Страница 20 из 47
В трюме была течь, палубу то и дело заливало так, что она превращалась в глубокий бассейн, а небо и море стали совершенно неотличимы друг от друга. Само судно наклонялось под углом 15-20 градусов к поверхности воды, иногда практически ложась на бок, после чего нас мгновенно бросало ввысь, на самый пик волны, или вниз, под нее. И каждый раз, когда хлесткая волна отступала, мы с трудом осознавали, что всё еще живы. Собственно, мыслей в такие моменты не было вообще. Особенно на фоне усталости, на фоне полного обессиливания.
На третий день, когда шторм превзошел сам себя, нашу шхуну просто раздавило очередной волной. Скользя по мокрым доскам, падая, с трудом поднимаясь и захлебываясь в ледяной воде, мне удалось добраться до каюты и открыть дверь. Там я успел лишь схватить ящик с животными одной рукой, а другой рукой вцепиться в перепуганную до смерти Акаду, как нас сразу же выбило из каюты мощным потоком воды. Вокруг всё шумело, уши глохли от грохота волн, грома и треска досок. Шхуна лопнула по всем швам, не выдержав натиск стихии. И когда перед глазами распахнулась древняя бездна... внезапно шторм прекратился.
Буквально за двадцать минут небо очистилось от туч, выглянуло утреннее солнце, и волны больше не открывали свои голодные чудовищные пасти, заглатывая обессиленных моряков.
Жалкие щепки – то, что осталось от шхуны - плавали на поверхности, качаясь на всё еще высоких волнах. За деревяшки хватались ослабевшие матросы... никто никому уже не бросался на помощь. И если человек испускал дух, плавно скользнув с деревяшек вглубь, его никто уже не провожал сочувственным взглядом. Все, кто выжили, из последних сил держались на поверхности и смотрели только внутрь самих себя.
Ящик с псом и кошкой пришлось открыть и перевернуть. Мотя плавал вокруг него, а Маня, уже не мяукая, вцепилась когтями в доски, ошалевшими глазами безмолвно смотря на воду.
Чалма Акады намокла, превратившись в тяжеленный тюрбанище. Протянув руку, я стянул его с ее головы. Когда волосы девушки рассыпались мокрыми прядями, никто из матросов даже глазом не повел. Всем было не до этого.
- Похоже, мы не сможем вернуться, - криво улыбнулся я Акаде. – Прости, красавица, что испортил тебе всю жизнь. Мне искренне жаль.
- Поцелуй меня, - вдруг попросила она.
- Это ты вовремя придумала, - не поверил я своим ушам.
- Пожалуйста, - произнесла она одними лишь губами, и я понял, что она сейчас отключится.
Сам не знаю почему, но подплыв к ней вплотную, я с безмерной радостью и бесконечной тоской коснулся ее посиневших, дрожавших от холода губ. Она ответила, со всей страстью прильнув ко мне, при этом обвивая шею одной рукой, а второй слабо держась за ящик. Дальше всё произошло, словно во сне: только я хотел обнять ее за талию, как девушка выскользнула у меня из рук, стремительно погружаясь в бездну.
- Нет, нет!!! – закричал я.
Нырнув, я успел схватить ее за волосы и вытянуть обратно. Мои пальцы не слушались, коченели... Ноги работали на автомате и скоро должны были бы перестать двигаться... мышцы на руках отказывались делать гребки и держать меня на поверхности, да еще и с ношей... Закрыв глаза, я в отчаянье воскликнул:
- Ну что же ты, Риши! Сделай уже что-нибудь! Вы сейчас утоните!!! Воля, где же ты?!!
«Это он к тебе...», - простонало сердце, обращаясь к старинному другу.
«Не в этот раз, - откликнулась Воля. – Я сделала всё, что от меня зависело. Больше не могу».
«Тогда кто? Что же ты молчишь, рассудок? Где твои выводы, где неординарные решения, озарения?»
Рассудок засомневался.
«Озарения не по моей части. Но существует еще одна возможность... Правда, это означает крах всей системы контроля над Риши».
«И ты готов жертвовать собой, всеми нами, лишь бы держать Риши под контролем?» – возмутилось свободолюбивое сердце.
«У меня приказ, - пояснил рассудок. – Я не имею права выпускать его из темницы».
«Кого?» – благоговейно уточнило сердце.
«Разум, - отозвался рассудок. – Если я открою его, он свяжется с Духом... Я нарушу прямой запрет. Я не оправдаю свою миссию, своё предназначение».
«Мы сейчас погибнем вместе с носителем! - зацепилось за соломинку сердце. – Не будь слабым, тюремщик! Решайся!»
