Страница 39 из 42
Я с нетерпением ждал удобного момента, чтобы незаметно проскочить мимо сотрудников службы безопасности и каким-то чудом сумел не попасться им на глаза, так что никто не задался вопросом, отчего я время от времени неловко ежусь. Я чувствовал, что рубашка под пиджаком, пропитавшись глазурью, прилипает к коже, но не собирался сдаваться, хотя мой изменившийся под давлением обстоятельств план с каждой минутой выглядел все глупее… и тупее.
Я передвигался по возможности быстро, стараясь не помять еще больше кексы и не привлечь внимания охранников. Но когда добрался до нужного гейта (прим. (анг. gate – ворота) выход на посадку к самолету), тот был закрыт, и, похоже, все пассажиры уже поднялись на борт. Черт. Оглядевшись вокруг, я заметил служащего аэропорта в оранжевом жилете, тащившего за собой багажный поезд.
— Привет, — сказал я, похлопав его по плечу, а он, остановившись, недоуменно уставился на меня. — Мне нужно попасть на взлетную полосу.
Парень несколько мгновений смотрел на меня с безграничным терпением, затем коротко кивнул. Ему было чуть больше двадцати, и он напоминал долговязую птицу.
— Для этого у нас есть процедура, сэр. Вы ожидаете свой рейс, а чтобы сесть в самолет, проходите на взлетно-посадочную полосу.
— Нет, я должен попасть туда как можно скорее, в пределах разумного, конечно.
— Это запрещено.
— А если взятка? Сотня долларов. Просто дай мне свой жилет и покажи дверь, через которую я выйду к самолету.
Он упрямо поджал губы.
— Я хочу эти туфли. Они красивые. И у тебя примерно мой размер. Тринадцатый?
— Мои туфли? Ладно, как скажешь, идет. Тринадцать с половиной, но они твои.
— Хочу взглянуть на наличные…
Я вытащил из бумажника деньги и протянул ему.
— А туфли?
Вздохнув, я скинул свою обувь и придвинул к нему. Парень не спеша разулся, а затем, примерив мои туфли, пошевелил пальцами ног.
— В самую пору, — порывшись в кармане, он вытащил маркер и чиркнул им по каждой двадцатке, что я ему дал. — Выглядят настоящими.
— Ты серьезно носишь с собой ручку для определения фальшивых банкнот? Как часто ты берешь взятки?
— Ты не поверишь. Люди любят перевозить в багаже всякое диковинное дерьмо и не хотят, чтобы его сканировали. А теперь пошли, лестница там, — пока мы спускались вниз, ни один человек не обратил на нас внимания, а когда вышли на взлетную полосу, там было очень холодно и ветрено. — Постой-ка, чувак, — одернул он меня, схватив за плечо. — У тебя в кармане кексы?
— Да, — простонал я. — Но я очень спешу.
— Дай-ка мне один.
— Но они все растаяли и сильно помялись…
— Плевать. Я голоден, — пришлось вытащить сплющенный, прилипший к подкладке кекс, который парень с радостью выхватил у меня и, одобрительно кивнув, смачно откусил. — Ты сам их делаешь?
Я досадливо покачал головой, не веря собственным глазам.
— Где ее самолет? Восьмой гейт, сорок второе место.
— Вон тот, — он указал пальцем на ближайшую к нам махину. — Думаю, ее место по правому борту.
Я снова побежал, прижимая пиджак к телу, чтобы не растерять оставшиеся кексы. Забежав с правой стороны самолета, я наугад выбрал окно где-то посередине и со всей силы швырнул в него кекс. Тот разлетелся на мелкие кусочки между двумя иллюминаторами. В одном из них тут же появилось лицо мужчины средних лет, который окинул меня пристальным взглядом. А вот прямо за его спиной я увидел ее.
Это была Эмили.
Я размахнулся и бросил еще один кекс прямо в ее окно. Он попал точно в центр! Но, к сожалению, столь прицельный бросок имел непредвиденный мной побочный эффект… я утратил возможность увидеть ее реакцию. Не теряя времени, я вытащил свой извалявшийся в глазури — так как все это время лежал рядом с кексами — телефон и набрал Грэмми.
Глава 20
Эмили
Райан только что бросил кекс в мой иллюминатор.
