Страница 12 из 18
– Кто мы теперь друг другу? – как бы размышляя сам с собой, спросил Хуан.
– Мы прежде всего люди. Судьба испытывает, но она и спасает.
– Я не верю в справедливость, – твердо сказал Хуан. – Не знаю почему, но никогда не верил.
– А во что веришь?
– В себя.
– И всё?
– И всё. Так вышло, что всё, что люди зовут справедливостью, на самом деле – лишь компромисс интересов. А любовью называют желание.
– Сложно быть счастливым с такими мыслями.
– Счастливым вообще сложно быть, а уж с мыслями – практически невозможно… Ладно, хватит болтать. Решим, как будем выживать. Надеюсь, противников будет столько же, сколько и нас.
– Не удивлюсь, если больше.
– На глазах у честного народа нас просто отдадут на растерзание.
– Склоняюсь и к такому исходу.
– Тогда действуем, как в тот день, что столкнулись с пиратами.
– Поняли, – почти хором ответили мужчины и впервые за последние дни хищно осклабились.
В урочный час вокруг круглой арены собралась толпа. На небольшом возвышении восседал король с приближенными. Поскольку это была война, то придворных дам оставили в Арагоне, подальше от мужских игр.
Две группы по двенадцать человек выстроились напротив друг друга. Раздался короткий низкий звук рога.
С хлопком бойцы Хуана встали квадратом. Медленно, с лицами, не выражающими никаких эмоций, попятились назад до самого края арены, бесшумно ступая по полшага. Арагонцы, думая, что противник в полнейшем смятении, раздавлен, сорвались с места, одновременно построившись клином, и понеслись с дикими воплями через всю арену, яростно ускоряясь, уверенные в своем преимуществе, готовые смять, снести с лица земли. В свою очередь Хуан издал короткий дикий звук, больше похожий на утробный рык. Квадрат одним прыжком перестроился в четыре колонны по три человека: две колонны вправо – рывок – вперед на шаг, две колонны влево – рывок – вперед, и еще рывок вперед. Арагонцы на полной скорости пролетели мимо. Бойцы Хуана за секунду оказались у них за спиной. Далее всё произошло со скоростью, которую с трудом мог отследить человеческий взгляд. Арагонцы просто-напросто не успели развернуться, как короткими, точными движениями были изрублены.
Густой мрак выполз из подвалов и щелей, солнце скрылось за надвигающимся штормом, могильный холод, тишина склепа, ни звука. Тяжело дыша, выстроившись кругом, спиной к спине, плечом к плечу стояли ученики Николаса Переса. Горячий пар поднимался от их тел, от месива из отрубленных рук, разбросанных, словно ветки после урагана. Кишки, стоны…
Хуан смотрел на побелевшее лицо короля. Крепко сжав челюсть, король из последних сил пытался контролировать свой гнев. Хуан лишь двигал желваками и, сдвинув брови к переносице, сверлил взглядом в ответ. Он понимал, что теперь им вынесен окончательный приговор. Они размазали цвет арагонской армии за пару минут. Четко. Отработанно. Слаженно.
Хайме II Арагонский величественно встал, медленно обведя взглядом окружающих, несколько раз манерно хлопнул в ладоши и, театрально показав публике, что всё закончено, удалился. И тут началось такое: люди ликовали, бросились обнимать своих, родных, выживших! При полном поражении и осознании, что город больше не часть Кастильи и Леона, что теперь они под другой короной, они одержали очередную победу! Твой ход, король! Игра продолжается.
Вечером зал знамен наполнился звуками пиршества. Напряжение искрило в воздухе, приглашенные тихо переговаривались. Хуан со своими воинами, войдя внутрь, остановился около стены.
Арагонцы вели себя нарочито вальяжно, нарушая приличия.
Мимо Хуана проследовали несколько слуг с блюдами.
Марии поручили разливать вино. Не поднимая глаз, она носила кувшины с напитком. Девушка не могла заставить себя окинуть взглядом зал в поисках любимого. То, что произошло днем, перевернуло ее представление о человеческих возможностях, о силе и справедливости.
Вошел король с приближенными. Пир начался.
– Ну что, понеслась, – пошутил один из парней Хуана.
