Страница 8 из 16
Нормальный мужик: начальник CКМ потом просмотрел материалы и дал приказ в сводку о происшествиях не включать, но почесал в затылке: был не один случай, когда одинокий квартиросъемщик тихо помер или пропал, что делать: криминального характера не установлено. Что — то подсказывало ему, что дело не совсем чисто, но никакого состава преступления не было выявлено, а сил и средств не хватало, да и сверху по головке не погладят. Понятие «интуиция» в уголовно — процессуальном отсутствует, еще и пенсия дышит в затылок: на нее не проживешь.
Прогресс и цивилизация не остаются в стороне и помогают правоохранительным органам: в кабинетах начали появляться, на тот момент, пузатые компьютеры (на столе они занимали много места, где и так нельзя развернуться). Привыкание к компьютерам проходило быстрее, чем к пистолету: не все девочки смогли сразу сдать зачет, потом плакали горючими слезами и лишались премии.
Служба тыла с оргтехникой получило дополнительные хлопоты: местные архаровцы — опера то горячим кофе зальют, то с корнем случайно зацепят и выдернут провод: с задержанными и то обращаются нежнее. Сколько раз говорили, что монитор не подставка для посуды и вазы для цветов, особенно в женский праздник: с пузатых и неудобных мониторов вечно что ни будь падает. Выдача радиостанций пэпээсникам, участковым и потом сбор их, сосульки на крыше отдела при недостатке финансирования, списание бензина — это уже отдельная опера. Поражает наглость коммерсантов в век рынка: в конце года несколько раз в отдел приходят счета на круглую сумму от компании (близкой к администрации) за уборку снега, крыши и использование «КАМАЗа», хотя справлялись своими силами и силами суточников на исправработах, а «КАМАЗ» никто в глаза и не видал: мираж. Отстояли и не подписали эту ахинею, да же сверху не смогли задавить.
Орденов в тылу не выдают (на заднюю часть тела ордена не вешают: шутили сами работники), иногда некоторые забывали, что бравые опера своими успехами обязаны простым тыловикам.
Вот так, словно муравьи на полянке, хозработники, как хлебный мякиш, катили свой воз ежедневных забот, только в отличие от муравьев с шутками и прибаутками, иначе дело: «труба».
В кабинете тылового обеспечения наглый молодец цыганской наружности: весь в кожане, якорной цепью на шее, яркий, как попугай какаду, отправленный по решению суда на исправработы, с выпуклыми глазами и тыча печаткой самоварного золота, пытался качать права перед усталой женщиной инженером.
— Я это дэлать нэ буду. Нэ мужская это работа.
— А какая твоя работа? Коней воровать или наркоту сбрасывать. Разговоры разговаривать с тобой некогда. Не хочешь лопатой махать, сейчас пишу рапорт и пойдешь по этапу. Будет тебе санаторий. Не у себя в таборе находишься. Как раз твоя рубашечка яркая для работы и пригодится, заодно и мешки с мусором во дворе уберешь.
Наглый цыганенок поперхнулся и остался с открытым ртом (подобного с ним и на рынке не было, а женщины в семье разговаривали по другому: почтительно).
— Какая ты злая.
— Веришь, или нет? Я такая добрая была, лет десять назад, когда сюда пришла.
Но последнее слово должно остаться за ним, иначе он не мужчина, поэтому веско спросил.
— А как к вам в «ментовку» записаться? Много ли вам платят?
Теперь немного изумилась женщина — инженер: перед этим цыганенок не смог прочитать бумагу и говорил, что неграмотный (хотя врет наверное), да сейчас еще имел и судимость.
— Как все отработаешь, так и приходи. Тебя в милиции ждут и примут (с подтекстом). Должность генерала обеспечена. Орден, коня белого и шашку с золотом дадут, еще и рубаху красную…
Если отбросить все плохое и трагичное, много интересного, веселого и занимательного узреешь и услышишь в простых кабинетах на земле (это называли работу в райотделах). «Избранные» и управленцы в своих офисах, как мухи дохнут от скуки и не знают, чем себя занять на народные деньги.
