Черви-Завоеватели (ЛП)

Скорость дождя несколько замедлилась, и видимость вернулась. Поленница дров, ранее аккуратно сложенная рядом с сараем, рухнула. Расколотые бревна были разбросаны по всему моему болотистому заднему двору. Мне потребовался целый день, чтобы сложить их, и я почти измотал себя, делая это. Теперь из-под голубого пластикового брезента, который я использовал, чтобы сохранить дрова сухими, высыпалась растопка. Брезент хлопал на ветру, грозя сорваться. Туман закружился.

Дрова уже намокли. Это меня не очень беспокоило. Я все равно не мог пользоваться камином, пока шел дождь. Меня больше беспокоил керосин. У меня было две пятидесятипятигаллоновые[6] бочки с этим веществом также под брезентом, стоявшие на бетонной плите между сараем и поленницей дров. Я не смог сам затащить их в сарай, и некому было помочь мне перенести их. Брезент, казалось, был лучшим укрытием. Теперь однa бочка лежалa на боку в грязи, почти поглощенная туманом, а другая накренилaсь под опасным углом.

С того места, где я стоял, я не мог разглядеть причину разрушения. Я предположил, что это был ветер. Даже если бы червь был настоящим, он не смог бы этого сделать. Может ли это быть? Это не имело значения. Мне нужно было выйти туда и все исправить. Приближалась зима, и без керосина я мог бы с таким же успехом подготовиться к встрече со своим Cоздателем или проглотить пулю, как ди-джей.

Я открыл шкаф в прихожей, натянул плащ и, с большим трудом, чем мне хотелось бы признать, зашнуровал ботинки. В то утро мои пальцы распухли от артрита, и все, что я мог сделать, это обхватить ими дверную ручку и повернуть ее.

Прежде чем я успел выйти под навес, в открытую дверь ворвался дождь, обдав мое лицо холодными, жирными каплями. Меня хлестал ветер. Осторожно, чтобы не поскользнуться, я ступил на крыльцо, моя нога зависла над бетоном.

Затем навес для машины сдвинулся с места.

Когда моя нога замерла на полушаге, это случилось снова.

Бетонная плита задрожала всего в нескольких дюймах под каблуком моего ботинка.

Затем я заметил зловоние, электрическую смесь озона, гниющей рыбы и грязи. Этот земляной аромат густо висел в воздухе, застыв под крышей гаража. Это был запах весеннего утра после ливня. Запах дождевых червей на мокром тротуаре.

Навес снова дернулся, и тогда я понял. Он был покрыт червями, бетон был скрыт под извивающейся массой удлиненных тел. Маленькие коричневые рыбацкие черви и пухлые красноватые ночные ползуны. Они были разной длины, самые большие толщиной с большой палец мужчины. Это меня, конечно, встряхнуло. Я представил, как пытаюсь приманить форель или сома с помощью одной из этих штуковин, и содрогнулся. Я, черт возьми, чуть не захлопнул дверь.

Черви были повсюду. Буквально. Навес для машины был пристроен сбоку от дома, и бетонная плита была достаточно большой для грузовика и "Тауруса", плюс старый красный стол для пикника с облупившейся краской, которая видела лучшие годы. "Таурус" стоял во дворе, накрытый пластиковым листом и утопающий по самые бамперы в грязи, но стол и мой разбитый грузовик выглядели как острова, затерянные среди бурлящего моря извивающихся тел. Местами они лежали толщиной в три дюйма[7], перекручиваясь и проскальзывая друг через друга. Двигающиеся на ощупь, блестящие, слепые, скользящие...

Черви.

Конечно, это дождь. Дождь загнал их наверх, как это всегда бывало во время шторма. Только на этот раз каждый дождевой червь в радиусе двух миль, казалось, обнаружил, что мой гараж был единственным сухим местом, оставшимся во всем округе Покахонтас.

Мое дыхание затуманило воздух передо мной, и мои пальцы уже начали холодеть. Я стоял там, наполовину внутри, наполовину снаружи дома. Я не мог оторвать глаз от червей. Я, наверно, простоял бы там весь день, разинув рот и глядя на ночных ползунов, болтая одной ногой в воздухе, если бы не услышал вдали шум мотора. Мучительное шипение стучащего стержня возвестило о приближении разбитого в хлам, цвета мочи пикапа "Додж" 79-го года, принадлежащего Карлу Ситону, задолго до того, как он поднялся на вершину холма и появился в конце переулка, вынырнув из облака тумана.

