Страница 17 из 45
Если бы она только знала.
Не завидуй мне, хочу я сказать ей. Я здесь со случайным папулей моего малыша, желающим надеть на меня кольцо, как в 1965 году.
Здесь нечему завидовать. Проходите.
Дверь рядом с секретаршей открывается, и высокий горячий парень в белом лабораторном халате с огромной ухмылкой окликает Кайла. О, черт побери, это кузен Кайла? Когда он сказал, что его кузен — гинеколог, я представляла себе старого пузатого чувака лет пятидесяти-шестидесяти. Кузен-врач Кайла горяч. Хуже того, ему за сорок. Знаете таких? Все ещё суперподтянутые, с волосами, но очень уверенные в себе как будто они знают толк в своем деле?
Я следую за Кайлом, дверь в приемную закрывается за нами, и двое мужчин по-братски обнимаются, прежде чем одновременно повернуться ко мне.
— Доктор Миллер, но вы можете звать меня Люк, — говорит мне его кузен, протягивая руку с ещё одной широкой улыбкой. Кажется, он ничуть не смущен этим маленьким импровизированным визитом, что меня успокаивает. Только когда мы вошли в дом, мне пришло в голову, что меня здесь могут считать шлюхой-врагом. Что, конечно, несправедливо. Но жизнь часто бывает несправедлива к женщинам.
— Дейзи, — говорю я ему, радуясь его непринужденным манерам.
Затем мы оказываемся в смотровой комнате, и Люк готовит меня к забору крови. Думаю, он все делает сам, а не отдает нас в руки подчиненного. Полагаю, это семейное преимущество. Он работает быстро, и у него отличная манера поведения у постели больного. Кайл болтает с ним о его жене и детях, и похоже, что они близки, что меня удивляет, но я не знаю почему. Я уже поняла, насколько Кайл близок со своей сестрой, но, наверное, я не могу избавиться от желания представить его в образе какого-то засранца-плейбоя.
— Хорошо, а от тебя мне нужен только мазок со щеки, — говорит он Кайлу, держа в руках то, что по сути является ватным тампоном на конце длинной палочки.
— Вы, должно быть, шутите, — говорю я. Они оба поворачиваются и смотрят на меня, похоже, смущенные моей вспышкой. — Меня нужно проткнуть иголкой, а ему всего лишь нужно взять мазок со щеки? Как мило с его стороны. — Я хмурюсь, пока Люк берет мазок у Кайла, а потом думаю о чем-то другом. — Эй, а ваша лаборатория проверяет на ЗППП?
— Мы можем. Конечно, — легко отвечает Люк. Опять же, как будто это все неважно. Никакого осуждения.
— Хорошо. — Я улыбаюсь. — Проверь Кайла на все.
Кайл только хмыкает и закатывает на меня глаза, как будто я смешна, но эй, это не я пришла со старым изношенным презервативом. Кроме того, мы вообще ничего не использовали прошлой ночью, так что пока мы проводим тесты, чтобы все доказать, я не думаю, что поступаю неразумно.
В качестве дополнительного бонуса, это очень заводит, когда мужчина закатывает рукав рубашки, верно? Кайл вытряхнул плечи из своего пиджака и загибает свою, и… черт бы побрал эти гормоны.
— Хотите взглянуть на ребёнка? — Люк закончил с Кайлом, Кайл уже закатывает рукав и надевает пиджак. Я не ожидала этого, было слишком рано для стандартного УЗИ, когда я была у своего врача, поэтому мы решили этого не делать.
— Эм, просто обычное УЗИ, да? — спрашиваю я. — Я уже достаточно созрела для этого?
— Да. Вам даже не придется раздеваться. Просто задрать рубашку настолько, чтобы обнажить живот. Если хотите?
Да, я хочу! Мысль о том, чтобы увидеть его — ребёнка — во всей его зернистой красе, внезапно заставила мое сердце биться очень быстро. Я киваю головой в знак согласия, бросаю быстрый взгляд на Кайла, а затем снова на Люка.
— Да, — говорим мы оба одновременно.
— А что за другой вид ультразвука? — спрашивает Кайл, когда Люк выходит из комнаты, чтобы взять то, что ему нужно. Я лежу на столе с ужасной хрустящей бумагой под собой, одеяло расстелено на моих коленях.
