Страница 10 из 11
– Внучка варежку потеряла. Только что дочь звонила, просила посмотреть, – пояснила она, но по выражению её лица я заподозрила, что наверх Раису привело любопытство. – Не видели в оранжерее варежку розовую?
– Нет, – ответила я. – Может, и лежит где-нибудь, среди кадок.
– Пожалуй, поищу.
Я отыскала крёстную. Она полулежала на диване и листала какой-то яркий журнал. В ногах её сидел Никита и с рассеянным видом рассматривал другой. Я решила пока не говорить Инне о сообщении Лоры. К тому же прямой вины Юры в смерти Анны нет. Просто у женщины были расстроены нервы: смерть мужа, потом ссора с возлюбленным. Вот она и выпила снотворное, чтобы успокоиться, и случайно превысила дозу. Или не случайно? Интересно, они и в самом деле были любовниками, или это всего лишь Лорины измышления?
Увидев меня, Инна Николаевна робко спросила:
– Не пора ли нам восвояси, Ксюш? На улице ночь уже.
– Не положено, – ответил за меня Никита. – Полиция просила никого не покидать дом.
Крёстная протяжно вздохнула:
– Больную старуху могли бы и отпустить.
Я открыла рот, но сказать ничего не успела: дверь распахнулась и в комнату влетела Раиса Львовна с сияющим совсем не к месту лицом.
– Ну, как вы, милочка? – ласково спросила Аристархова крёстную. И, не дожидаясь реакции Инны Николаевны, сама же ответила: – Вижу, вижу, что вам уже лучше. Выглядите неплохо. Полицейские пока не беспокоили?
Никита и крёстная одновременно помотали головами. Раиса продолжила:
– А меня уже допросили. И я им всё как есть рассказала.
– Что же такого нового вам удалось узнать? – удивилась я.
– А то, что бедную Анну убили грабители.
– Какие грабители? И потом,… она ведь сама отравилась снотворным.
– Вот и Алла твердит, что сама. Дескать, довела мужа до смерти своими поганками, и совесть её вконец загрызла. Только я вам вот что скажу: убили её. Никакое это не самоубийство, поверьте наблюдательной женщине!
– Откуда это вы знаете? – пискнул Никита довольно нахально.
Раиса Львовна смерила его суровым взглядом, кашлянула и рассказала, что случайно услышала разговор двух отпрысков покойного генерала. Нет, она вовсе не собиралась подслушивать, просто так уж получилось. Она искала внучкину варежку и вошла в оранжерею. Точнее, не вошла, а только собиралась войти, но задержалась на пороге, услышав из-за приоткрытой двери разговор Лоры и Эдика.
– Что это ты тут делаешь, сеструхен? – вопрошал Эдик.
– Ничего. Просто любуюсь статуэтками, – ответствовала Лора. – А что?
– Да ничего особенного. Просто вот, решил с тобой посоветоваться. Понимаешь, кто-то стырил старинную шкатулку, инкрустированную серебром и перламутром, она всегда внизу стояла.
– Ну, стояла. И что дальше?
– А теперь не стоит.
– И я тут при чём? Или ты хочешь сказать, что это я её спёрла? – в голосе девушки послышалась угроза.
– Что ты, мне и в голову такое не пришло бы! Просто я хотел тебя спросить, как ты думаешь, кто мог украсть шкатулку?
– Понятия не имею. Мне она и на фиг не нужна!
В этом месте рассказа Раиса Львовна сделала паузу и посмотрела на столик со стеклянной столешницей, несколько неловко торчавший посреди комнаты. На гладкой поверхности ничего не было. Внезапно я почувствовала себя неуютно, словно сама и утащила дурацкую шкатулку, хотя на самом деле и в глаза её не видела.
– Так это и есть нижняя гостиная? – пробормотала Инна Николаевна и тоже слегка покраснела. – Какая неприятность! Ещё подумают, что мы могли её украсть.
Крёстной пришла в голову та же мысль, что и мне, и только Никита не испытывал никакой неловкости и бурно радовался внезапно свалившемуся приключению. Он вскочил с дивана и забегал по комнате.
– Здорово! Круто, нет слов! Грабители крадутся к дому под покровом темноты. А потом тырят шкатулку с деньгами и убивают хозяйку, попытавшуюся спасти свою собственность. Прям как в кино! Да вы не волнуйтесь, тёть Ин, никто не подумает, что это вы слямзили дурацкую шкатулку и треснули ею хозяйку по башке. А потом мы с Ксюшей раскроем это преступление, – племянник продолжал оживленно бегать по комнате. – И получим премию от полиции.
