Страница 1 из 9

Майамификация

Аванесян Армен

Армен Аванесян

Майамификация

Четверг, 22.09.2016

First we take Miami…

Вокруг меня мигающие картинки, люди, звери, роботы, движущиеся в повседневных и фантастических ландшафтах. Впечатление застывшего волнения усиливается тем, что картинки расположены в одном и том же почти квадратном формате. Здесь, в самолете, этих говорящих, танцующих, борющихся существ не слышно, каждый застрял в своей визуальной вселенной, почти все шторки иллюминаторов закрыты.

Перед моими глазами более широкий и яркий экран, после того как у меня возникла идея записать это впечатление и снабдить парой слов эти картинки, этот немой для меня визуальный мир. Благодаря вновь быстро исчезающим изображениям и отсутствующим словам и голосам возникла потребность в тексте. То, что у меня теперь снова возникло желание писать, неслучайно. Писать без краткосрочного повода, без дедлайна для статьи или доклада. Никакого описания проекта, который нужно было бы быстро наметить, никого, кто торопил бы меня и просил «коротенько» набросать тот или иной текст статьи. Вместо этого я сижу в самолете, передо мной музыкальные клипы из развлекательной программы, но главное – две недели времени, чтобы спокойно размышлять, писать, делать пометки, внести порядок в прочитанное, выписанное, намеченное в текстах докладов за последние три месяца.

Оставшееся время полета: 5:52. Еще почти шесть часов вынужденного сидения на одном месте и к тому же оффлайн. Благодаря этому небольшому запасу времени рождается желание определить свое местоположение. Почему (не только моя) философская практика должна зимовать на поле искусства? Есть ли сегодня время для философского размышления, философского переосмысления? Я говорю это без привычного подкрадывающегося чувства затаенной обиды, с которым осуждают настоящее чествуемые в фельетонах эзотики и экзотики, а в совершенно прагматическом смысле. По причине исключительной кратковременности проектов, вечной жизни в разъездах, потери концентрации из-за социальных медиа, постоянной доступности онлайн и всех прочих общеизвестных феноменов, сложилась новая хронополитика художественной, культурной и интеллектуальной работы, которая едва ли побуждает к написанию длинных или хорошо обдуманных текстов. Но что принесет нам одно лишь негативное понимание этих условий работы и связанное с ними постоянное давление времени?

Конечно, тяжело избавиться от впечатления, что интернет, если и не меняет наш мозг, то способствует долгосрочному преобладанию иной экономии внимания, которая необратима. Чтение книг, не говоря уже об их написании, стало, помимо интеллектуальной работы, задачей интеллектуально-этической, о которой нельзя сказать с уверенностью, как (как долго) она еще может быть осилена. Более осторожная формулировка вопроса: как и где в будущем будут возникать философские мысли, имеющие значение в этом мире – то есть за пределами всё более скудно обустроенных академических институтов, всё чаще вращающихся вокруг самих себя в своей повседневной профессионально-философской деятельности. Возникает ли моя антиакадемическая аллергия отчасти и из-за того, что я постоянно – с психобиологической необходимостью – бросаюсь в это внешнее, в эту всё более и более необъяснимую реальность и пытаюсь понять все противодействия как пробуждающие фантазию шансы и фантастические возможности?

НИКОЛАС КАРР:

Сеть отнимает у меня способность концентрироваться и созерцать. Вне зависимости от того, нахожусь я в Сети или нет, мой мозг рассчитывает получить информацию способом, привычным для Сети: с помощью быстро движущегося потока частиц. Когда-то я был умелым аквалангистом в море слов. Теперь же просто скольжу по поверхности как парень на гидроцикле.