— Эм… — Боже, почему беременность так смущает? Я даже едва беременна, а это значит, что впереди ещё месяцы постыдных вещей. Или, может быть, это не было бы неловко, если бы я знала Кайла лучше, но ситуация такова, какова она есть. — Другой вид — внутренний. — Я делаю странный жест рукой, когда говорю это, что ничему не помогает. — В основном им приходится засовывать палочку внутрь. Как тощий фаллоимитатор. — На лице Кайла ничего нет, но он несколько раз моргает, осознавая это. Я думаю, он лучше перенес известие о моей беременности, чем то, что я ему только что показала. — И твой горячий кузен никогда не увидит мою вагину. Ясно?
— Твердое нет, — соглашается Кайл, качая головой, а затем наши глаза встречаются, и мы оба пытаемся не рассмеяться.
Люк возвращается с аппаратом для сонограммы на тележке, и прежде чем я успеваю опомниться, он выливает холодный липкий гель мне на живот, и мы делаем это. Я ещё не округлилась, мой живот все ещё плоский, что делает это ещё более сюрреалистичным. Невероятно сюрреалистично, когда Люк включает аппарат, а я смотрю на слизь на своем животе, и, Боже мой, мое сердце бешено колотится. У меня будет ребёнок. Настоящий ребёнок, который больше не кажется таким абстрактным. Это больше не просто положительный тест, если я могу увидеть его, услышать сердцебиение. Я стану мамой. В реальной жизни. Двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю. Навсегда.
Я прикусила губу, и когда Кайл взял меня за руку, я позволила ему. Я чертовски волнуюсь, но я уверена, что не должна быть такой, поэтому я сжимаю его руку сильнее, чем это, вероятно, необходимо. Мне страшно. Я взволнована. Я потрясена.
А ещё я не привыкла быть такой впечатлительной.
Люк начинает с того, что прижимает ультразвуковую штуковину к моему животу. Почему медицинское оборудование такое странное? Как эта штука вообще работает? Ведь это просто пластиковая штуковина, соединенная шнуром. Это, наверное…
О. Боже. Боже.
Вот оно.
Вот мой ребёнок.
Прямо там, на экране, плавает в моей матке. Кабинет наполняется звуками сердцебиения ребёнка. Вуш, вуш, вуш. Как вода, плещущаяся в ведре. Крошечном, крошечном ведре. Достаточно большое, чтобы вместить малину, или клубнику, или ягоду того размера, какой малыш имеет на этой неделе.
— О, Боже, я беременна. Я действительно беременна. Я знала, я знала, что беременна. Но теперь есть картинка. — Я перевожу взгляд с Кайла на доктора Люка и снова на монитор. — У меня будет ребёнок, а я ещё не готова, и он все ещё выглядит как маленький сгусток, который вполне может быть бурундуком, а не ребёнком, но я знаю, что он превратится в настоящего ребёнка, которого я должна буду вытолкнуть из своего влагалища, потому что он не может оставаться внутри меня вечно. — Мне кажется, я очень сильно сжимаю руку Кайла, но, должно быть, это его не беспокоит, потому что он не возражает, а вместо этого растирает большим пальцем успокаивающие круги по тыльной стороне моей руки.
— Это точно не бурундук, — уверяет меня доктор Люк с легкой улыбкой. — Ваш маленький шарик — человеческий зародыш, я совершенно уверен. Сердцебиение идеальное, а размер ребёнка — менее трех сантиметров, что как раз то, что нужно.
— Значит, все выглядит хорошо? — спрашивает Кайл, кивая в сторону экрана. — Все выглядит нормально? — Интересно, он волнуется, потому что тоже думает, что это похоже на сгусток крови? Он выглядит немного напряженным.
— Все выглядит отлично, — говорит Люк. — Дейзи, если ты решишь остаться в Филадельфии, тебе нужно как можно скорее найти местного акушера-гинеколога, чтобы ты могла попасть в их расписание. Я могу направить тебя к кому-нибудь из моей практики, если хочешь.
Я киваю, но это безоговорочный кивок, потому что я понятия не имею, останусь я в Филадельфии или нет. Но все в порядке, у меня есть время. У меня есть шесть с половиной месяцев, чтобы принять решение, верно? Шесть с половиной месяцев, чтобы доносить ребёнка и обустроить детскую. Купить автокресло и пачку подгузников. Все хорошо. Вот только… это не кажется прекрасным. Такое ощущение, что пришло время немного запаниковать. Кажется, что пришло время строить… планы. А планы — это худшее. Вайолет — планировщик, а не я. Я — свободный дух. А она — ответственная.