Страница 6 из 37
— Что, чёрт возьми, это значит? — сказала Ханна.
— Ага… да? — сказала Мерси.
— Эй, Зенас! — я позвала его. — Что ты имел в виду? Что Кеззи раскроет позже?
Но Зенас только рассмеялся и повёл нас в столовую.
Оглядываясь назад, я поняла, что он имел в виду. Я слышала об этой девушке из Университета Южной Калифорнии в прошлом году, которой пришлось проглотить сперму примерно пятидесяти парней из-за задания в посвящении в женском обществе. Все парни дрочили в тефлоновую кастрюлю, и эта бедная тупая сучка выпила всё, а потом в больнице ей сделали промывание желудка. Хотелось бы увидеть выражение лица доктора, который проделал эту работу. Никто из нас на самом деле ничего не сказал о замечании Зенаса, но я думаю, что все мы в глубине души знали, что нам придётся сосать много членов, если мы хотим пройти через Неделю Испытаний.
Столовая выглядела подходящей для королевского банкета. Двадцатифутовый стол, шёлковые салфетки, золотые ножи, ложки и вилки, обеденные тарелки из стерлингового серебра. Ещё одна хрустальная люстра наверху. Блять. В этом доме были деньги. Мерси и Ханна сели, но прежде чем я успела это сделать, из холла позади нас раздался голос Кеззи.
— Зенас! Пусть Энн зайдёт на минутку, пожалуйста.
Зенас показал большим пальцем в сторону холла.
— Ты слышала её, толстуха? В дамской комнате, рядом с фойе.
«Что это за хрень?» — подумала я и пошла в фойе.
Я увидела, как дверь приоткрылась на несколько дюймов, рука Кеззи вылетела, и её палец поманил, а затем свернулся внутрь.
— Сюда, Энн.
Я вошла.
«Что за…»
— Привет, Энн, — сказала Кеззи. — Хорошо ли ты и остальные устроились в своей комнате?
Я просто стояла с открытым ртом, когда ответила:
— Да, мисс Кеззи.
Потому что шлюха сидела на унитазе прямо передо мной с задранной юбкой и трусиками, спущенными до щиколоток. Её спина была выгнута, а грудь выпячена вперёд. Она изящно хмыкнула и…
Плюх!
Я видела, как маленькая какашка упала в туалетную воду между её ногами.
— Прости меня, Энн. Я испражняюсь.
— Я это вижу…
— И не чувствуй себя неловко. В конце концов, мы же обе женщины, не так ли?
Я кивнула, онемевшая. Её «киска», кстати, была выбрита наголо. И, как я могла ожидать, это была идеальная «киска»…
— Однако есть причина, по которой я испражняюсь, давая тебе возможность увидеть это, — сказала она, а затем расслабилась и…
— Ах-х-х…
…Начала писать.
— Видишь ли, я проверяю твою наблюдательность, — поток звонко потёк вниз. — Теперь смотри очень сосредоточенно и, пожалуйста, будь внимательна, — она встала, подтянула трусики назад и снова опустила юбку, спустила воду в унитазе, вымыла руки в мраморной раковине, затем сказала:
— Пойдём, — и повела меня обратно в столовую.
Я тут же подумала:
«А в какой школе ты училась? Ты забыла подтереть задницу!»
— Привет, девочки, — поприветствовала она. — Надеюсь, вы все устроились и считаете свою комнату удовлетворительной?
— Да, мисс Кеззи, — сказали Ханна и Мерси.
Я начала идти за стол, но Кеззи остановила меня.
— Не садись пока, Энн.
Потом она повернулась прямо ко мне, расстегнула блузку и вытащила грудь.
В комнате воцарилась мёртвая тишина.
Видите ли, силиконовые сиськи Кеззи были такими, за которые любая девушка продала бы свою душу. Это были идеальные имплантаты, с такими же идеальными средне-розовыми сосками, большими, как серебряные доллары.
Она подошла к концу стола, за которым сидели Ханна и Мерси.
— Девочки? — сказала она. — Я бы хотела, чтобы каждая из вас на минутку пощупала мои груди, — она наклонила их к Ханне.
Глаза Ханны расширились; она заколебалась, а затем, в конце концов, дотронулась до груди Кеззи.
— Не стесняйся, Ханна. Сожми их, — она усмехнулась. — И тебе не о чем беспокоиться. Я не лесбиянка.
Ханна сжала их несколько раз, всё ещё лишённая дара речи, а затем Кеззи передала их Мерси.
— Продолжай, Мерси. Уверяю тебя, это не сексуальный вопрос, поэтому нет причин беспокоиться о христианском грехе. Я просто начинаю упражнение по наблюдению, причина которого будет открыта через мгновение.