Вот тогда и стоит писать в самолете или (почему бы и нет?) две ближайшие недели в Майами (где? на пляже?) по вопросам: как можно заниматься философией по ту сторону академически заверенных форматов и правил, философией, которая не пытается повернуть – что в принципе невозможно – время вспять? Как противопоставить товарищам, ностальгирующим по прошлому, более радостное товарищество со временем (Zeitgenossenschaft), или, выражаясь точнее, товарищество с будущим (Zukunftsgenossenschaft), которое откроет нечто ценное в искажениях и асинхронностях нашего способа существования, а может, и научится у них чему-нибудь? Как не только преодолеть мнимое различие между конкретностью жизненного мира и теоретической абстракцией, но и доказать, что одна усиливает другую? И как сделать всё это с максимальным охватом, с учетом вовлечения, роста и приумножения всевозможных личных, пространственных и временны́х составляющих неуверенности?

Каждое Я/«Я» является уже и многими иными, поскольку виртуально оно находится во многих других местах, так и твое «Я» «сегодня» уже разорвано между раньше и позже и вообще между разными временами. Я – это никогда не просто здесь и сейчас. Благодаря отдельным пространственным, временны́м и личностным характеристикам, которые якобы четко определяют твое местоположение в мире, ты можешь закрепить свою пространственную, временну́ю и личную не-определенность. И несмотря на то, что они попеременно смещают друг друга, имеет смысл рассмотреть каждую в отдельности. Хорошо обоснованный лингвистически факт, что время, пространство и личность с давних пор являются в меньшей степени принципами порядка, нежели беспорядка, действует успокаивающе и дает повод для оптимизма. Мое Сегодня однажды было завтра, и завтра скоро станет вчера. Вместо того чтобы грустить об упорядоченном прошлом (бессмысленное во всех отношениях предприятие), тебе стоит попробовать разобраться в этом новом (бес-)порядке.

Однако я отклоняюсь от темы. Или, как любят писать: сейчас для этого не место. Или совсем профанно: «здесь и сейчас», вернее «там и тогда», в самолете ты видишь, что время полета составляет еще пять часов, а зарядки на ноутбуке хватает едва ли на три.

Вернемся к банальному факту, что Армен в один прекрасный день сидит в каком-то самолете по направлению к Майами. Он никогда еще не был в Майами и не представляет, что его там ждет. Майами, не-место, ненаписанная страница, карт-бланш.

Возможно, «Я» стоит реагировать/действовать иначе. На вопросы якобы о времени находить пространственный ответ, на вопросы о пространстве – «личный», и так далее, всегда иначе, всегда задом-наперед, чтобы приблизиться к вопросам, которые придадут всем пространственным, временны́м и, в конечном счете, личным неясностям бо́льшую подвижность. А вопросов хватает. Откуда я? Как вышло, что я сижу в этом самолете в Майами of all places? К кому направлено желание писать?

Откуда я? Из Берлина, если «откуда» ты понимаешь пространственно. В действительности же происходишь ты из довольно утомительной серии воркшопов и арт-проектов. За последние несколько лет тебе не пришло в голову ничего лучше, нежели, с одной стороны, максимальным образом разочаровать ожидания сферы искусства (художников, галерей, музеев, их руководителей) и одновременно самым обескураживающим образом их все превзойти. Отнестись к этому с юмором – вот, возможно, единственный способ понять законы этой сферы, поменяв ситуацию в свою пользу. Это естественным образом удается тем лучше, чем точнее осознаешь ловушку, в которую попал. Так из интереса к отдельным людям, их манере мыслить и выражать себя ты использовал новые формы совместной работы (совместные книги, фильмы и арт-проекты). Едва ли не еще важнее то, как это сотрудничество отразилось на твоей манере формировать дискурс или делать теоретическую работу.

Как вышло, что я сижу в этом самолете в Майами of all places? Потому что ты довел эту путаницу с арт-проектами до такой степени, что в конце концов к тебе тоже можно обращаться как к художнику. Для проведения разведки в рамках Берлинской биеннале ArtCenter South Florida отправил несколько художников-активистов-исследователей и исследовательниц на пару недель в Берлин, а тебя взамен пригласил в Майами. Почему бы и не согласиться на artist residency, подумали вы оба. Последняя порция лета в апартаментах рядом с пляжем в Майами-Бич.