Страница 2 из 15
– Я должен тебя поблагодарить? Спасибо, – насмешливо и надменно проговорил он, словно на паперти бросил монетку нищему. – Давай-ка мы договоримся, дорогая Шарлотта. Раз ты мечтаешь побыть моей невестой до окончания учебы – побудь, но на многое не рассчитывай. Я как-нибудь потерплю тебя на семейных приемах, но не собираюсь с тобой ни возиться, ни нянчиться. И уж тем более не планирую жениться. Это ясно?
Я судорожно кивнула, потому как от потрясения просто-напросто оказалась неспособна говорить.
– Ты неплохая, Шарлотта, даже если совершенно мне не нравишься. Просто постарайся оставаться очень, очень незаметной, моя милая ужасная невеста. – Александр аккуратно заправил мне за ухо золотистый локон, вообще-то выпущенный нарочно, для красоты. – Не хотелось бы делать тебя глубоко несчастной. Хорошо?
Он развернулся и энергичным шагом направился к дому, под его ногами зашелестел гравий. Я судорожно прижала к груди ладонь и перевела дыхание, вдруг осознав, что чуть не свалилась в обморок от нехватки воздуха. Или все-таки от ошеломления? Колени предательски дрожали и подгибались. На травку под яблоней, что ли, лечь и немножко прийти в себя?
Однажды после очередной безобразной сцены, устроенной Алексом на приеме родителей, его мачеха Ирэна деликатно назвала пасынка «эмоционально незрелым». И плеснула в свою чашку с кофе приличную порцию коньяка. Сейчас мне открылось печальное знание, которое я собиралась, как знамя, пронести через всю жизнь…
Незрелыми в нашем саду были только сливы и яблоки, а Александр Чейс являлся полным, безнадежным, законченным придурком!
Глава 1
Принцесса продает поцелуй
Не то чтобы я ждала чудес на новогоднем балу в академии, но на такой душераздирающий сюрприз тоже не рассчитывала… Под праздничной аркой из еловых ветвей Алекс открыто целовался с девушкой в скромном платье. Для человека, еще в карете беспрерывно ворчавшего, как его раздражают детские танцульки, он неплохо проводил время, гораздо лучше меня. Вдохновенно, эффектно и с огоньком.
Вернее, с огоньками. С еловых ветвей на них с той студенткой сыпались серебристые снежинки, вуалью окутывали стройные фигуры, слившиеся в объятиях. Пространство искрило, вспыхивало в свете магических ламп. Красивая сцена, словно сворованная со страниц книги…
К сожалению, во всех любовных романах, что мне довелось прочесть, у главного мужского персонажа обязательно имелась навязанная семьей невеста. Будь эта девица трижды неплохим человеком, ее в равной степени ненавидели и герой, и автор, и читатели. В истории Александра Чейса, звездного выпускника Ос-Арэта, бесящей невестой-дурой была я.
Увы.
Мне оставалось в полной разладице с собой и со здравым смыслом гипнотизировать парочку под новогодней аркой и игнорировать неуместную мысль, что неугодных невест на людях не целовали. За закрытыми дверьми, в дальнем уголке и в темноте, впрочем, тоже. Никто и никогда! Жених – по понятной причине плохой переносимости, способной свести его в могилу. Другие парни – из страха огрести неприятности. Мы не девушки – ведьмы, пробуждающие в мужчинах древнейший инстинкт! К сожалению, не охотника и защитника, а самосохранения.
– Выскочка Эридан совсем свихнулась! – со злым смешком проговорила Гвендолен, считающая себя даже не королевой, а хозяйкой академии. Наверное, справедливо, потому что ректор приходился ей родным дядькой.
– Что Александр в ней нашел? Она же стипендиатка и зубрила! – поддакнула подружка Гвендолен.
– Хуже только какая-нибудь северянка! – решительно согласилась другая.
Все верно, если хотите подружиться с ректорской племянницей, обругайте северян! В начале учебного года в Ос-Арэт по обмену приехала дюжина студентов из Норсента. С первородного языка название их королевства переводилось как «северный полуостров». Просто, без фантазии и изысков. Зато они сами простыми отнюдь не были. Кричаще не походили на нас, держались отстраненно и холодно, словно в своем Норсенте отморозили доброжелательность и хорошие манеры.
