Страница 1 из 21

Глаза истины: тень Омбоса. Часть 1. На тропе возмездия

Соколов Ростислав

Ростислав Соколов

Людям с широким кругозором ведомо,

что четкой границы между реальным

и воображаемым не существует.

Говард Филлипс Лавкрафт

Пролог

11 сентября 2015 года, пятница, 00:57.

Это больше нельзя терпеть. Я должен это остановить.

Стоя посреди пустующей комнаты, Владимир Романов разглядывал разбившиеся настенные часы, валявшиеся на полу. Стрелка замерла три часа назад, за окном уже давно перевалило за полночь. Мужчине с трудом удавалось дышать. Он знал, что за каждым его шагом, каждым движением наблюдает пара зорких глаз. Они никогда его не отпускали и вряд ли отпустят. Он перепробовал все, но ничего не помогло.

Серебряный луч луны, выглянувшей из-за туч, прорезал пространство комнаты, осветив уныло торчащую с потолка люстру с разбитыми лампочками и покрытые надписями обои, чей рисунок уже невозможно было разглядеть под нагромождением изображений и символов. Владимир рисовал их целыми днями, хотя ему приказывали остановиться. Он упорствовал, за что не раз мучился от кошмарных ночных видений. Но больше это не повторится, он положит этому конец. А главное – защитит свою дочь.

Мужчина стоял посреди пустой комнаты и старался не думать о том, что ему предстоит совершить. Взяв ломик, он двумя ловкими ударами сбил люстру с крюка, на котором она провисела, наверное, последние двадцать лет. Затем босыми ногами отодвинул острые обломки, даже не пытаясь избежать порезов. Боль только прибавила ему решительности – так больше не может продолжаться. Если он не выдержит, то сотни людей умрут.

Он вытащил из коридора стул и поставил его под крюком люстры. Кожу на ногах саднило и кололо от боли. Владимир никогда не думал, что для него все так закончится. Смотав простыню в подобие каната, он поднялся на стул и привязал один конец к крюку в потолке. Непослушные пальцы никак не желали связывать петлю. В голове стучала мысль, что все еще можно остановить, если только связаться с нужными людьми и попросить о помощи. Но Владимир знал, что даже они не смогут справиться с тем, с чем он столкнулся.

Луна успела переместиться, и теперь вся его комната была залита потусторонним магическим светом, в котором каждый предмет, отбрасывавший тень, приобретал новые, чудовищные очертания. Взгляд непроизвольно скользнул по разбитому зеркалу, которое не хватило сил вытащить в коридор или кладовку. По его поверхности паутиной разошлись трещины – результат удара, которым Владимир попробовал себя обезопасить. Глаза уставились на собственное отражение, которое больше напоминало ему пациента психлечебницы. Даже мятая белая роба на мужчине была соответствующая.

А я ведь такой и есть, – попытался в последний раз успокоить он себя. – Никто другой не видит того, что вижу я…

Из полированной зеркальной поверхности на него уставились два алых гневных глаза, словно пытавшихся сжечь его на месте. От ужаса Владимир только лихорадочно заработал руками, перебирая пальцами петлю и заталкивая в неё голову, стягивая самодельную удавку на шее.

– Убей их… – шептали ему голоса, которые для него после долгих часов, проведенных в одиночестве, слились в один, потусторонний. – Убей их… У тебя нет выбора… Ты останешься жить…

Он знал, что это всего лишь уловка, чтобы заставить его выполнить требование той злобной сущности, что смотрела на него из глубин зеркала. В сиянии луны угадывались её исполинские очертания. Владимир не был намерен лишать жизни кого-либо. К тому же было ясно, что его не оставят в живых ни при каком исходе.

– Не делай этого, – захрипел голос у него в ушах, словно говорящий был рядом и дышал прямо в затылок. Мужчина оглянулся, хотя знал, что в комнате никого нет. – Ты еще можешь сослужить мне хорошую службу. Я вознагражу тебя за верность.

