Страница 5 из 12
— Кто на самом деле на тебя напал? — внезапно посерьезнев, спросил Иванов. — И что вообще произошло? Про свою крысу опять не рассказывай только! Ты же видел сейчас мою личину? Видел?
— Вы о чем, Артемий Викторович? — мой голос прозвучал настолько неискренне, что я бы сам себе не поверил.
— Маска Панталоне, — быстро сказал главреж. — Так кто это был?
— Крыса… — начал было я упорно гнуть свою линию, но мой собеседник поморщился и покачал головой, показывая, что попытка не прокатила.
— Рассказывай. Что произошло. На самом деле, — медленно, словно впечатывая в меня слова, произнес он.
Я смотрел на главрежа, который задавал мне слишком странные вопросы, и не понимал, как действовать дальше. Он явно что–то знал обо всех случившихся со мной сегодня странностях, да еще и это видение с маской на его лице… Но это же было не по–настоящему! Или нет? Я что, тронулся умом на теме этих самых масок? Не хотелось бы… И все же, как ни крути, ситуация выглядела не иначе как бредом. Ну, а как еще! Нацепил на себя — тьфу ты! — маску, которая теперь не снимается, открыл межпространственный проход и подрался с чудовищем!
«Кто–то с этим, конечно, может не согласиться, — мелькнула мысль, а в памяти всплыла картина, как я бездумно бегал и орал. — Но, с другой стороны, я ведь кидал в коготь монстра какие–то вещи, даже попадал… А это, если не придираться, можно и обменом ударами назвать!»
А потом маленькое отродье моего противника и вовсе смогло пролезть через портал и остаться на ПМЖ в Твери. Расскажи я об этом своему лучшему другу Сашке — он точно возьмет меня за плечо и скажет, что я заработался. А Лариска, наша с ним общая подруга еще со времен детства, так и вовсе рассмеется. Она хоть и тверской журналист, но всякими контактерами и экстрасенсами брезгует. И вот как мне теперь быть?
— Миша, можешь выложить мне все без стеснения, — тем временем мягко обратился ко мне режиссер. — Вот кто бы знал, что в нашем театре все эти годы хранилась маска Труффальдино… Пусть и в не очень хорошем состоянии.
— Маска? — беспомощно переспросил я, понимая, что это теперь, похоже, моя психологическая проблема надолго. — Труффальдино? Она что, какая–то очень ценная и дорогая? Это музейный экспонат?
— Если бы, — улыбнулся Артемий Викторович и принялся мерно вышагивать по кабинету. — Ладно, я тебе помогу. Для начала повторю: то, что ты увидел на мне — это часть маски Панталоне. Всего десятая часть, но для того, чтобы сражаться, вполне достаточно.
Он пристально посмотрел на меня, видимо, понял, что во мне клокочет буря эмоций, и решил поддержать. Ну, или добить…
— Произнеси вновь те слова про маску, — потребовал он.
— Маска, я тебя знаю… — я послушно повторил.
Тут же пресловутая личина вновь мелькнула на его лице и пропала. Разбери меня, Еврипид! Я так и не понял до сих пор, что здесь конкретно происходит, но варианта только два: мы либо оба с Артемием Викторовичем сумасшедшие, из–за чего нам чудится одно и то же, либо в старой костюмерной все произошло по правде. Но в одной психбольнице не бывает сразу двух Наполеонов, как говорил мой одноклассник Денис, который стал врачом. Получается, мы с главрежем все же не сумасшедшие. И значит, все это происходит на самом деле… Понять бы, с чем именно я столкнулся.
— Так вот. Существуют театральные маски, которые дают своим обладателям, скажем так, расширенные возможности. Но пользоваться ими могут не все, для этого нужно быть… Назовем это предрасположенностью, позже объясню, откуда она берется. Нас, тех самых обладателей, не так много в этом мире, как, впрочем, и самих масок. Причем по некоторым причинам они не сохранились в целости, а лишь частично. Так, у самых сильных из нас есть максимум треть маски. А у тебя… Я так вижу, что примерно процентов пять, но это при нынешних временах тоже хорошо!
— Артемий Викторович, что происходит? — наконец, сдался я, задавленный происшествием и реакцией главного режиссера. — Ничего не понимаю! Я видел в этом портале какие–то развалины, два чудовища дрались между собой, один победил второго… И кусок маски ко мне прилип, не отрывается теперь. Что, Еврипид возьми, происходит в этом театре?
