Страница 9 из 47
Он говорит «главная сцена» со звездами в глазах. Он принял мое отчаяние за любопытство.
— А это для кого? — киваю подбородком в сторону оставшихся роз и медведей.
— Мисс Абрамс. Мы не должны обращать внимания на такие вещи, но у вас двоих в этом году больше всего поклонников! — он ухмыляется.
— Что? Кто? Как?
Его улыбка исчезает, и я понимаю, что так сильно сжимаю его рубашку, что растягиваю воротник. Я отпускаю ее и разглаживаю. Наверное, мне следует перестать его трогать.
— Что вы имеете в виду? — спрашивает он.
Он нервничает. Его тоскливые слезы превратились в слезы страха.
Я вывожу его из класса, чтобы наш разговор не подслушали.
— Так эти подарки для нее? — Он медленно кивает. — Дай мне прочитать ее записки.
— Вы не можете! Я обязан защищать святость и неприкосновенность частной жизни — Его глаза — два круглых блюдца, когда он прижимает подарки к груди.
Я вырываю одну из них из его дрожащих рук. После этой встречи малышу понадобится консультация.
Розы красные.
Фиалки с оборками.
Ты самая горячая учительница в Оук-Хилле.
Давай Netflix и чилить?
Этот ученый стих был написан Логаном, координатором обороны футбольной команды. Я не слишком волнуюсь, потому что знаю Сэм достаточно хорошо, чтобы быть уверенным, что она не будет соблазнена предложением секса и тушеного мяса.
— Дай мне следующую!
— Мистер Флетчер, пожалуйста! Вы потеряли свой моральный компас? — Он оглядывает длинный коридор, нервничая, что его поймают как моего сообщника.
Я вырываю письмо у него из рук. Следующая записка немного лучше, потому что она не маскируется под стихотворение.
С Днем Святого Валентина, Саманта!
Может быть, мы с тобой как-нибудь выпьем кофе, если ты не против?
Это от учителя фотографии, Малкольма. Он тип Сэм, в том смысле, что едва достает мне до локтей.
— Сколько записок ей уже доставили?
— Я… я н-не-не знаю, — бормочет он. — Меня только сегодня утром поставили на дежурство по доставке!
Ее коллекция, наверное, так же огромна, как и моя.
Дерьмо.
Я знаю, что у Сэм было немало поклонников в Оук-Хилле. Она — идеальное сочетание милого и сексуального. Она хорошо ко всем относится. Она улыбается и вспоминает дни рождения. Ее юмор вызывает привыкание, и именно сочетание этих качеств ставит ее прямо на радар каждого мужчины. В течение долгого времени ходили слухи, что мы встречаемся, и я взял за правило никогда не подтверждать и не опровергать это. Мне было бы намного легче, если бы люди думали, что мы пара. Все изменилось вчера. Я не знаю, что она сказала Эшли во время обеда, но с тех пор ко мне в класс приходили трое парней, пытаясь собрать информацию о Сэм.
— Какой ее любимый цветок?
— Какой у нее любимый цвет?
— Она любит шоколад?
Что это за чертов вопрос? Есть ли на этой планете люди, которые не любят шоколад?
— Сколько у тебя осталось на личные цели по сбору средств? — спрашиваю я парня, пока он стонет о том, что его, наверное, вышвырнули из Корпуса Купидонов.
Мое предложение немедленно принимается, и он так быстро приходит в себя, что я убежден: у него есть будущее на Бродвее.
— Двести пятьдесят долларов, — говорит он ровным, серьезным тоном.
— Это большие деньги, чтобы попытаться заработать старомодным способом. Насколько хорошо ты умеешь хранить секреты?
Он пожимает плечами, изображая скуку. Затем осматривает свои ногти.
Хорошо. Он понимает.
— Каждый раз, когда мисс Абрамс получает что-то от поклонника, доставляй это мне. Каждая доставка приносит тебе двадцать долларов.
— Я знаю, что вы получаете учительское жалованье, но думаю, что вы можете добиться большего. — Он выгибает брови.
Жаль, что это против правил — бить учеников.
— Пятьдесят долларов.
— Приятно иметь с вами дело, мистер Флетчер. — Он протягивает мне руку.