Солидный и красивый мужик: Алексей, с окладистой бородой (разрешение у генерала на бороду выстрадано лет десять назад — иначе сильные раздражения на горле и подбородке, это не у генерала раздражения…у себя), густым и красивым басом, больше похожий на дьякона из кинофильма, дорабатывал в ОБЭП стаж перед дембелем. По внешности являлся украшением райотдела, да же начальство невольно старалось не повышать на него голос. Женский пол при его опросе: млел. Дамы могли подписать любую бумагу и долго не хотели выходить из кабинета. Но с товарищами, при грозной и авторитетной наружности, был доброжелателен, справедлив и пользовался огромной симпатией.
Другие опера и товарищи моложе не раз говорили ему: «Леша, что ты здесь оставил, на этих «галерах»? С твоей внешностью ты должен валюту заколачивать (в штанах с лампасами и в элитном ресторане, или в Голливуде играть царских генералов), а олигархи должны за тебя драться, что бы ты у них работал».
— Еще не время. Там посмотрим. Что мне олигархи, с вами раздолбаями веселей. — всегда был один ответ.
Экзотичное и очень деликатное заявление от церковного начальства в отношении одного местного священнослужителя, в основном в воспитательных целях, без лишней огласки и по обоюдному соглашению, было доверено только ему: Алексею Леонидовичу (наверху в милиции то же не дураки, а священнослужителей мы уважаем и чтим).
Абракадабра весной, как и тараканы в голове (свои у каждого) неожиданно выползают и дают о себе знать независимо от сана и положения — такова природа человека. А местный рядовой «батюшка» весной допустил нарушение: немного позаимствовал из пожертвований.
Свои товарищи опера (ограниченный круг) с большим интересом следили: чья школа милицейская или религиозная победит в словесном поединке. Старались «случайно» заглянуть в кабинет, как бы по делу и ненароком, но грозным окриком были изгнаны.
— Да ты расхититель батюшка! — по рабоче-крестьянски басом и прямо начал Алексей.
— Алексей Леонидович. Русский язык такой красивый и богатый, давайте правильно сформулируем нашу дискуссию. — продолжил священник.
Вот и все, что узнали товарищи-опера о долгом и интересном разговоре.
Особо любопытный опер, очень хотевший посмотреть на священника, на вопрос: «В какой одежде он был?». Услышал от Алексея: «В мирском был батюшка».
Позже, на утренней оперативке начальник ОБЭП (умный, разносторонний и зря в дела подчиненных не вмешивался) спросил: «Чем закончилась встреча со служителем церкви?», услышал, что «батюшка» ушел «умиротворенный». После этого начальник только покрутил головой.
Еще долго: почти полгода Алексей в разговоре и на совещаниях вставлял в свою речь (по делу) церковнославянские обороты. С друзьями в разговоре восхищался: «Вот кто умеет вести диалог! Мы тупые, если не хуже по сравнению с церковниками. Когда слов не хватает пользуемся одним матом».
В этом бескровном и словесном поединке милицию победила религия, а «духовное лицо» особо любопытный опер в райотделе больше и не увидел. На другую публику, доставляемую в райотдел, особенно после народных гуляний, ночных семейных разборок или операции «бомж» лучше не смотреть, но с ними работали ежедневно: одеты они были не по погоде и без фрака (случалось, что и босиком посреди улицы, а один гражданин на улице оказался совсем голый и невменяемый), духами не пахли, а чем то другим, и эстетического удовлетворения не приносили. С некоторыми клиентами вообще невозможно было говорить, и непонятно на каком языке, тем более нельзя узнать имя и паспортные данные: настоящие партизаны. Эсперанто тут не «катит», и здесь вообще в нем не нуждаются. Настоящим популярным и международным языком являются слова мата «великого и могучего» русского…: африканские студенты в столицах без учебников, очень легко и с удовольствием овладевают этими знаниями, не остаются в стороне и широкоскулые жители азиатских регионов, гордые кавказцы, цыгане, заполнившие рынки и уголки нашей необъятной Родины. Махровые интеллигенты, депутаты, чиновники, блатные, бабушки и филологи хоть раз в жизни пользуются выражениями. Особенно незаменимыми являются международные слова в экстремальных ситуациях: прыжках с парашютом и «тарзанке», на дорогах, при боли и травмах, и спасали не одну человеческую жизнь от смерти и инфаркта.