Я выглянула, но пришлось вытягивать шею, чтобы увидеть его там, на взлетной полосе. Поверх удлиненного пиджака на нем был ярко-оранжевый защитный жилет, а вся одежда, казалось, была перепачкана такой же оранжевой глазурью.
Полное замешательство… вот что, мягко говоря, испытала я в эту минуту. Но все стало еще хуже, когда через несколько сидений от меня прозвучал хорошо знакомый мне голос.
— Простите, — мило проворковала поднявшаяся со своего места невысокая старушка.
Каким-то немыслимым образом Грэмми оказалась здесь. В моем самолете.
Все обнаруженные этим утром невероятные совпадения в совокупности с появлением Райана на взлетной полосе говорили мне, что происходит что-то значительное. Но у меня не было ни одной здравой мысли, что же это могло быть.
— В данный момент, — обратилась Грэмми к подошедшей стюардессе, — я не буду утверждать, что у меня есть бомба. Но все же хочу уточнить. Если бы кто-то заявил, что пронес в самолет взрывное устройство, это задержало бы рейс?
— Д-да. Нам, разумеется, пришлось бы отложить вылет, — смущенно ответила застигнутая врасплох девушка, бросая то и дело взгляд в переднюю часть самолета, где стояли и разговаривали две другие стюардессы.
— Постойте, — Грэмми резко прижала ладонь к груди. — Вообще-то нет. Похоже, у меня сердечный приступ.
Стюардесса, явно сбитая с толку, потянулась было к ней, но тут встрепенулась и громко позвала на помощь. Во время разразившегося хаоса мы с Грэмми встретились взглядами, и она хитренько мне подмигнула. А затем, плюхнувшись на пол, принялась бранить тех, кого собиралась преследовать после смерти, дабы «небеса были освещены».
Благодаря пассажирам, что смотрели на Грэмми со смесью недоумения и ужаса, и людям, пытавшимся разобраться, зачем кому-то понадобилось забрасывать самолет кексами, поднялась невообразимая суматоха. Мне же ничего не оставалось, как вжаться в кресло и поразмышлять… пялясь на размазанную по всему стеклу оранжевую глазурь.
«Что здесь делает Райан? С чего бы Грэмми лететь моим рейсом? И при чем тут кексы?»
Очевидно, я оказалась в центре какого-то хитроумного плана. Вот только никак не могла уловить сути происходящего. Мне бы сейчас в какое-нибудь тихое местечко, где я могла посидеть и подумать, тогда бы я непременно разобралась в этом. Но сейчас, увы, меня мучило удушье, напоминающее симптомы клаустрофобии.
Буквально через несколько минут в салон самолета влетели медики с носилками. Последним в их группе был Райан, успевший сменить оранжевый жилет на куртку «скорой помощи», которая была ему непомерно велика. Но никто вокруг, казалось, не замечал, что она была просто накинута поверх обычного брючного костюма.
Райан жестом велел мне следовать за ним. И все это время я слушала, как Грэмми ругается с врачами «скорой помощи», требуя прекратить приставать к ней, если у них нет солидных страховок. Она клялась их тугими задницами, что подаст на них в суд.
Остановившийся перед входом в телескопический трап самолета Райан был весь мокрый от пота. А своей безумной ухмылкой напоминал сумасшедшего.
— Пожалуйста, объясни мне, что, черт возьми, происходит? — потребовала я.
— В следующий раз, — начал он, — я просто напишу тебе эсэмэ́ску. Но все это было спланировано заранее, — он поднял руку в просьбе не перебивать его и порылся в кармане пиджака. Сопутствующие этому мокрые чавкающие звуки заставили меня брезгливо передернуть плечами, но тут Райан наконец вытащил изрядно помятый кекс с апельсиновой глазурью. В него был воткнут кусок бумаги, перепачканный растаявшим шоколадом и кремом. — Это… ну… — вздохнув, он вытер глазурь о штанину и поднял бумажку, чтобы я могла ее разглядеть. — Это билет на самолет. Скорее всего, придется купить новый, но по плану я должен был перехватить тебя на мосту. Я собирался вручить тебе кекс с билетом на твой рейс.
Я указала на самолет.
— Но у меня уже был билет... и почему кекс?
Райан нетерпеливо вздохнул.
— Ты не поняла. Это мой билет. В Париж.