Страница 34 из 41
Песчанка мне очень нравилась – уютная, и поле тогда там было одно из лучших в Москве (я был уверен, что – самое лучшее), и кругом все свои. Раньше у нас в Сокольниках был стадион, я его чуть-чуть не застал – к американской выставке в 60-м его снесли, и мы остались с Песчанкой, которая, вообще-то ВВСовская. Хороший стадион, для дубля – в самый раз. Только спрятаться там от дождя было некуда. Как-то попал на матче под ливень, смотрю – какие-то мужики сидят – держат над головой лист фанеры. Ну, я сбоку и притулился. Тесно, мужики на меня косятся, но терпят. Потом пригляделся я к ним – мамочки, это ж кто рядом-то! Поликарпов, Басалик и массажист команды. Юрий Басалик, единственный за многие годы киевлянин у нас в команде, был правым краем по тогдашней 4–2–4, держался в команде довольно долго, забивал, хотя к сильнейшим в команде и к моим кумирам никогда не принадлежал. Запомнился тем, что был порядочным пижоном, «стилягой» – одевался с шиком, видно было, что и прическа на голове не пятерней делана, тогда он этим выделялся. Москвич Володя Поликарпов, как раз наоборот – скромный, немного мягковатый, но вошедший в сотню лучших бомбардиров СССР. Между прочим, тогда посещение матча дублеров было для игроков основы обязательным.
И тут не могу не вспомнить легендарную Машку, которая питала особенную слабость к Поликарпову. Как-то раз на «Динамо» на каком-то матче армейцев я вдруг услышал резкий женский голос – вперемешку с матом веселые и ехидные характеристики игроков, совершенно непечатные оценки вот этого – в черном. Дальше полилась инсайдерская инфа – кого берут, кого прогонят, кто женился, кто развелся, как сыграли в Орехово-Зуеве, куда гоняли на левака, кто растет в мальчиках и так до самого конца матча. Как-то застеснялся я ее сначала, но слушал в оба уха. Спросил соседа по скамье, кто это, а тот мне – ты что, это ж Машка, наша сумасшедшая болельщица!
А сам ее окликает: – Матильда! Ну, что, Володька Поликарпов тебя еще любит? – Да ну его …, женился он! Да, Машка на Песчанке на дубле (куда, между прочим, основной состав ходил обязательно) его доставала воплями «Володька! Трам-тарарам, ты почему женился на этой! Ты ж знаешь – я тебя люблю!» Поликарпов по-настоящему смущался, здорово краснел и прятался в клубном автобусе, а Федотов и другие ребята прикрывали его бегство.
Ей тогда и сорока не было. И работая где-то то ли разнорабочей, то ли подсобницей, проводила на ЦСКА все свое время, не было такого матча, чтобы я ее не встретил, хоть хоккей, хоть футбол, хоть баскет.
На дубле было мне даже интереснее, чем на основе. Там играли парни близкого ко мне возраста, играли здорово – дубль у нас был один из сильнейших, много своих ребят, клубных. Да только вот в основу из них практически никто не пробился, хотя талантов, вроде, было полно. В те годы там бегали Кондрашкин, Чернышенко, Касимовский, Просиков, капитанил кучерявый Виталий Поляков, все они в разное время играли за юношескую сборную и за молодежку, пробовались, кто по разу, кто по несколько в основе, но при тогдашнем потоке игроков шансов у них было немного. В защите играли Щебляков и Разюпин, они и в основе выступили удачно, но по-серьезному так в составе и не закрепились.
Особенно обидно было с Щебляковым – Владимир Пономарев травмировался, и в основе появилась вакансия на правом краю защиты, парня поставили в первом туре, и на первых же минутах он получил тяжелейшую травму… Заменил его, от некуда деваться, Истомин, которого только что взяли из киевского СКА. Росточка небольшого, но скоростной, резкий и злой. Поначалу – отчетливо грубый. При нынешней системе карточек в редком матче дотянул бы он до середины. Потом как-то постепенно стал брать скоростью и тем, что подзапугал оппонентов. А еще позже даже и грубить стал поменьше – техника отбора улучшилась. В золотом матче 70-го он вместе с Федотовым тащил команду в безнадежной ситуации.
Парой лет позже на меня большое впечатление на дубле произвел правый бек Егоров – легкий, скоростной, головастый. Явно выделялся, играл очень остро, а его в основу даже не подпустили. Сгинул где-то, так ничего и не сделав в большом футболе. Как это вообще получается – что одни пробиваются, а другие, которых ставили выше, от которых ждали большего, так ни во что и не вырастают?
