Страница 2 из 2
Авторы «Дикого будущего» совершенно исключили из своих построений и тот факт, что виды эволюционируют в сообществах, а не сами по себе. Они полностью проигнорировали и то, что в эволюционных преобразованиях любой группы организмов, как в начале XX века установил Николай Вавилов, есть свои правила. Не случайно история древних сообществ свидетельствует, что на смену исчезнувшему виду обычно приходит очень похожий, а зачастую и родственный ему (а не какой–нибудь монстр). Так образуются довольно устойчивые системы, существующие миллионы лет. Параллелизмы развития, которые западные ученые (и не только в этой книге) обсуждать обычно избегают, вообще свойственны живым системам, иначе говоря, родственным группам организмов. В нескольких линиях определенной группы рептилий независимо формировались ключевые признаки млекопитающих, так же независимо в другой группе пресмыкающихся накапливались признаки птиц, а среди голосеменных растений — признаки цветковых. Даже черты человека современного типа независимо складывались в разных линиях прямоходящих приматов. Все эти закономерности подсказывают, например, что нишу птиц, при условии их полного вымирания, займут новые пернатые или чешуйчатые создания, возникшие из скачущих или древолазающих рептилий, но никак не рыбы.
По существу, создатели «Дикого будущего» используют исключительно образы современных и доисторических организмов, для чего те «расчленяются» и как бы обмениваются частями. Однако при этом сам уровень развития организмов остается неизменным и более–менее современным. Хотя вся история развития жизни на Земле свидетельствует о постоянном возрастании энергетики всего живого. Российский палеонтолог Александр Раутиан довольно точно и остроумно выразился, что палеозойский мир, в отличие от мезозойского, перемещался шагом. За последние 600 миллионов лет не только возросли скорости передвижения животных, но и значительно, особенно в течение мезозоя и кайнозоя, усилилась их способность к фильтрации, переработке осадка, возможности защиты и нападения, резко подскочило разнообразие, как общее (глобальное), так и местное (в пределах определенных сообществ). Вероятно, с преодолением нынешнего экологического кризиса все эти тенденции возобновятся и в будущем. Авторы же взялись раскручивать геологическую летопись в обратную сторону: оледенение — мессинский кризис (обмеление Средиземного моря) — триасовая Пангея, — населив Землю будущего организмами прошлого.
В среднем создатели «Дикого будущего» нагромоздили по одной грубой ошибке на страницу, не считая мелких огрех. Вроде изолированной Южной Америки в момент предельного падения уровня моря. Или степных пожаров, уничтожающих деревья в угоду травам. Простите, а скребы (заросли деревьев и кустарников) Австралии, где эвкалипты приспособились переживать периодические огненные валы не хуже местных трав? Медленные извилистые реки текут у авторов по крутым склонам, а пыльца растений прилетает из Южной Америки в Австралию против ветра. А главной причиной повышения уровня моря оказалось… расширение воды при нагреве. И побоку все гляцио– и тектоноэвстазии! (Первый из этих терминов связывает изменение уровня моря с состоянием ледниковых шапок, а второй — с объемом срединно–океанических хребтов.) К сожалению, новейшее слово в «науке» осталось без цифры, а между тем интересно знать, какой объем воды можно добавить за счет ее расширения.
Слишком надуманны и картины глобальных вымираний. Последнее оледенение, например, если и сказалось на эволюции человека разумного, то только в положительную для него сторону. Оно позволило справиться с другим реальным конкурентом за место на Земле — неандертальцем. Удивительно, что неандертальцы были лучше приспособлены к жизни в морозном климате, но их малочисленные, разрозненные в результате наступления ледников популяции были, вероятно, частично ассимилированы, а по большей части перебиты вторгшимися в Европу ордами человека разумного. Так что меньше всего последнему грозит опасность вымерзания.
Кстати, мы по–прежнему живем в ледниковом периоде, и правдоподобный прогноз: потеплеет или похолодает в ближайшие столетия — наука дать не в состоянии. Если даже предположить, что углекислый газ является основным утеплителем современной атмосферы (с чем не все согласны), то уровень его содержания в атмосфере зависит от множества причин: темпов горообразовательных процессов, характера вулканической деятельности, продуктивности океанического фитопланктона, состава фитопланктона, особенностей наземной растительности, а не только от количества сожженного человеком органического топлива.
Лишь за последние пять лет каждый из этих факторов побывал среди ведущих, но ясная картина климата ближайшего будущего так и не сложилась. Сил и средств современной науки на подобные прогнозы просто не хватает.
С очевидностью можно лишь сказать, что столь энергоемкие виды, как человек, долго существовать не могут ввиду ограниченности ресурсов. Все, что человек потребляет в качестве сырья, создано былыми экосистемами в уникальных, часто неповторимых условиях. Рано или поздно, лишившись своих сырьевых ресурсов, человечество обречено. И всего через несколько тысяч лет на Земле не будет никаких человекообразных обезьян. За счет одичавшего домашнего рогатого скота начнет восстанавливаться экосистема степного типа (потому что травы более приспособлены к нынешнему относительно низкому содержанию в атмосфере двуокиси углерода). Еще при человеке полудикие лошади–мустанги заняли место бизонов в прериях, а в какой–то степени и свое (там жили их лошадиные предки). Возродятся в прежнем виде экосистемы тундры, тайги, полупустынь и пустынь. Оледенения и потепления будут сдвигать их границы, но не вызовут никаких массовых вымираний, как не вызывали их в прошлом (опять же вопреки утверждениям авторов книги). А если к тому времени сохранятся участки дождевого тропического леса и рифов, то восстановятся и они, хотя в сильно обедненном виде. Но чего на планете уже не будет никогда — это разумной жизни.