Страница 6 из 7
– И? – еле шевеля губами, спросил Ярик.
– Надюшка мне такой скандал закатила. Да ты небось слышал. Байкот мне на неделю объявила.
– А почему вам? Ведь в карточке… – Ярик осекся.
– Кто так развлекается, ума не приложу.
– А что в карточке было? – Ярик почувствовал, как спина покрывается потом.
Дядя Олег сунул руку в карман и протянул Ярославу мятую карточку.
Пробежавшись глазами по тексту, Ярик едва устоял на ногах. Корявым почерком было выведено: «Брось свою корову и женись на мне. Твоя Изабелла».
Перед началом урока Тоська с пеной у рта доказывала Ярославу, что впервые слышит о подмене карточек. Потом, сообразив, что деваться ей некуда, и, как ни крути, она единственная подозреваемая, сдалась.
– Твой текст был банальным. Я хотела его чуть-чуть разнообразить.
– Даже думать страшно, что было с мамой, прочти она твою ахинею, – кричал Ярик.
– Но ведь твоя мама ничего не читала. Все сложилось тип-топ.
– А о дяде Олеге ты подумала? У него синяк в пол-лица.
– Произошло форс-мажорное обстоятельство, – оправдывалась Тоська. – Главное, все живы. Ярик, прости. Как мне загладить свою вину?
– Зафиксироваться на месте и ничего не делать.
– Обещаю! – сказала Тоська, и незаметно для всех, скрестила пальцы.
Глава четвертая
Гарик + Гарик = неразбериха
Кое-как выдержав шесть уроков, я, отказавшись зайти к Мотьке, пришел домой и подбежал к холодильнику. Есть хотелось настолько сильно, что, казалось, запросто могу проглотить целого быка. Достав сковородку с котлетами, я поставил ее на стол, и проглотил одну котлетину с большим удовольствием. Конечно, холодные котлеты не такие вкусные, но я, наверное, особенный – ненавижу разогревать еду. Понимаю, что поставить тарелку в микроволновку – пара пустяков, но меня все равно одолевает лень.
Расправившись со второй котлетой, я услышал в коридоре шум шагов.
– Чего так рано приперся? – спросил Пашка.
– Шесть уроков сегодня, – ответил я с набитым ртом. – А ты почему дома?
– По кочану.
– Понятно, – я потянулся за третьей котлетой, но Пашка ударил меня по руке.
– Харе из сковородки есть. Положи на тарелку, ты же не свинья.
– Я руки мыл.
– А я не видел.
Закрыв крышку, я отправился к себе.
– А сковородку в холодильник положить?
– Сам положишь.
– Гарик, вернись.
Ага, разбежался. Вечно Пашка мне настроение портит. Повезло мне с братом, ничего не скажешь. У всех друзей братья как братья, а у меня…
Домыслить до конца я не успел, дверь открылась, Пашка бесцеремонно прошел в мою комнату. Вот, еще одна привилегия старшего братца. Он может заходить ко мне без стука в любое время суток, может открыть мой шкаф, взять что-нибудь на столе. А если я зайду к нему, то мне грозят оторвать голову. Лучше бы у меня сестра была. Младшая.
– Гарик, миролюбиво сказал Пашка. – Сходи, погуляй.
– Не хочу.
– Тогда из комнаты не выходи, у меня гости.
– Кто?
– Не твое дело.
– Алка пришла?
– Тише ты! – шикнул Пашка. – Забудь Алку, не упоминай ее имени.
Снедаемый любопытством, я взял со стола недоеденное с утра яблоко и прошел в большую комнату. На диване сидела Ленка, Пашкина девушка. Типа официальная. Родители Лены и наши мама с папой полагали, что Пашка с Ленкой встречаются и все у них в шоколаде.
– Привет, – кивнул я.
– Привет, Гарик. Как дела?
– Нормально. У тебя как?
– Тоже, – Лена встала с дивана. – Паш, я пойду.
– Подожди. Гарик уже уходит, ему к Матвею надо.
– Но… – начал я, и осекся, когда увидел в руке брата пятьсот рублей. – А-а, ну да, Мотька меня ждет.
Прежде чем выйти из квартиры, я положил в карман несколько карамелек и грушу.
К дяде Севе планировал зайти через час, но если так сложились обстоятельства, и у меня вытурили из родного дома, решил не тянуть. Сегодня дядя Сева, под видом моего отца, идет в школу. Волновался ли я? Трудно сказать. В принципе, волнения не было, единственное, что напрягало, так это состояние соседа. Он хоть и обещал быть в полной боевой готовности, но меня продолжали терзать сомнения.