Он проехал по подъездной дорожке, шины хлюпали по мокрой земле, в то время как дворники на ветровом стекле отбивали устойчивый ритм. Грузовик затормозил. Невзрачное, бледное лицо Карла смотрело из залитого дождем окна.

Я стоял в дверях, и мое сердце пело. Мало того, что остался кто-то еще, но так случилось, что это был мой лучший друг.

Двигатель не столько заглох, сколько захлебнулся насмерть. Синий дым вырвался из ржавой выхлопной трубы, растворившись во влажном воздухе. Карл опустил стекло со стороны водителя и оценил ситуацию, с отвращением глядя на мой гараж. Его нос был луковицей с красными прожилками, а глаза казались налитыми кровью.

- Привет, Тедди, - прокричал он сквозь шум дождя.

- Доброе утро, Карл.

- Парень, как я рад тебя видеть! Решил, что ты уже переехал. Уехал в более сухие места с теми парнями из Национальной гвардии.

- Нет, я все еще здесь. Они хотели, чтобы я уехал, но я сказал им, что остаюсь.

- Я тоже, - oн кивнул на червей. - Похоже, ты собираешься порыбачить.

- Просто ухаживаю за своим стадом. Я становлюсь слишком стар, чтобы разводить скот. Подумал, может быть, вместо этого я попробую червяков.

- Я никогда не видел ничего подобного.

- Да, - согласился я, - это довольно странно.

Он не мог оторвать глаз от извивающейся массы между нами.

- Ты думаешь, это как-то связано с погодой?

- Думаю, что да. Моя теория состоит в том, что дождь заставляет их подниматься наверх.

У Карла всегда был дар констатировать очевидное. В середине июля, когда температура поднялась до девяноста девяти градусов[8], а поля стали коричневыми, Карл приветствовал покупателей в своем комбинированном почтовом отделении и магазине кормов словами:

- Парень, там действительно жарко, не так ли?

Теперь он сказал:

- Парень, это действительно много червей.

Я прочистил горло и сменил тему на что-то более насущное.

- Думаю, что ты бы сейчас покурил, не так ли, Карл? Может быть, какой-нибудь табак, сигарету или сигару?

Его большое лунообразное лицо стало сочувственным.

- Нет, Тедди. Ты про "Скоал"?

Как я уже сказал, у Карла был талант подводить итоги.

- Да, - ответил я. - Закончился несколько недель назад. У меня появилась зависимость от никотина. Я бы убил за то, чтобы покурить прямо сейчас.

- Я это слышал. Хотел бы я помочь тебе, Тедди. Мне самому не терпелось принять немного кофеина. Несколько дней назад у меня кончился кофе.

- Ну, заходи, - я придержал сетчатую дверь открытой. - У меня еще осталось много кофе. Он сублимированный, но его можно пить.

Его лицо просияло при известии о горячем кофе. Он вылез из кабины и, шлепая по лужам, направился к навесу. Вода капала с его носа и подбородка. Затем он резко остановился, глядя на червей.

- Я не собираюсь пробираться через этот ужасный бардак. Подожди секунду.

Он подбежал к задней части грузовика и открыл заднюю дверь. У Карла был верх для кемпера, так что сам кузов был сухой. Он сунул руку внутрь и вытащил метлу, держа ее так, как торжествующий охотник на оленей держал бы свое ружье.

- Я думаю, это сработает.

- Карл Ситон, могучий истребитель червей, - съязвил я. - Видишь вон тот, очень длинный, вон там, у столика для пикника? Может быть, ты мог бы повесить его у себя на стене, прямо рядом с черным медведем и двадцатичетырехконечным оленем.

Не обращая внимания на мои насмешки, он расчистил путь к двери. Вялых червей больше зачерпывало, чем сметало. Соломенная щетина пронзила некоторых и раздавила еще больше. Черви, наполовину разорванные посередине, но все еще живые, извивались и метались в его метле. К тому времени, когда Карл добрался до моей двери, он был немного бледнее обычного. Но на его лице была широкая улыбка, когда он пожимал мне руку. Его ладони были влажными и холодными.