Каструм Альбум

Он неожиданно громко произнес:

– Ну все, дорогая, кажется, тихо и безопасно, ложимся спать! – и совсем шепотом добавил: – Вы ездите верхом?

Кати́ кивнула.

Еще тише, в самое ухо, он приказал:

– Как только начнется, бегите к лошадям, скачите обратно в сторону города. Не в горы – там засада.

Кати́ кивнула и, смущаясь, попросила:

– Можешь ослабить мой корсет? Я так наелась за ужином, что если придется бежать или скакать, то задохнусь раньше, чем меня убьют пираты.

Николас не умел обращаться с женскими нарядами, но всё-таки работал с тканями. Превозмогая неловкость, он трясущимися руками кое-как ослабил шнуровку, благо она находилась сверху, а не как в зимнем варианте – под несколькими слоями ткани.

– Вы что тут такое вытворяете? – гневное шипение Евы буквально взорвало пространство.

Николас инстинктивно прижал Еву к себе и закрыл рот ладонью, повернув голову девушки так, чтобы она увидела, что происходит.

Тем временем уже стало очевидно, что между повозками мелькают вооруженные люди с лицами, закрытыми платками.

Ева глубоко вздохнула.

Николас тихо прошептал ей в ушко:

– Вот именно.

Они замерли.

Вот так, держа это маленькое тело в руках и зажимая рот, чувствуя еще по-детски чистый, свежий запах, Николас готов был сидеть до утра. Он продолжал обнимать Еву, осторожно погладил ее по голове, успокаивая, и она крепко вцепилась в обнимающую ее руку.

Раздался резкий свист – сигнал к началу нападения. Тени метнулись, и разом раздались крики, полные боли. Кати́ рванула к лошадям. Николас бросился за ней, перекинув Еву через плечо. Посадив девушку на коня, он пустился галопом, даже не оглянувшись, смогла ли Кати́ присоединиться. Ей пришлось запрыгнуть в седло по-мужски, чтобы догнать Николаса с Евой. Беглецы скакали во весь опор, и только когда отблески костров и крики затихли вдали, Николас позволил коню пойти тише.

Они продолжали ехать бок о бок в полном молчании. Наконец Николас остановил коня и помог Еве спрыгнуть на землю.

– И что теперь? – спросила Кати́.

– Нет смысла возвращаться обратно, – ответил он.

– Но и в городе нам нечего делать.

Ева, будто очнувшись от забытья, дернула Николаса за рукав:

– Но моя семья… Мы так быстро убежали.

– Ева, – Николас наклонился прямо к ее лицу, – с ними всё будет в порядке. Но возвращаться опасно. Попробуем придумать, что делать. Хорошо?

– Я думаю, что самое небезопасное место может стать убежищем, – сказала Кати́.

– Что имеете в виду?

– «Плавучий сундук». Вряд ли французы подумают что-то искать на корабле, который, судя по его виду, сел на мель уже лет десять назад.

– Это сумасшествие.

– Возможно, но пока в городе тихо, можем попробовать найти Хакима и хотя бы переночевать.

– Кати́, ты опять за свое! – Николас явно рассердился.

– Я-то за свое, а у тебя-то кто сейчас в руках? – парировала Кати́.

Ева робко встряла в их спор:

– Друзья, вы… сейчас о чем?

– Ни о чем, – ответили они хором и отвернулись друг от друга.

Николас с глубоким вздохом подытожил:

– Кати́, ты права, попробуем найти Хакима.

– Да что его искать? Пьет свое аликантино в одиночестве.

Это оказалось совершеннейшей правдой. Таверна даже не была закрыта, да и зачем человеку, живущему по прихоти пунического демона, закрывать дверь.

Когда троица ввалилась, Хаким читал при свете пасхальной свечи, большой, белой, праздничной. Она освещала ему страницы Корана. Более парадоксального зрелища в конце XVII века и представить было нельзя.

Ночь прошла более или менее спокойно. Уставших женщин отправили спать в комнаты на втором этаже. Они могли бы заночевать в разных комнатах, но Ева так умоляюще посмотрела на Кати́, что та улеглась, не раздеваясь, рядом с ней. Обнимая дрожащую подругу, успокаивая, уснула сама.

Хаким, видя, что Николас никак не может уснуть, предложил партию в шахматы.