— Я-я-я… — пробормотала Мерси, затем зажмурилась и пощупала грудь Кеззи.
— Хорошо, хорошо, — улыбка Кеззи сияла, когда она подошла ко мне, выпячивая грудь. — Пощупай мою грудь, Энн.
Я сделала то, что она сказала, но меня уже немного подташнивало.
— Отлично, — Кеззи поправила блузку, скрестила руки на груди и начала стучать ногой в той раздражающей манере, в которой она всегда делала. — Наблюдение поддаётся переживанию — тактильное наблюдение в такой же степени, как и визуальное. В то время, когда каждая из вас ощущала мою абсолютно красивую грудь, у кого-нибудь из вас сложилось впечатление, что это имплантаты?
Мерси и Ханна испуганно покачали головами. Затем улыбка Кеззи исчезла и снова превратилась в гримасу наполеоновского бюста.
— Ранее ваша подруга Энн сделала замечание, что она «ненавидит девушек с силиконом». Энн, кого ты имела в виду, поскольку теперь вы вне всякого сомнения знаете, что моя грудь на сто процентов натуральная? Ведь так, да?
Потом я уловила суть, вот так просто, как будто выключатель внезапно щёлкнул у меня в мозгу, и мне тут же захотелось провалиться сквозь землю. Мой голос звучал каменным, когда я сказала:
— У вас в комнате есть «жучок», не так ли?
— Ну, конечно же, глупая, серая, унылая, толстая тварь. У нас есть крошечные микрофоны по всему Альфа-Хаус, и каждый из них включён во время Недели Испытаний, — она спустила трусики и подняла юбку. — Ах, но, как гласит старая пословица: лучший способ научиться чему-то — это усердно работать. Да? — а затем она перегнулась через стол. — Энн? Силиконовая кукла Барби хочет, чтобы ты лизнула её задницу, — она широко раздвинула ягодицы.
Колени у меня дрожали.
— Но, но… вы не… вытирали…
— Очень хорошо! В конце концов, ты наблюдательна! Нет, я сознательно не вытирала себя после испражнения, Энн, потому что в наказание за твоё плохое отношение, твоё упрямство и постыдные оскорбления ты будешь вытирать меня. Своим языком.
Я смотрела на её задницу. Она была такой же хорошей, как её сиськи и «киска», такая задница, за которую я сделала бы всё, чтобы иметь её, но знала, что никогда не буду. Неважно, сколько я потеряю в весе, сколько упражнений буду делать, что угодно. Думаю, здесь плохие гены против хороших генов. У Кеззи было лучшее тело, которое я когда-либо видела у женщин, и точка. Я завидовала этому, и, думаю, это только заставило меня ненавидеть её ещё больше. Отличное тело, конечно, но она была хреновым человеком, так что это должно было что-то значить, верно?
В общем, не имело значения, насколько хорошо выглядела её задница. У неё сейчас дерьмо в трещине, и если я хотела остаться в Альфа-Хаус…
Придётся его лизать.
— Ну, Энн? Насколько сильно ты хочешь быть сестрой Альфа-Хаус?
Я встала на колени.
«Святое, святое дерьмо…»
Ханна выглядела окаменевшей, но именно Мерси крикнула:
— Не делай этого, Энн! Не позволяй мисс Кеззи так манипулировать тобой! Это неправильно!
— Правда, Мерси? — сказала Кеззи. — Я думаю, что я поступаю довольно благородно. В прошлом любая девушка, имевшая дерзость оскорбить старшую сестру из женского общества, немедленно изгонялась из дома. Я могла бы сделать это, но не буду. Энн, ты считаешь, что тебя следует наказать за твои оскорбления?
У меня не было выбора, кроме как ответить:
— Да, мисс Кеззи.
— Но это унизительно! — Мерси закричала. — Не делай этого, Энн! Это не конец света, если ты не попадёшь в Альфа-Хаус!
Я просто смотрела на её задницу. Я видела там коричневое…
— Я рада, что ты это сказала, Мерси, — заметила Кеззи, всё ещё склонившись над столом. — Я верю, что Энн сделает это, потому что — в отличие от вас — у неё есть решимость. Она поставила перед собой цель, и эта цель — стать уважаемой сестрой Альфа-Хаус, и она сделает всё необходимое для достижения этой цели. Конечно, бывают очень редкие случаи, когда я ошибаюсь. Если Энн прямо сейчас решит встать, сложить свои вещи в чемодан и покинуть этот дом… тогда ты, Мерси, лизнёшь мне задницу вместо неё.