Самый показательный для меня пример невозможности что-то точно предсказать – это история с первым звеном нашей хоккейной молодежки Викулов – Полупанов – Еремин. Ерема за молодежь был безусловным лидером, забивал тучу шайб. Говорили – новый Бобров. Полупанов хорошо подыгрывал, пасовал, прилично забивал, думали в третью троечку попробуется. А Викулов – самый из них в то время корявый, шел довеском, надежд на него не возлагали. Был я на их матче молодежного первенства СССР против питерского СКА. При том, что ленинградцы были совсем не слабы, разнесли их с двухзначным счетом. Еремин крутил защитников оптом и в розницу, заколотил четыре штуки, Полупанов хорошо пасовал, да и сам не терялся – забил три, а Викулов только дрался да штрафы получал.
А получилось, что Еремин так и не заиграл ни у нас, ни вообще. Викулова с Полупановым попробовали в основе сначала с Фроловым, потом его быстро заменили на Фирсова, и уже к зиме тройка вошла в сборную страны, хотя конкуренция со стороны динамовского звена [79]была сильнейшая и, вроде бы, для наших безнадежная. Но Тарасов уговорил, а старший тренер «Динамо» и сборной Чернышов дал себя уговорить.
Полупанов стал корифеем – чемпион всего на свете, игрок первой пятерки, и по праву. Но потом… Обычная песня трибун: – Кто может выпить пять стаканов – это Витя Полупанов! Уходил, возвращался, но на высшем уровне продержался лет пять. Потом я его видел за «Красный Октябрь» против ЦСКА на первенство Москвы. Ну, был хорош – шире самого себя вдвое, на первый период опоздал, потом приходил в себя, а потом отвозил парнишек наших, как бог черепаху. Птицу и тогда было по полету видать, только уже летал низенько. Викулов же как-то потихоньку вырос в виртуозного техника и распасовщика. И играл долго, пережив и партнеров своих многообещающих, и еще одно поколение. Не могу не отдать должное Тарасову, который все это прозрел и дал нашему хоккею этого великого мастера.
В той же молодежке во второй тройке играли младший Юрзинов и Спектор – на мой вкус были иной раз не хуже первой тройки, а их даже не пробовали в основе.
Еще с одним нашим талантом из молодежки – Щуренко – несколько позже приключилась совсем уж нелепая история. Парень был у нас одним из лидеров, собирались его пробовать в основе. А тут приехала какая-то канадская молодежка, играли с ней в Сокольниках. Раздавили наши заморских, как положено, ну, а те, понятное дело, раз в хоккей не получается, – занялись террором. Вообще-то в ЦСКА отвечать на такие провокации довольно строго запрещали. И официальный подход был такой – это враг от бессилия бесится, мы его голами накажем. Ну, а молодые-то себя так контролировать не умели, Щуренко и отделал кого-то из канадцев по полной программе. Якобы это спровоцировало зрителей, началась давка. Щуренко дисквалифицировали, выгнали из ЦСКА, и только через несколько лет он смог заиграть в «Химике», где надолго стал главным бомбардиром.
А на самом деле, мне рассказывали ребята из нашего класса, которые были на той игре, что Щуренко всыпал канадцу абсолютно по делу, а давка возникла из-за того, что кто-то с канадской скамейки стал бросать в толпу пацанов жвачки… Про трагедию в Луже на матче Кубка УЕФА между «Спартаком» и голландским «Хаарлемом» теперь все знают, а про ту историю, где были и задавленные, не вспоминает никто.
Видимо, где-то около этого времени драматический момент возник и в нашей семье. Не то чтобы от меня скрывали, но поначалу и не особо спешили посвящать… Однако постепенно я разобрался, что на Ангарской ГРЭС произошла тяжелая авария с человеческими жертвами и обрушением кровли блока. Мой отец был автором схемы пуска и останова прямоточных котлов тепловых станций, которая неофициально называлась его именем. Никаких профитов это, естественно, не приносило, а вот после аварии автора схемы быстренько вспомнили и привлекли к ответу. В ночь перед тем, как отец отправился на разбирательство, по-моему, никто в доме толком не спал, и только сильно после обеда он отзвонил, что все для него закончилось благополучно. «Разбор полетов» выявил тройную ошибку персонала, прямые нарушения инструкций, совсем, как впоследствии на Чернобыльской станции… Характерно для того времени, что разбирательство происходило не в Министерстве энергетики и электрификации СССР и не в прокуратуре, а в промышленном отделе ЦК КПСС. Вот же была всем бочкам затычка, эта КПСС!
79
Ю.Волков – Юрзинов – Петухов