Утренний ветер гнал по улицам легкий мусор, подвывая в подворотнях, хлопая незакрытыми ставнями.

– Ветер сменился, – заметил Хаким.

– Тебе страшно? – спросил Николас.

– Немного. Мне вообще было хорошо, пока ты этих, – он указал взглядом на потолок, – не притащил.

– Прости, так вышло.

– Странно всё это. Военные должны были сопровождать людей, но ты сказал, что во время нападения их не было видно.

– Это так.

– Если они в сговоре с грабителями, то это пахнет еще хуже, чем надвигающаяся французская эскадра.

– Кати́ предположила, что безопаснее будет укрыться на «Плавучем сундуке».

– Если удастся отсидеться во время первой волны нападения, то она права.

– Ну нет смысла бомбить пустой корабль, севший на мель. Может, отправимся туда сейчас?

– Всё равно опасно, ядра порою не долетают. Корабль находится точно посередине между врагом и его целью, и есть вероятность, что при обстреле заденут «Плавучий сундук».

В этот момент красное зарево взошло над городом. Светило, раскрашенное самим Марсом, кровавым рассветом освещая «Плавучий сундук», встало над городом имени себя – городом Солнца.

Залпы сотни орудий прозвучали в утренней тишине. И разом посыпались снаряды, весом до двадцати четырех фунтов каждый.

«Не успели», – подумали мужчины одновременно.

Практически не было такого здания, в которое не попал бы снаряд. Часть базилики Святой Марии сразу обрушилась, и уже через полчаса обстрела развалилась ратуша на центральной площади. Хаким, выглянув за дверь, сразу же скрылся в таверне. На его глазах ядро разорвалось прямо во дворе. Сторона храма Сан-Николас-де-Бари, обращенная к морю, полностью обрушилась. Ядра взрывали всё подряд. Поскольку весь район Святого Николая стоял на бывшем мусульманском кладбище, кости выплескивались фонтанами из могил, рассыпаясь по округе.

Когда первая волна обстрела стихла, над Аликанте поднялось черное зарево пожарищ и чайки хриплыми голосами возвестили о том, что город мертв.

Решено было выйти за южные городские стены и, дождавшись, когда основная часть захватчиков выгрузится на берег, пробираться к «Плавучему сундуку».

Тут Кати́ проявила характер:

– Хаким, есть мужская одежда запасная?

– Что-то есть, – ответил Хаким. – А что?

– Ну, я тебя всё время в одной рубашке вижу.

– Они у меня одинаковые.

– И старомодные до мурашек.

– Тебе какая разница?

Разговор отдавал интимностью, и Ева с Николасом недоуменно переглянулись.

– Ладно, я не к этому.

– А к чему? – уже откровенно веселился Хаким.

Кати́ шлепнула его:

– Нам с Евой будет проще передвигаться и быть незаметными в невзрачной мужской одежде.

– Согласен. Надо подумать, где-то у меня тут был складик, – по-стариковски пошамкивая губами, проворчал Хаким, чем вызвал всеобщее хихиканье.

В его таверне стульями служили старые бочки из-под вина. Хаким перевернул одну из них. На пол посыпались непарные разноразмерные башмаки, носки и перчатки.

На удивленные взгляды оправдывающимся тоном он ответил:

– Ну-у, слушайте, я не знаю, как они там появляются. В прошлый раз были шейные платки.

Перевернув еще одну бочку, он вытащил пару мужских белых рубашек с косым воротом и пышными рукавами.

– Ну вот, хоть что-то.

Затем пошел в подсобку, долго там громыхал, звякал, и на свет божий появились двое панталон, жилет и толстый пиратский ремень с подвесом для шпаги.

– Я в этом не пойду, – заявила Ева и сама себя поправила: – Я не хочу, чтобы вы меня в этом видели.

– Мы не хотим тебя мертвой видеть, – строго сказал Хаким.

Ева икнула.

– Не трусь. Пойдем, я помогу тебе, – Кати́, приобняв Еву за плечи, потащила девушку в подсобку.

Через некоторое время они вышли уже в новом облачении. Удалось спрятать волосы Евы под огромную шляпу с широкими полями, а Кати́, недолго думая, свои черные кудри подвязала старой тряпицей на манер пиратского головного платка.