– Не пейте много, – строго ответил он. – Всё только начинается.
Хайме II без особых церемоний обратился к воинам:
– Отличная битва! Я повеселился. Но что случилось с моими славными воинами? Все видели. Вы теперь удостаиваетесь чести занять их места. Выпьем!
Король, взяв кувшин и бокал, встал и сам направился к столу, за которым сидел Хуан. Налив вино в чашу, он протянул ее Хуану.
Тот молча смотрел на происходящее. Было видно, что такой исход сохранит им жизни, но, скорее всего, ненадолго.
Король, обведя взглядом окружающих, рассмеялся:
– Пей же, мы не враги отныне. Или ты боишься яда?
Он схватил проходившую мимо с подносом в руках служанку и притянул к себе. От неожиданности Мария выронила поднос. Раздался смех со всех сторон. Испуганная девушка подняла голову, и глаза оттенка самой теплой морской лазури встретились с бушующими серыми штормами.
Эти несколько смертельно долгих секунд они не отрывали глаз друг от друга.
– Выпей, девочка, докажи рыцарю, что король может быть справедливым! – приказал завоеватель.
Он почти насильно приставил бокал к губам Марии, и она сделала несколько глотков.
– Вот видишь, девочка, просто вино. От короля, от всего сердца.
Вокруг раздались хлопки и одобрительные возгласы. Обстановка явно разрядилась. В этот момент Мария внезапно схватилась за грудь, пошатнулась и, смертельно побледнев, сделала шаг в сторону Хуана. Протянув руку, как будто пытаясь дотянуться до него, начала падать навзничь. Хуан, вскочив, перепрыгнул через стол и подхватил падающее тело.
Мария, силясь что-то сказать, беззвучно шептала неслышные слова. Хуан, обнимал ее, стараясь расслышать. Но глубокая морская лазурь подернулась белесым туманом и навсегда угасла.
Хаким долго сидел у моря, обхватив голову руками, не замечая, как волны набегают всё дальше, мочат плащ и сапоги. Он силился понять, по какому принципу строит свою игру демон, ядовитый хохот которого бился в голове, не отпуская, не разрешая побыть хоть секунду в тишине и покое.
– Что ж ты, милая, меня не послушала? – шептали губы. – Что я не учел в этот раз? Может, нам стоило заняться любовью… Может, всё дело в том, что ты девственница? Дурной бес из-за этого так забавляется?.. Не знаю уже, что и думать.
Руку Николаса Переса вместе с ключами замуровали под гербом Аликанте над главными воротами, где она находится и по сей день. А дух великого полководца и мэра охраняет город любви, город света, полный тайн и привидений.
В сумрачном свете раннего утра выйдите к северному склону Бенакантиль, и вы увидите сквозь марево тумана призрачную фигуру на белом коне, мирно проплывающую вокруг своих владений и охраняющую Аликанте, как и семь веков назад.
Глава 4. Плавучий сундук
1691 год.
В Аликанте даже в январе тепло, как летом.
В солнечный день 11 января 1691 года привычный уклад был нарушен громкими криками. На площади Фруктов, которую так и называли жители – Пласа де ла Фрута[2], двое мужчин сверлили друг друга глазами, не снимая рук с эфесов своих шпаг.
В воздухе уже прозвенели оскорбления, которые могут быть смыты лишь кровью. Со всех сторон бежали соседи, родственники, зеваки. Собралась толпа. Скандал при свидетелях просто так не завершишь. Тихим городом Аликанте никогда нельзя было назвать.
– Что там у нас? – рослый смуглый юноша смотрел поверх голов.
– Хаким с Альваро спорит, – ответил кто-то из толпы.
– А что хотят?
– Да подожди ты, самое интересное же.
В этот момент уже Хаким предупредительно вращал шпагой, словно рисуя в воздухе знак бесконечности перед лицом противника. Секунду спустя концы обеих шпаг были нацелены в сердца их владельцев. Так и стояли они, подобно баранам на узком мосту, прожигая взглядом дырки в головах друг у друга.
2
Plaza de fruta – площадь фруктов, фруктовая площадь. Место, где по определенным дням возникал стихийный фермерский рынок. Существует и по сей день. Современное название – Площадь Санта-Фас.