – отмахнулся командир.

Лекарь старался не смотреть на Ри. То ли из-за неловкости по поводу того, что сбежал из парной, то ли из-за чего еще, – Ри не понимал. Инзи сидел за столом в расстегнутом наполовину, начищенном до блеска и хруста кожанном коротком плаще с множеством ремешков и кармашков. Под ним красовалась белоснежная сорочка с кружевным запахом.

Полная неуклюжая женщина с бородавкой на подбородке, протиснувшись между сидящими вальяжно клиентами, принесла на подносе печеное мясо и три больших глиняных кружки с пенящимся напитком, небрежно поставила на стол и развернулась, чтобы удалиться.

Мясо источало необычайный аромат с примесью запахов специй. Желудок Ри заурчал в предвкушении трапезы.

Инзима схватил свой бокал и в два глотка жадно осушил его, самодовольно ухмыльнулся, вытерев рукавом пенку под носом, и звонко стукнул по столу два раза. Женщина лениво обернулась и медленно приподняла бровь, но, не сказав ни слова, забрала пустой бокал. Она еще успела томно подмигнуть Ри, прежде чем уйти за новой порцией пива.

– Ты, – Кос указал пальцем на Инзи, – скорострел. А ты, – палец теперь смотрел на пригубившего напиток Ри,– бабник.

Паренек даже кашлянул, разбрызгав пену. Потом прокряхтелся и вытер нос.

Наверное, обоим хотелось высказаться по поводу навешанных ярлыков, но они сдержались и просто наблюдали, как Косаль Таг размеренно, со вкусом пил свое пиво.

– А где остальные? – Ри после нескольких глотков немного оттаял и размяк.

– Мат пошел насчет ночлега договариваться. И новости поспрашивать. – Инзима, тоже чуть захмелев, вернулся к прежней роли и шутливой интонации. – А Ло ест на кухне. Она “не переносит запах мочи”. – Инзи прыснул со смеху, передразнив небогляда.

– Она говорит вообще? – удивился Ри.

– Она говорит, – серьезно и грубо  ответил Кос. – Когда есть, что сказать. А вот я бы послушал о твоих побрякушках.

Ри понял не сразу, о чем его спрашивают, но, когда догадался, как ошпаренный принялся обыскивать внутренние карманы.

– Да все на месте, – успокоил Кос. Ри и правда нащупал заветный мешочек и успокоился. – Мы не воры, да и к чему нам хлам…

– Это от моего отца. Для укрепления эдды.

Кос задумчиво хмыкнул и почесал шею под бородой:

– Вот не пойму я ваших глупых заморочек. У вас что же, на каждое событие есть свой ритуал? Вы даже поссать без ритуала не ходите?

– Ну… Это… – Ри замялся, теряясь с ответом. Скорее всего, вопрос был задан ради хохмы. “Цнойский дикарь”, конечно же, понимал необходимость в соблюдении обрядов и знал каждый из них до мельчайших подробностей, но он не был уверен, что в соседних обителях, например, в Дим ар Гель, таких “глупых” церемоний нет.

– Зачем вы своих мертвых привязываете на крыше?! – не унимался охотник. – Получаете удовольствие от того, как птицы расклевывают труп близкого человека? Что за мерзость? Да вы больные на всю голову!

– А вы зачем своих закапываете в землю? – с обидой, задетый оскорблениями, но без злобы процедил Ри. – Не хотите смотреть, как их поедают черви?

Инзима попытался разрядить напряженный спор:

– А вот говорят в Диких землях по-другому. Мертвецов там сжигают.

Ри принялся жевать отрезанный ему кусок мяса, а Кос допил пиво и стукнул бокалом дважды.

За соседним столиком кто-то грохнулся со стула, чем вызвал взрыв глумливого смеха, да такого разноперого – с трудом верилось, что тонкий поросячий визг может издавать бравый, мускулистый добытчик каргов.

Ри не хотелось продолжать словесную перепалку с охотником, спасшим его. Когда с детства видишь, как отрезанные части тела умерших передают родственникам, а те плачут, и не боль от потери – причина слез, а радость за обретение нитей сущих, то понимаешь, как это важно. А оторванность от всего остального мира не дает поводов сомневаться в том, что только так и нужно. Потом, когда Ри исполнилось пара гвальд, папа стал украдкой рассказывать ему о мире за пределами цнойских обителей. Но ребенком истории о небесных камнях, храбрых охотниках, бескрайнем океане и прелестных ныряльщицах из касты гоэм воспринимались им как сказки. Отец тогда поведал и о недоступных Диких землях.

– А откуда ты знаешь о Диких землях? – удивился Ри. – Туда же невозможно добраться через Макарири.

Глаза Инзимы загорелись страстью рассказчика, и чем ярче разгорался этот огонь, тем короче и резче становились фразы:

– Когда-то так и было. Место прохода хранится в строжайшем секрете. Туда отправляют лучших. Лучших из личной охраны Владетеля Гирей. Сведения скудны. Но мы знаем предостаточно.

– Заливать-то хорош! – разозлился Кос и снова дважды стукнул пустым бокалом, требуя обновить выпивку. – Соловей. Ничего мы о Диких землях не знаем, кроме того, что там живут дикари.

– Но эклиотики знают! – живо возразил Инзи.

– Эклиотики – мразь, они не гнушаются ничем в поисках своей истины! Ну-ка напомни, – теперь Кос обращался к Ри, – кто тебе рассказал об ученых эклиотиках, к которым ты так мечтаешь попасть?

– Отец, – осторожно выговорил Ри, соображая говорил ли вообще об этом.

Кос прищурился и продолжил, но уже тихо и вкрадчиво:

– А он тебе объяснил, что это за слово такое вообще “эклиотика”?