Мой беспощадный лорд

Сесилия не удосужилась сделать реверанс, и Рамзи не винил ее за это. Он не сводил глаз с ее соблазнительно покачивающихся при ходьбе бедер. Девушка склонила голову к своему кавалеру, который был ниже ее ростом, и они о чем-то беседовали.

– Не повезло вам, граф, – сухо сказал Рамзи. – Похоже, сердце очаровательной мисс Тиг уже занято. Этот француз, должно быть, очень богат, поскольку годится Сесилии в дедушки, и потрепан, как старый кожаный сапог.

– Вовсе нет. Это Жан-Ив Рено. Он вроде талисмана для Рыжих проказниц. Мисс Тиг увезла его с собой из школы в Женеве и, как известно, нигде не появляется без него. Он камердинер мисс Тиг. Если, конечно, у женщины может быть камердинер. – Брови графа сошлись на переносице. – Удивлен, что вы этого не знали.

Рамзи окинул собеседника неприязненным взглядом.

– А я удивлен, что вы это знаете.

Граф Армедиано пожал плечами.

– Мужчина всегда должен знать, с кем ведет дела и с кем ложится в постель. У нас с герцогом много общих знакомых.

– Да, пожалуй. – Рамзи шумно выдохнул. Он слышал о Жан-Иве Рено, но никогда не видел этого человека. Он знал, что его единоутробный брат испытывал глубокую благодарность к этому мужчине за то, что тот верой и правдой служил Рыжим проказницам много лет. Но герцог никогда ничего о нем не рассказывал. И до сегодняшнего вечера Жан-Ив не вызывал у Рамзи любопытства.

– Рыжие проказницы, словно три розовых бутона, составивших заговор с целью так пышно и ярко расцвести. Теперь никто в саду не может с ними сравниться. – В голосе графа Армедиано, наблюдавшего за леди Александрой, леди Франческой и мисс Сесилией, появились странные нотки, близкие к благоговению. – Потрясающие женщины, не правда ли?

– Опасные женщины, – буркнул Рамзи. – Таких надо всеми силами избегать, чтобы на тебя не обрушилась катастрофа.

Он отошел от неприятного ему графа Армедиано, но лишь после того как тот утвердительно кивнул. Любому случайному гостю эти слова судьи могли показаться мрачноватой шуткой. Но эти двое знали их истинный смысл.

В словах лорда Рамзи была угроза.

Школа мисс Генриетты

для культурных юных леди

Лондон, 1891 год

Три месяца спустя

Сесилия довольно долго не могла осознать, что она унаследовала воистину адское заведение.

В свою защиту Сесилия могла сказать лишь одно: школа мисс Генриетты для культурных юных леди с виду выглядела вполне безобидно. Дом номер 3 по Маунтинг-лейн располагался в западном Лондоне, совсем недалеко от фешенебельной части Гайд-парка. Прямоугольное белое здание с впечатляющими колоннами напоминало греческий пантеон.

У дверей ее встретил величественный дворецкий в белом парике и проводил в изысканную гостиную, отделанную разными оттенками красного и золотого. Сесилию удивила одежда дворецкого, словно доставленная из прошлого века, но она, сделав над собой усилие, не захихикала, глядя на его башмаки на высоких каблуках и кружевные манжеты.

Хотя при королеве Виктории возникла мода на готику и всевозможные замысловатые новации, в доме номер 3 по Маунтинг-лейн все осталось без изменений и дышало показной роскошью Версаля в дни короля Людовика XIV.

И все это, переданное таинственным благодетелем, который оказался вовсе не ее отцом, а сестрой ее матери Генриеттой Фислдаун, теперь принадлежало ей, Сесилии.

Чтение завещания не затянулось. Сесилия получила всю собственность Генриетты, включая школу для культурных молодых леди, некоторую недвижимость и довольно внушительные денежные средства.

Поверенный Генриетты отдал Сесилии запечатанное письмо, взяв с нее слово, что она не прочтет его, пока не обоснуется в кабинете Генриетты в доме номер 3 по Маунтинг-лейн. Поэтому Сесилия, недолго думая, наняла экипаж и отправилась прямо туда.

Сесилия никак не могла заставить себя сесть на стул или в кресло в гостиной: мебель казалась слишком хрупкой и могла не выдержать ее веса. Поэтому она принялась расхаживать по комнате, прислушиваясь к стуку своих каблучков по мраморному полу.

