Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 18 из 29



Все постояльцы местного «Аркэма» для рукотворно-душевнобольных справлялись по-разному. Не было ничего постыдного в том, что ты сдался или потерял рассудок. Даже к ошейнику почти все привыкали. Он представлял собой инструмент сдерживания и морального унижения – петля для грязного пса, хозяин которого жесток, требователен и могущественен. Изобретение инженеров Нового Света – излюбленная игрушка Ферзя.

Только Денис Дмитриев по возможности напоминал отмеченным о человеческой доброте. Да, он не мог помочь описанным выше беднягам, но те, кто ещё сохранил душу, с большой благодарностью принимали от него угощения – в основном сладости из местной столовой.

Со временем коллеги Ладьи разошлись во мнениях: одни уважали Дена за милосердие, другие же видели в этом опасную перспективу. Благо, колосс никогда не нарушал приказы и с завидным успехом выполнял задания.

В итоге путь стенаний подошёл к концу, и Айлин вместе с новообретённой подругой встала напротив камеры под номером «G-34». Мешки сняли с голов, и обе девушки вошли в кроличью нору, которую Джеймс по привычке называла уютным пентхаусом. Далее всё по канону: дверь из толстого непробиваемого стекла закрылась за спинами парочки, и настал час мини-экскурсии. Поверьте, Таннели было, чем полюбоваться…

До комичного стереотипные двухъярусные кровати, расположенные вдоль фронтальной и левой стен. По два (извиняюсь за неуместное слово) ложа без каких-либо простыней с жёсткими, точно солома, подушками одним своим видом напрочь отбивали желания отправиться в объятия Морфея. Саат прошлась по помещению, прикоснулась к ребристой поверхности стен и оглядела потолок. Где бы не располагалась камера, Новый Свет надёжно запрятал её – внимательный взор Госпожи Зеркал не смог обнаружить всевидящее око наблюдателя.

Вишенкой на торте из помоев по логике вещей должен был стать туалет: грязный, отвратительный, наполненный жутким смрадом предыдущих заключённых. Таннели здорово удивилась, когда обнаружила компактную, что самое главное, закрытую кабинку для справления нужды. С рабочим смывом и добротно намотанным рулоном туалетной бумаги.

– Это у них шутка такая, – пояснила Джеймс, забравшись на верхний ярус боковой кровати. – Типа живите хреново, но мы хоть толчок дадим.

Танн улыбнулась в ответ.

– Интересный регламент компании.

– Шаришь, подруга. Что будем делать? Я знаю пару-тройку анекдотов.

– Хочу подумать немного, – ответила Госпожа Зеркал, оцепеневшая от зрелища по ту сторону стеклянного заслона.

Металлизированные полы коридора покрывала тёмно-синяя краска, истасканная бесчисленными потёртостями. Эти следы нашёптывали бесконечные истории поступлений тех самых агнцев, о которых бормотала заключённая, разорвавшая на себе ризы. К дороге, освещённой яркими лампами, примыкали тюремные камеры, обозначенные символом G и порядковым номером. Порой пустые, а порой заполненные тремя, а то и четырьмя арестантами. Таннели не понимала, каким алгоритмом руководствуется Новый Свет, да и её заботили лишь собратья отмеченные.

Иллюзионистка поделила их на две половины. У большинства в глазах не осталось ничего, кроме смирения и боли. Несбывшиеся мечты, невысказанные чувства и невыполненные обещания вроде злокачественной опухоли поселились в их головах, напоминая о себе каждый протянувшийся в подземелье день.

Вторая, меньшая часть, состояла из неутративших надежду. Её представители верили, что спасительный огонёк где-то там – за пределами камер, кабинетов и лабораторий. Ждёт своего прорывного часа, когда злодеи получат по заслугам, а все хорошие ребята целыми и невередимыми освободятся. К несчастью, в стенах комплекса подобным чаяньям было просто не суждено сбыться. Вторые неминуемо пополняли ряды первых, и цикл запускался вновь.

Таннели боялась представить, что за ужасы творятся за стенами комплекса, если люди так быстро сдаются. В этих мыслях она провела целых три часа, лёжа на кровати и всматриваясь в никуда. Джеймс успела немного поспать и последние шестьдесят минут не осмеливалась тревожить соседку.

В конце концов, терпение ГравиБит дало сбой, и она заговорила первой:

– Всё, я так больше не могу! Хватит молчать, давай поговорим! Ты хочешь моей смерти?



– Нет, не хочу, – раздался голос с нижнего яруса. – А о чём ты хочешь поговорить?

– Я не знаю… Расскажи о себе. Откуда у тебя взялись силы? Я сдохну без звуков болтовни!