– Держи карман, – буркнула я. – И потом, не было в шкатулке никаких денег. Сядь и не мельтеши перед глазами!
– А вы откуда знаете, Ксения, что там не было денег? – Раиса Львовна как-то странно взглянула на меня. Я опять почувствовала неловкость, словно злосчастная шкатулка лежала у меня в сумочке. И пробормотала:
– Не думаю, что хозяева держали деньги на виду, где попало, тем более в гостиной, где шастают все, кому только не лень.
– Пожалуй, тут вы правы. Наверное, кто-то просто позарился на старинную вещицу, пусть и пустую.
– Вы нашли варежку? – неожиданно для Аристарховой поинтересовалась я.
– Варежку? – Раиса Львовна слегка задумалась. – Нет… Хотя искала. Между кадок с растениями, как вы и посоветовали.
Когда она зашла в оранжерею, брат с сестрой мгновенно оборвали разговор.
– Извините, я случайно услышала ваш разговор о шкатулке, – сказала Раиса Львовна озабоченно. – Какой кошмар! И что, шкатулка очень дорогая была?
– Конечно, – уверенно ответил Эдик. – Девятнадцатый век, Голландия.
Лора угрюмо молчала. Раиса Львовна ещё долго сокрушалась по поводу пропажи творения голландских мастеров. Наконец Лора не выдержала и сказала:
– И чего шум подняли? Не сегодня так завтра шкатулка найдётся. Просто Катя вытирала пыль и переставила её на другое место.
Раиса Львовна поняла, что больше ей здесь ничего не скажут, и с достоинством удалилась.
Мысль об убийстве из-за вещицы, пусть и старинной, но всего лишь коробочки показалась мне абсурдной и я это высказала:
– Не из-за шкатулки же Анну прикончили. Она, мол, хотела помешать краже, вот вор и…
– Треснул её по башке шкатулкой, – услужливо подсказал Никита.
– Никто никого не бил по голове, Анна сама отравилась снотворным, – разозлилась я. – И вообще, прекрати выражаться и чепуху молоть! Немедленно отправляйся домой.
– Ещё чего! – огрызнулся племянник. – Буду ждать, пока со мной тоже сыщики побеседуют.
– Ты что-нибудь видел?
– Может, и видел, только пока не понял, что именно, – вздохнул мальчик.
– Мне кажется, нам всем давно уже пора домой, – вмешалась Инна Николаевна. – Неудобно как-то столько времени сидеть в чужом доме.
– Полиция не велела свидетелям уходить, – отрезал Никита. – Нужно ждать, пока нас допросят.
– Похоже, мы никого не интересуем и никто не собирается нас допрашивать. Ну ладно, пойду и узнаю, будут ли с нами беседовать, или мы можем быть свободны, – с этими словами я вышла из комнаты.
В коридоре никого не было, но из кухни доносились голоса. Я направилась туда, а по пути заглянула в столовую. Здесь было пусто и темно. Я поискала выключатель и щелкнула им. Зажглись плоские круглые плафоны, вмонтированные в потолок, осветили стол, все ещё обставленный со всех сторон стульями. Второй уже куда-то унесли.
Я обвела взглядом комнату и заметила лежавший на подоконнике рюкзак с двумя лямками и небольшой поперечной ручкой. Молодежный, похожий на тот, в котором Никита таскает в школу учебники и тетрадки. Только у племянника он тёмно-синий, а этот серый. Я подошла ближе и потрогала рюкзак. Что-то твёрдое и прямоугольное, похожее на коробку. Шкатулка!? Я уже собиралась дёрнуть молнию, чтобы проверить свою догадку, когда у двери послышались осторожные шаги. Бросив рюкзак на прежнее место, я в один прыжок очутилась у стола.
Дверь приоткрылась, и в комнату заглянул Аристархов. Он спросил:
– Раису Львовну не видели?
Я сообщила, что она в нижней гостиной. Выключила свет и поплелась в библиотеку, чтобы спросить у следователя, нужны ли мы представителям власти или можно отправляться домой?
Прижавшись ухом к плотно закрытой двери библиотеки, я с минуту послушала голоса, но ни слова не разобрала. Мужской голос монотонно зудел, женский чуть визгливо что-то отвечал ему. Ладно, зайду позже, неудобно прерывать беседу. А пока загляну в галерею и, наконец, осмотрю коллекцию картин.