И рассудок, проанализировав исход ситуации, всё же решился на игнорирование основных директив. Достав секретный ключ, он открыл потайную дверь темницы...
Оперевшись на водную гладь, словно о твердую поверхность, я подтянулся и забрался на нее, встав, как на стеклянном полу.
Акада распахнула глаза, всё еще держа меня за руку.
- Вставай! – приказал я ей. – Иди за мной!
- Но как?!! – в изумлении и ужасе она уставилась на меня, стоявшего на воде.
- Просто верь мне! – и я потянул ее за руку.
Она поверила, поднялась, а следом за ней еще двое матросов, да наши Мотя и Маня, этих не пришлось уговаривать – сами запрыгнули.
Спасённые люди совсем не желали отпускать меня, чем невероятно усложняли задачу. С трудом отцепив их руки от своих, я заставил их схватиться за мою одежду, а сам развел руки в стороны, чувствуя, как потоки силы концентрируются на кончиках моих пальцев, как собираются в центре ладоней, разливаясь по всей руке, вплоть до предплечья... как идут к сердцевине... как пульсируют в звезде... как тянутся во все стороны и устремляются в самую высь...
Теперь вокруг нас возвышались многометровые волны. Они, подчиняясь моим рукам, росли, словно горы; крутились, набирая сумасшедшую скорость. Стоя в центре этой «центрифуги», мы видели только гладкие стены, но уже не воду.
Логика верещала:
«Сейчас должен образоваться страшный водоворот! Почему его нет?! Почему?!!»
«Отвали! – восхищенно заткнуло ее сердце. – Не видишь, что ли: ему и без того трудно. Думаешь, легко ему все сомнения преодолевать? Не мешай!»
- Пойдем, - вскоре обратился я к Акаде.
- Куда? – одними губами произнесла она.
Я указал направление. Там, справа, на водной стене, показалась дверь.
«У него не получится», - предательски шепнул кто-то из солдафонов моего рассудка.
«Я верю в него, - ответил Разум. – Я открыл доступ к его Духу».
«Скоро его отключат, скоро заметят... – метался в панике рассудок, - нам всем хана!!! Зачем я послушал сердце?!! Теперь гореть нам в аду! Нас переплавят, нас разорвут на частицы, и еще повезет, если на протоны!»
«Тогда надо поторопиться! – решительно толкнул меня вперед Разум. – Иди, Риши, возьмись за ручку двери... Не сомневайся! Ни секунды не сомневайся! Я держу канал открытым, и буду держать, сколько в моих силах. Иди же!»
Я подошел и осторожно коснулся округлой и мокрой дверной ручки. Кто-то внутри меня зашептал:
«Прежде чем войти, подумай, как выйдешь».
«Не слушай, ступай вперед! Сконцентрируйся! Сделай этот долбанный шаг!» - крикнул напоследок Разум, прежде чем его снова посадили под замок.
Повернув ручку, я открыл дверь, ведущую внутрь водной стены...
Глава 16 "Незыблемые постулаты"
Не было никакого туннеля, не было никакого головокружения, никаких световых спецэффектов, к которым я привык при перемещениях посредством дезагрегатора или магических порталов. Вместо всего этого я просто шагнул за дверь и... сразу вышел, ступив на траву.
Следом за мной шагнули остальные: все, кроме одного матроса. Я оглянулся на проход как раз в тот момент, когда в глазах матроса появилось сомнение. В эту же секунду парня разорвало в водной центрифуге. Портал закрылся, даже не окатив траву ожидаемой порцией воды, и рябь, что стояла в воздухе, мгновенно исчезла.
Только после этого я позволил себе выдохнуть и опуститься на землю, как и мои спутники. Мы лежали в полном безмолвии, уткнувшись носами в сочную, салатовую траву, и ненасытно вцеплялись в землю ногтями, вдыхали ее аромат... После пережитого почва с травой казались несколько чужеродными, к ним требовалось заново привыкать, как и к особой твердости самой земли, к ее тяжести, вибрациям. Будто земля – это всего лишь некая спасительная колыбель: теплая, уютная, знакомая... Мать рядом, но не является этой колыбелью, не ограничивается ею. Понятие «Земля-матушка» несоизмеримо шире, нежели просто почва, на которой устойчиво стоят наши ноги. Именно в момент, когда отступает смерть, понимаешь это. Но, не познав, не приняв смерть, невозможно понять и принять жизнь. Бытие и небытие всегда идут рука об руку, являясь двумя половинками одного тела. И отделять одно от другого не просто глупо, но и бессмысленно. Так же глупо, как пытаться по отдельности изучать пять тел одного существа, заведомо зная, что остальные тела изучить не удастся.