И я не ошибся. Дядя Сева действительно был в полной готовности, правда, не боевой. Облачившись в новый костюм и причесавшись, он выглядел вполне пристойно, если бы не одно «но». Его слегка пошатывало, и подводила речь, язык заплетался, с лица не сходила блаженная улыбка.
– Я готов, Гарик, – крикнул дядя Сева.
И сразу же из комнаты выскочил Гарик.
– Гарик, сидеть! Не с тобой сейчас разговариваю.
Пес заскулил, просясь на улицу.
– Позже проветримся.
– Дядь Сев, хотите, я с Гариком погуляю, пока вы в школу пойдете?
– Лады. Как тебе мой вид?
– Зачетно. Только… может, вам кофейку крепкого выпить. Чтобы быть в тонусе.
Дядя Сева засмеялся.
– Я сегодня в ударе, мне не нужен кофе. Кстати, как меня зовут?
– Всеволод Юрьевич.
– Я – твой отец, – нахмурил брови дядя Сева. – И у меня должно быть его мя. Он Сергей. А отчество?
– Сергей Дмитриевич.
– Нормуль. Запомню. Ну что, выходим?
Мы с Гариком проводили дядю Севу до школьных ворот, где я ему в подробностях объяснил, как найти кабинет биологии. Дядя Сева заверил, что с памятью у него полный порядок, правда, попросил напомнить имя биологички. Когда он зашел в школу, я с беспокойством посмотрел на Гарика.
– Как считаешь, мы не влипнем?
Гарик склонил голову набок и высунул язык.
Пока мы бесцельно бродили с ним по близлежащим дворам, дядя Сева, чувствуя себя главным героем театральной постановки, вышагивал к кабинету биологии.
Екатерина Гавриловна проверяла тетради, стук в дверь заставил ее отложить ручку и крикнуть:
– Входите.
Дядя Сева прошел в класс, галантно поклонился (все-таки в нем погиб гениальный актер) и с жаром произнес:
– Мое почтение, мадам.
– Вы кто?
– Позвольте представиться, Сазонов Сергей Дмитриевич.
– Вы – отец Гарика?! – биологичка улыбнулась и встала из-за стола.
– Он самый.
– Рада с вами познакомиться. Прошу вас, присаживайтесь.
Дядя Сева сел за первую парту. Биологичка хотела тоже сесть, но в этот момент в класс забежала секретарь школы.
– Екатерина Гавриловна, зайдите в учительскую. Это срочно.
– Извините меня, Сергей Дмитриевич, я ненадолго отлучусь.
– Без проблем, – кивнул дядя Сева.
Ненадолго растянулось на пятнадцать минут. За это время дядя Сева успел дважды достать из нагрудного кармана свою фляжку, с которой он был неразлучен, и выпить, как он это называл, свою микстуру. Когда Екатерина Гавриловна вернулась в класс, дядя Сева дремал.
– Тысячу извинений. Меня завуч задержала.
Открыв глаза и осмотревшись по сторонам, дядя Сева напрягся. Соображая, где он находится и как сюда попал, он с трудом вспомнил, что вроде бы отправился из дома по какому-то важному делу. А что за дело, хоть убей, не помнил. Тут еще тетка какая-то перед глазами маячит. Кто она такая?
Екатерина Гавриловна заговорила. Поговорить она любит, особенно, когда ее слушают и не перебивают. А дядя Сева, напившись микстуры, любит послушать. Вот и сейчас, она говорила, он слушал, совершенно не понимая, почему Екатерина Гавриловна обвиняет его Гарика в каких-то немыслимых вещах.
– Он мальчик живой, – тараторила биологичка. – На месте усидеть не может, и постоянно впутывается в истории. Взять, к примеру, последнюю выходку – чучело. Вы поймите, чучелу более тридцати лет. Это раритет. Я понимаю, всякое может случиться, но Гарик должен был честно признаться в поступке, а он промолчал. Испортил птицу!
Дядя Сева откашлялся.
– Да, – задумчиво протянул он. – Птиц Гарик ненавидит. Это у него с детства. Как увидит на улице голубя или ворону – звереет. Честное слово.
Екатерина Гавриловна округлила глаза.
– А с чем это связано?
– Сам не пойму. И ведь к кошкам равнодушен, а птиц гоняет. Я ему сколько раз говорил, Гарик, не трогай птиц. Бесполезно. – Дядя Сева понизил голос и подался чуть вперед: – Между нами говоря, он летом воробья поймал и…