При этом Сесилия вертела в пальцах конверт, вглядываясь в несколько строчек, написанных ровным почерком на дорогой бумаге. У нее заныло сердце, к горлу подкатил комок. Девушка безуспешно пыталась справиться с ощущением потери.

Все прошедшие годы она была уверена, что неведомый благодетель – ее отец.

Много лет Сесилия была обязана составлять ежемесячные отчеты, прежде чем на ее счет поступала очередная сумма. Она подробно писала о своем образовании, поездках, здоровье. И постепенно неведомый благодетель стал обретать очертания. Сесилия представляла себе пожилого мужчину, одиноко живущего в доме, похожем на этот. Но существовавшие в обществе правила не позволяли ему открыто признать свое отцовство. Поэтому он любил свою дочь издалека, хотя и жаждал ее общества.

Явление неведомой тетки по материнской линии не было бы столь волнующим, если бы Сесилия не узнала о ней только после скоропостижной кончины женщины.

Теперь получилось, что она оплакивала двоих. Оплакивала тех людей, которых у нее никогда не было возможности полюбить.

Тихонько вздохнув, Сесилия подошла к окну, выходившему в цветущий сад, окруженный со всех сторон высокими белокаменными стенами, и зажала рот ладонями. То, что она увидела в саду, ошеломило ее и до крайности шокировало.

На лужайке с безукоризненно подстриженной травой не более чем в семи шагах от окна какая-то смуглая девушка в желтом бальном платье подпрыгивала, сидя верхом на полуголом мужчине. Лежавший на траве мужчина придерживал партнершу за бедра, чтобы она не взлетела к небесам, поскольку он совершал толчки с необычайной энергией.

Шок сменило странное беспокойство за молодых любовников. Ведь если она, Сесилия, увидела столь бесстыдное соитие в саду в середине дня, то это мог заметить и кто-то другой…

Прошло несколько секунд, и она стала примечать еще кое-какие детали.

Платье девушки, как и одеяние дворецкого, вышло из моды по меньшей мере сто лет назад. Ее темные волосы были напудрены – эта практика тоже была давно забыта. Губы же были слишком густо накрашены, как и щеки, и еще…

Сесилия тихо вскрикнула. В этот момент мужчина спустил платье девушки с плеч, обнажив ее груди, на зависть упругие и высокие. А соски, задорно торчавшие, тоже были накрашены.

Сесилия понимала, что должна отвернуться и не смотреть на столь бесстыдное зрелище, но она ничего не могла с собой поделать.

И это были вовсе не ласковые любовные игры: руки мужчины, цепко державшие женщину, тискали ее груди, а затем его пальцы скользнули ей в рот. Женщина же все это время скакала на нем, постоянно ускоряя темп и кусая его пальцы. Судя по всему, она точно знала, с какой силой надо кусать, чтобы подстегнуть любовника и доставить ему максимум удовольствия.

Сесилия сама не поняла, в какой момент ее руки опустились на платье в сине-белую полоску и прижались к нижней части живота, где неожиданно словно затрепетали крыльями бабочки. А потом она ощутила тяжесть и пустоту одновременно. И еще – странную тянущую боль, вроде бы приятную…

Ей вспомнились душные утренние часы на Женевском озере, когда Рыжие проказницы наблюдали за учениками школы для мальчиков, занимавшихся греблей. Их ритмичные движения оказывали на нее очень странное воздействие, хотя ей было всего лишь семнадцать.

– Прости, что заставила тебя ждать, но…

Сесилия ахнула и повернулась к Женевьеве Лево. Та стояла на пороге; на ней было ярко-розовое платье, украшенное невероятным количеством бантов.

Женщина рванулась к окну, но не смогла полностью заслонить от взгляда Сесилии непристойное зрелище, поскольку та за прошедшие после их первой встречи пятнадцать лет значительно переросла свою спасительницу.

– Проклятие, – пробормотала Дженни. – Именно сегодня… – Она распахнула окно и высунулась из него настолько, что вполне могла выпасть. – Лили Белл! Считай, что ты получила последнее предупреждение. В следующий раз я вышвырну тебя отсюда. Я уже говорила, чтобы ты занималась этим в другом месте. У нас подобное не приветствуется.