Оно испугалось его намерения, значит, не все в его власти. Оно не способно диктовать ему свою волю, иначе бы он не взобрался на этот стул и не накинул петлю. Он нарушит все его планы раз и навсегда, а тайна отправится вместе с ним в иной мир. Главное, чтобы был найден ключ к разгадке, чтобы можно было спасти невинных. Владимир молился о том, чтобы все сложилось так, как было задумано.

Бросив решительный взгляд на обитателя зеркала, он выпалил:

– Ты ничего не сможешь сделать! Без меня ты ничто!

Неожиданно стул под ним закачался, заходил ходуном, перекатываясь из стороны в сторону, словно палуба судна в бушующем море.

Нет, слишком рано!

Потеряв равновесие, стул опрокинулся набок. Владимир повис на крюке, петля мгновенно затянулась на шее, пережав дыхательные пути и сломав подъязычную кость. Однако Владимир еще доли секунды задыхался. Он успел увидеть, как со стеклянной поверхности на него снова смотрели холодные, безжалостные глаза. Он хотя бы ему помешает. Даже если это уже не остановить.

Свет луны неторопливо покинул комнату, оставив помещение в кромешном мраке. На рассвете первые лучи солнца озарили медленно раскачивавшийся труп висельника, подобный маятнику Фуко.

Киевский вокзал, пятница, 6:37.

Поезд не должен был опаздывать, и Валерия Солнцева радовалась, что скоро избавится от неподъёмных чемоданов, которые на неё свалил этот самодовольный подонок. Кипя от ярости, она шествовала по перрону к составу, который стал для неё как будто средоточием надежды и свободы одновременно. Муженёк даже не догадается искать её здесь, чему она была несказанно рада.

Сам же виноват, скотина тупая.

Все эти безумные, бессмысленные и изматывающие нервы выходки продолжались последние десять лет, не дав им даже завести и вырастить детей. Для Валерии это было лишним поводом, чтобы навсегда уйти от того, в ком она так обманулась. Он не давал ей жить, как подобает уважающей себя женщине: после любой её покупки начинался допрос с пристрастием о цене и веских причинах для траты столь невероятных средств. Чета Солнцевых даже не могла позволить себе закончить бесконечный ремонт в своей квартире, поскольку этот ленивый боров пролеживал штаны на диване перед телевизором, не давая ей взять дело в свои руки.

Слушая мерное постукивание катящихся по мостовой перрона колесиков чемодана, Валерия глотала слезы обиды и сгорала от желания столкнуть ношу своих собственных пожитков на рельсы и броситься бежать куда глаза глядят. Ей хотелось выплакаться кому-нибудь, но в итоге приходилось перед всеми сохранять каменную невозмутимость, даже перед собственным отражением в зеркале. Он выгнал её из квартиры, чтобы впоследствии наверняка привести туда какую-нибудь шлюху, в наличии которой у своего муженька Валерия даже не сомневалась. Но ничего, она ему еще устроит кузькину мать.

Перебирая в голове самые разнообразные варианты развития их будущего разговора, который неминуемо закончится обоюдным согласием на развод, Валерия подала билет проводнице и, что-то буркнув из вежливости, проследовала в своё купе. Наполнявшая её душу горькая обида, от которой горло сжалось до размеров соломинки, в которую не пролез бы никакой кусок, не давала ей обратить внимание на весьма комфортабельный интерьер вагона. Мысли женщины были полностью сосредоточены на себе.

Валерия отыскала нужный номер и едва успела вновь придать своему лицу невозмутимый вид, чтобы не привлечь излишнего внимания соседей по купе, с которыми предстояло ютиться всю предстоящую ночь. В дверях она чуть не столкнулась со своим единственными, по всей видимости, попутчиком. Ей едва удалось протиснуться внутрь мимо высоченного детины, от которого разило табаком. Попутчик торопливо покинул купе.