Страница 74 из 128
- Ты обещала мне, что сходишь к городскому лекарю, как только я уеду! Ну, даже если не к нему, то хотя бы к Инаилу-травнику в предместья! Тетя, ты обещала мне!
- Да, прости... - хрипло проговорила Чият, отирая платком свои пересохшие губы. - Обещала. Но у меня не было времени. Как-то я позабыла, дел очень много каждый день...
- Тетя!
- Я схожу. Я же сказала тебе, значит, я сделаю.
- Я не могу смотреть на это. Ты так мучаешься. Этот кашель слишком долго не проходит!
- Все в порядке, - заверила Чият и слабо улыбнулась племяннице, а после сделала большой глоток еще теплого взвара, чтобы унять зуд в горле. - Видишь? Мне уже гораздо лучше.
- Не вижу, - мрачно ответила Лантея, но все же вернулась на свое место за столом.
- Тебе стоит лучше побеспокоиться сейчас за себя и своего спутника. Вы оба в розыске двенадцатого ордена, и бежите от них с самой столицы.
Профессор кивнул, подтверждая правоту тети.
- Мой дом, конечно, хорошо укрыт от чужих глаз. Но если вы действительно так серьезно разозлили Сынов, то рано или поздно они все равно отыщут это убежище. У них глаза и уши повсюду...
- Мы не собираемся долго задерживаться здесь, тетя. Я не хочу подвергать опасности еще и тебя, - заверила Лантея. - Отдохнем немного и отправимся к хребту, через горы и... в пустыни.
- Мой свет?.. - удивилась Чият и обескураженно посмотрела на племянницу. - Ты уже собираешься вернуться домой?
- Да. Пусть не получится так, как я планировала изначально, но со мной пойдет профессор.
- Постой! Ты хочешь привести в пустыни человека? Чужака?
- Он уже многое узнал о хетай-ра от меня. И многое способен рассказать нашему народу о мире за пределами песков. Пусть мне не удалось попасть в академию, но этот вариант я нашла приемлемым и единственно возможным в сложившихся условиях, - жестко ответила Лантея.
- Это решение несет с собой определенные опасности и угрозы... - неуверенно начала Чият.
- Я осознаю все это! Все риски! - немного повысив голос, быстро проговорила девушка, пальцами цепко хватаясь за ручку своей кружки.
- Как скажешь. Это твой выбор. Я всегда позволяла тебе самой решать, что для тебя будет лучше. И в этот раз тоже не стану чинить препятствия.
- И за это я тебе очень благодарна... Мать никогда не поддержала бы меня ни в одном вопросе.
- Я просила тебя не упоминать в этом доме о моей сестре! - неожиданно грубо проговорила Чият, из-за чего даже профессор чуть не подавился взваром.
- Прости, - извинилась Лантея и выставила перед собой раскрытые ладони, - прости, я не хотела.
- Не нужно выводить меня из себя, мой свет. Ты сегодня уже достаточно истерзала мою душу своим возвращением и этими печальными новостями.
- Может, мне стоило послушаться тебя и все же не уезжать?..
- Ты поступила так, как считала нужным.
- Извините, что я прерываю, - прошептал Ашарх, который после сытного ужина и теплого напитка с трудом боролся с сонливостью и уже начинал дремать за столом, не вслушиваясь в беседу. - Но можно мне прилечь? Я так устал за этот день, не могу больше сопротивляться сну.
- Ох, богиня! Конечно! Профессор, вы уж меня простите. Не догадалась, что вы совсем утомились после дороги. Еще и Лантея тут... Сейчас я все постелю.
Чият сразу же засуетилась по дому. В дальнем углу комнаты она застелила широкую лавку чистой простыней, достала из ларя стеганое одеяло и перьевую подушку. Заметив, что у Ашарха нет никакой сменной одежды, а его портянки после пешей прогулки по размытой дороге от Зинагара превратились в грязные лохмотья, тетя любезно предложила ему вязаные шерстяные носки и большую льняную рубаху. Окруженный неожиданной заботой совершенно чужой ему женщины, профессор засыпал с блаженной улыбкой на лице. Впервые за много дней он наконец погружался в сон не под открытым небом, вздрагивая от любого случайного шороха в лесу, а под теплым мягким одеялом.
Лантея и Чият же явно еще не собирались отдыхать. Им многое предстояло обсудить, и тетушка, разливая по кружкам стремительно остывавший взвар, с нескрываемой тоской и волнением поглядывала на свою племянницу, раздумывая над ее будущим. Пусть она никогда не стремилась оспаривать точку зрения девушки, уверенная в необходимости приобретения ей собственного жизненного опыта, но сейчас на карте стояла судьба целого народа, а те неприятности, которые Лантея несла у себя на хвосте с самой столицы, лишь заставляли Чият больше беспокоиться.
Негромким голосом две хетай-ра долго беседовали, склонившись над старым исцарапанным столом и изредка прерывались только для того, чтобы поставить новую лучину. Профессор первые несколько минут старательно боролся с усталостью, надеясь подслушать разговор и извлечь из него что-нибудь полезное для себя, но Лантея явно не собиралась давать спутнику такой возможности. Она лишь едва слышно пересказывала все события, произошедшие с ней и мужчиной за последние дни, поэтому Аш уснул еще где-то на моменте прибытия девушки в Италан, проиграв бой с собственными отяжелевшими веками.
Когда Лантея еще жила в этом домике на правах второй хозяйки, а не гостьи, как это было в настоящий момент, то она всегда любила долго и во всех подробностях делиться с тетушкой различными историями, произошедшими с ней днем или же в далеком детстве. То заботливое внимание, с которым Чият выслушивала обыкновенные и скучные по большей части рассказы племянницы, всегда доставляло Лантее ни с чем не сравнимое удовольствие. Было что-то уютное и волшебное в бархатистых вечерах, проведенных за лучиной и сбивчивыми монологами девушки, во время которых тетя непременно мягко улыбалась, изредка кивая головой, но ни в коем случае не поторапливая неумелую рассказчицу.
Так было и теперь. Только в этот раз Лантея говорила не об удачной охоте на зайцев в ближайшем лесу и не пересказывала в который раз сюжет странного сна, приснившегося ей накануне. Неожиданно стремительно повзрослевшая племянница показывала свои заживавшие ожоги на плечах и описывала те мучительные часы, которые она провела в темницах карающего ордена. Она с отвращением рассказывала о канализации, колодках и встрече с ненасытной тварью. После история коснулась сгоревшей деревни, обезображенного мальчика и властолюбивого жреца, а в голосе Лантеи поселилась горечь. И Чият не знала, как теперь она должна была отвечать на столь отличную от других историю, которая оказалась наполнена злобой, болью и отчаянием.