Парни носили длинные волосы, наверное, чтобы не замерзать в родных холодах, и у всех в шевелюрах были вкрапления тонких разноцветных прядей, светившихся на солнце. Говорили, их цвет зависел от стихии, которой подчинялся дар, но спрашивать об этом напрямую считалось неприличным. Вернее, очень личным, почти интимным. Никто же не спрашивает у девушек размер верхнего обхвата, за такое нахальство можно и по физиономии получить. В случае с магией у северян происходила похожая история.
Осенью мне пришлось переводить азрийский манускрипт в паре с северянкой Рэдмин. Я так отчаянно старалась не таращиться на огненно-рыжие полоски в ее темной шевелюре, что в итоге все время таращилась. Она не осталась в долгу и без стеснения рассмотрела горящую у меня под кожей обручальную нить.
– Было больно завязывать? – громко спросила она, наплевав, что в библиотеке можно разговаривать только уважительным шепотом, а еще лучше – языком жестов. И уж точно не стоило осквернять резковатым северным акцентом святую тишину этого храма старинных фолиантов! В трети из них рассказывалось о большой магической войне с Норсентом, случившейся чуть больше века назад.
– Да, – неожиданно для себя призналась я, не отрывая взгляда от словаря.
– Говорят, это дурная примета, – добавила она, видимо, из любопытства посмотреть на мою реакцию.
– Люди вообще часто говорят чушь. – Я дернула плечом и кивнула: – Ты будешь переводить свою часть или мне все сделать самой?..
Голос ректорской племянницы вернул меня в реальность, на шумный бал, где Алекс выкинул очередной фортель.
– Слышала, парни с факультета высшей магии снова на кого-то поспорили, – злословила она. – Уверена, Александр целует эту голодранку ради выигрыша!
– Думаете, собирается соблазнить?! – с восторгом подхватила одна из ее подружек. Странно, как не взвизгнула.
И что-то – прости господи! – так задрали дурацкими сплетнями…
– Эй! Гвендолен! – резко окликнула я, не в силах слушать скудоумное перешептывание.
Она как ни в чем не бывало обернулась и даже состроила удивленный вид, будто только-только меня заметила.
– Что тебе, Шарлотта?
– Перестань нести в мир чушь и займись своими делами, – посоветовала я. – У тебя их всегда очень много.
Лед в моем голосе можно было дробить в крошево и раскладывать по небьющимся бокалам, в которых на балу подавали дрянной сладкий пунш. Его пили только непуганые первокурсники. Третий год пошел, как я по незнанию попробовала, и до сих пор вспоминаю с содроганием.
– Мне кажется, я сейчас как раз занимаюсь своими делами, – ехидно улыбнулась Гвендолен.
– Выходит, ты считала себя подружкой Алекса, а он забыл сказать, что вы расстались? Может, записку прислал, но ты пропустила? – не обращая внимания на то, что она пошла красными пятнами, продолжала я. – Почтовую шкатулку с утра проверила?
– Не пойму, Тэйр, тебе нравится наблюдать, как жених целует голь подзаборную?
– Целуй он тебя, все было бы в порядке? – задала я резонный вопрос. – Так?
– Между прочим, я за тебя переживаю, а ты всегда ведешь себя, как змеюка подколодная! – обиделась Гвендолен.
– Стараюсь, девочки, вам соответствовать, – улыбнулась я одними губами.
Вообще-то, с первородного языка Ос-Арэт переводилось как «змеиная башня», и название прекрасно отражало внутреннее содержание.
– Не язык, а жало! – выругалась Гвендолен и, оскорбленная до глубины души, повернулась ко мне смелым вырезом на спине, а к подругам – расшитым жемчугом фасадом.
Началось бурное обсуждение, но до меня не доносилось ни слова – сплетницы закрылись пологом тишины. Владей я подобным заклятием, спряталась бы в собственный кокон и от души выругалась. Природа наградила меня талантом к изучению языков, но сильно обделила магическими способностями. Унизительное интимное представление Алекса приходилось переживать с непринужденной надменностью в лице и без единого бранного словечка. Именно они, портовые ругательства, застряли в горле горьким комом, а вовсе не слезы. Знаю точно!