– Слушай, это немного личное, я не…

– Да о каком личном может идти речь?! – перебила Айлин, свесившись с кровати. – Мы завтра сдохнем! Ну или послезавтра… Не будь задницей, Саат, нам нечего терять! Я не прошу тебя рассказывать секреты друзей! Расскажи именно о себе! Что-нибудь, чем можно поделиться и не подставить остальных под удар из-за висящих повсюду камер! Если тебе так трудно, давай я начну первой?! Расскажу, кто я такая и что умею, окей?

Госпожа Зеркал села в кровати и посмотрела Джеймс в глаза. Янтарный блеск буквально умолял её согласиться:

– Ладно, начинай.

– Шикарно, – радостно крикнула ГравиБит. – В общем, я диджей-тусовщица. Даю концерты, развлекаю толпы безудержным рейвом под биты и клёвую светомузыку. Удивительно, что ты не знаешь меня: я довольно популярна в Америке. Моё музло простым людям сносит крышу и позволяет реально расслабиться, а всяким высокомерным мудилам, наоборот, кипятит мозги. Жанр определить сложно, это смешение синтвейва, амбиента, дабстепа и софт-ниера. Как ты понимаешь, в основном ретро… ну кроме последнего – это новомодный свежак.

– Извини, я не сильна в музыке, – промолвила Танн, засмущавшись. – Мне знакома только классика.

– Блин… тяжёлый случай. Ладно, перейдём тогда к сути. Чтоб ты понимала, я не сама пришла к такой жизни. Меня на творчество вдохновил мой муж Робби. Да, что уж там, он в принципе вдохновил меня жить по-настоящему. Дело в том, что до шестнадцати лет я торчала в приюте. Родители смылись, когда я ещё под себя ходила. Просто оставили у дверей детдома с запиской: «Это Айлин, позаботьтесь о ней». И всё… Ни фамилии, никаких семейных связей или улик – один жирный ноль! Ничейная девочка угодила в приют «Имени святого Джеймса». Оттуда и повелось – Айлин Джеймс.

– Родители так и не нашлись?

– Неа, не нашлись. Да и в жопу их, если честно! Мёртвые или живые, они мне не нужны! В шестнадцать лет я встретила самого романтичного уличного рок-музыканта Роберта Ассгерантини!

– Стоп, – вклинилась Саат. – А почему ты не взяла его фамилию? Ты же сказала, Робби – твой муж?

Развесёлая физиономия Айлин порозовела от смеха, раскатившегося на всю округу.

–Ха-ха-хах-ха, ты шутишь? Айлин Ассгерантини? Я конечно люблю Робби, но не настолько, чтобы менять стильное погоняло Джеймс, на фамилию, из-за которой моих детей будут бить в школе. Хорош отвлекаться, слушай дальше! Короче, Робби выкрал меня из приюта и перевёз в Нью-Йорк. Там я познакомилась с его друзьями и вступила в их в рок-группу на позицию ударных. Всё шло, как по маслу: мы выступали на школьных вечеринках, отжигали в барах и пивнушках. Давали прикурить тамошним меломанам. Жизнь стала офигенной: я делала, что хотела, и рядом всегда был мой верный Робби! Реальная сказка – о чём ещё можно мечтать? Когда мне стукнуло восемнадцать, мы сразу поженились. В тот же год я и открыла свой дар!

Наконец, история потекла в конструктивное русло, а вместе с этим интерес Саат многократно возрос, заставив Госпожу Зеркал сменить скованную позу на более открытую. Она выпрямила спину, расцепила руки и разогнула колени.

– Муженёк умудрился договориться с организаторами рок-феста, – продолжала Айлин. – На нём выступали «Фэлл Родс», «Сэй Гудбай Туёр Ирс», «Блидинг Клавигерс» – самые крутые современные бэнды Нью-Йорка! У последних мы как раз были на разогреве, и я страшно волновалась! Первый раз мне предстояло выступать перед гигантской толпой. Все поджилки тряслись! Ты прикинь, какая резкая смена обстановки?! Вместо баров и клубешников, к которым я привыкла, был огромный стадион, рвущийся от людей по швам! Я оказалась на сцене так быстро, что даже ничего понять не успела! Оборудование и инструменты заранее настроены. Я сажусь за установку, Робби начинает голосить, и неожиданно всё сразу получается! Я даю жару, публика рвёт и мечет, мечты сбываются! «Шикарный большой дебют» – скажешь ты! И тут у меня вдруг появляется странное чувство: окружающие звуки становятся осязаемыми, я будто могу их потрогать, помять, изменить…