Я оправдываю свои действия, говоря себе, что мой денежный вклад идет на благотворительность. Эти прыщавые дети будут петь на главной сцене, потому что мне невыносима мысль о том, что Сэм пьет кофе с другим мужчиной.
К тому времени, когда у меня наступает свободное время, у меня есть еще четыре медведя для себя и пять для Сэм. У меня в ящике стола лежат любовные записки. Я чувствую зуд от своего обмана, особенно когда она входит и смотрит на коллекцию, собранную за моим стулом.
— У тебя здесь немало поклонников. Сегодня мне доставили только одну жалкую розу. — Ее брови приподнимаются.
Какого черта? Как роза проскользнула? Детям в наши дни ни хрена нельзя доверять.
— От кого это было? — спрашиваю я, продолжая оценивать тесты, как будто ее ответ меня не интересует.
— Учитель физкультуры.
— Миссис Лоуренс?
— Ага, ты не единственный, кто ей нравится.
— Собираешься пойти на это? Ты никогда не казалась мне человеком, который мог бы играть за другую команду, — я улыбаюсь, довольный.
— Знаешь что, Флетчер? Я могла бы. — Она берет одного из медведей и с тоской смотрит на него.
֍֍֍
В эти выходные мы должны присутствовать на новоселье в доме директора Пруитта. Это не наше представление о хорошем времяпрепровождении. Сэм встречает меня в моем доме заранее, и когда я открываю дверь, чтобы найти ее в красном платье, решаю, что мне нужен шот Огненного Шара (прим. пер.: Fireball (Огненный шар) — канадский ликер с добавкой перца и корицы. Пьют его в чистом виде шотами, а также в подожженном виде и в составе коктейлей.). Я наливаю один, и Сэм настаивает, что ей тоже нужно. Надеюсь, мы не будем продолжать пить шоты, потому что она весит примерно половину моего тела.
Сегодня она очень улыбчивая, настоящая очаровашка. Все в нашей группе на вечеринке ловят каждое ее слово. Она выглядит такой горячей в своем платье. Оно не слишком короткое, но даже сейчас мой разум заполняет пробелы. Я извиняюсь, чтобы принести нам напитки, и замечаю директора Пруитта, работающего у гриля. Он одет в свободную гавайскую рубашку, и пластиковый лей на шее. Он наклоняет свою Корону в мою сторону, но ни при каких обстоятельствах я не буду втягиваться в разговор с ним о тонкостях различных древесных щепок для гриля. Я указываю на напитки, и он поднимает вверх большой палец. Я удивлен, что на этой вечеринке есть алкоголь. Это несанкционированное школой мероприятие, но весь персонал здесь. Хотя, наверное, в этом есть смысл — с гавайской рубашкой и бесплатным пивом директор Пруитт изо всех сил старается быть крутым папашей администрации. «Мужик, этот заведующий такой чопорный, но ты можешь прийти ко мне по любому поводу, — сказал он на прошлой неделе после общего собрания, хлопнув меня по плечу. «Я всегда хочу иметь расслабленные, открытые каналы связи между мной и моими сотрудниками».
Я открываю пиво, когда Логан, футбольный тренер, встает в очередь позади меня.
— Эй, парень, классная рубашка, — говорит он, кивая в мою сторону.
Я не собирался приходить сегодня вечером, но Сэм настояла, чтобы мы показались. Пока я дремал на диване, она выдернула для меня одежду из шкафа. Простая голубая рубашка была ее выбором и не заслуживала комплимента.
— Что это за бренд? — спрашивает он. — Кельвин?
— Кто?
— Кляйн. Как бы то ни было, я видел, что ты пришел сегодня с Самантой. Вы ведь просто друзья, верно? Так все говорят.
Я отвечаю ровно наполовину кивком и наполовину покачиванием головой. Этот жест дает мне правдоподобную историю на случай, если Сэм спросит меня об этом разговоре позже.
— Я не знаю, как ты это делаешь, чувак. Она такая классная.
Он говорит это, глядя на нее, и мне ничего не остается, как проследить за его взглядом. Ее красное платье на тонких бретельках с разрезом посередине ее бедра. Сэм взяла с собой куртку, но оставила ее в моей машине, так как для начала февраля здесь не по сезону тепло. Может быть, нам стоит переехать на север, куда-нибудь с толстыми шарфами и пуховыми куртками, которые приходится застегивать до подбородка.