— Чудовища дрались, говоришь? — усмехнулся главреж, игнорируя мою жалобу на приросшую к лицу часть маски. — Не повезло тебе нарваться сразу на двоих. Впрочем, они ведь были заняты друг другом, им было особо не до тебя. Кстати, они были большими, эти чудовища? Ростом с человека или выше?
— Огромные, — я даже руками показал, словно рыбак, хвастающий уловом. — Метров двадцать или около того. Выше стандартной пятиэтажки точно.
— Любопытно, — вновь задумался Артемий Викторович. — И я даже не о размерах чудовищ сейчас. Ты сам был и актером, и зрителем, этого маловато для пробития портала в такое место…
— Вы о чем? — я нахмурился, пытаясь уловить в словах режиссера какую–то логику. Она ведь явно была, просто я пока еще не свел все произошедшее и сказанное воедино…
— Сейчас все встанет на свои места, Миша, — мягко сказал Артемий Викторович, явно впечатленный страданиями, отпечатавшимися на моем лице. — Только объяснять нужно все по порядку, не перескакивая… Для начала…
— Для начала, кто это такие? — я перебил Иванова и пристально посмотрел на него.
— Это демоны, Миша, — серьезно ответил главреж. — Пока давай называть их так.
— Отлично, — я едва проглотил ком в горле. — Допустим.
— Демоны, с которыми мы сражаемся, — а эта фраза Артемия Викторовича окончательно выбила меня из колеи.
Глава 2. Откровение
Я выдохнул, принимая в своей и без того переполненной голове очередной поворот сегодняшнего странного дня.
— Кто это «вы»? — просто спросил я.
— Обладатели масок, Миша, — сказал Артемий Викторович. — И это уже не «вы», а «мы» — тебе это тоже теперь предстоит. Маска не просто так вживилась в твою кожу, она признала тебя обладателем… Одним из нас. Теперь это неотъемлемая часть твоего тела и духа.
— Стоп! — я прислонился к стене, чувствуя, как последние капли спокойствия покидают меня. — Я так и не понял, что я видел и где это происходит, но чего я точно не хочу, так это сражений! Тем более сражений с такими тварями! Простите, Артемий Викторович, но давайте я просто уволюсь… могу уехать из города! Я никому не расскажу, что произошло, считайте, что я — могила.
Я выдал эту тираду и почувствовал невероятное облегчение. Сейчас режиссер скажет, что все это глупая шутка в честь какого–то юбилея или даже нашего переезда, я извинюсь за резкость… Нет, конечно, все это правда. Страшная, непонятная, какая–то даже мистическая, но реальность. И демоны, и проколы в пространстве, и кусок маски, который теперь, по всей видимости, будет отсвечивать на моем лице всю оставшуюся жизнь. Артемий Викторович загадочно улыбнулся и, сложив руки на груди, встал ко мне вполоборота.
— Что ж, — начал он, даже не глядя теперь в мою сторону. — Даже не хочешь узнать, с чего все началось и зачем мы сражаемся?
— И зачем же? — усмехнулся я, искренне желая, чтобы все это поскорее закончилось. Хотя при этом меня все же мучило любопытство.
— Чтобы вернуться в лучший мир, — начал перечислять Артемий Викторович, по–прежнему не поворачиваясь ко мне лицом. — Или чтобы стать сильнее. А кто–то идет на риск, чтобы в итоге жить вечно. Интересно?
— Пока не знаю, — пробормотал я, чувствуя, что главреж все–таки смог меня заинтересовать. И ведь как говорит, недаром в той самой пьесе он играет роль искусителя…
— Вот у тебя, Труффальдино, всего пять процентов маски, — режиссер наконец–то повернулся ко мне, пристально изучая взглядом. — А соберешь половину, и перестанешь стареть. Будешь обладать полной маской — получишь вечную жизнь. Теперь интересно?
«Труффальдино… Полная маска… Бессмертие», — крутилось в моей голове. Испуг прошел, как и недоверие, и включилась моя рациональная жилка. На том скелете, которым в меня кинулся жабоподобный, желая поиздеваться, была почти целая маска… По крайней мере, что–то около половины, насколько я помню, точно сохранилось. Значит, если я каким–то образом попаду в то же место, то смогу соединить части маски и стать вечно живущим Мишкой Хвостовским?