Страница 11 из 23
— Да, Ирина, это по твоей части. Влада Хомская, внебрачная дочь Беримира и моя троюродная сестра. Её мать не разрешала Беримиру официально признать дочь, поэтому в дворянский реестр её внесли совсем недавно, когда она стала совершеннолетней. У меня создалось впечатление, что она имеет очень большое влияние на отца, и что её роль в делах семейства вообще довольно велика. Умная девочка, и это сразу видно. Ещё я точно выяснил, что в семействе она занимается фармацевтикой, также не исключено, что она каким-то образом курирует всё алхимическое направление семейства. Вот в целом и всё, что мне удалось понять за время короткого визита к Хомским. О таком интересном персонаже нам надо знать как можно больше, так что начинай по ней активно работать.
— То есть вы считаете, господин, что это такой хитрый план, и Хомские получат от этого какую-то выгоду? — искренне удивилась Зайка. — Я не понимаю, каким образом можно получить выгоду, просто так отдав четверть семейного предприятия.
— Ну мы же аристократы, а не торгаши, денежная выгода для нас не главное, — задумался я. — Они тоже заинтересованы в союзе с нами, а что может быть для этого лучше, чем совместное предприятие?
— По-моему, объяснение слабовато, — скептически заметила она. — Слишком много отдаётся за такую неопределённую вещь, как хорошие отношения.
— Слабовато, — согласился я. — Что-то ещё должно быть.
Я погрузился в раздумья. Такой подарок действительно выглядел чрезмерным, даже учитывая то, что Беримир ощущал себя виноватым. Я чувствовал, что упускаю какой-то важный момент, но никак не мог ухватить нужную мысль.
— А кстати, кто будет фактическим владельцем этих акций? — спросила Зайка. — Семейство или кто-то из вас?
— Точно! — я от избытка чувств хлопнул ладонью по столу. — Всё просто, как же я сразу не догадался! Это ведь доля деда, и мать точно не откажется от наследства своего отца. Вот смотрите — это предприятие, которое делает разную лечебную косметику и лекарства. А теперь скажите — как отразится на репутации такого предприятия и на его курсе акций объявление, что Милослава Арди стала его мажоритарным акционером?
— Кажется, я знаю, какие акции мы сегодня же начнём скупать, — кивнула Зайка. — У нас есть кое-какие средства в резерве, так что денег хватит. Но меня всё-таки смущает такой вопрос — мы же можем просто продать этот пакет, и тогда Хомские потеряют эти акции, ничего не приобретя взамен. Почему они идут на этот риск?
— Думаю, они в таком случае потеряют только деньги, а не акции. Наверняка они передали этот пакет с правом приоритетного выкупа при продаже. Но на самом деле риск для них совсем небольшой, для нас же невыгодно этот пакет продавать. Ты ведь на самом деле не собираешься его продавать, верно?
— Конечно, не собираюсь, я ещё с ума не сошла, — подтвердила Зайка. — Но они-то не могут быть в этом уверены. Почему они просто не оговорили с нами условия передачи акций?
— Ну ты скажешь тоже, Кира, — изумлённо посмотрел я на неё. — Оговаривать возврат долга чести условиями — такое даже для купцов выглядело бы дико. Нет, Влада всё сделала правильно, в самом деле умная девочка. Мы получили пакет акций именно такого размера, который позволяет нам полностью контролировать деятельность предприятия. Они таким образом приглашают нас удостовериться, что участие нашей матери никак не повредит её репутации. Мы, кстати, обязательно проведём аудит, прежде чем разрешим объявить о её вхождении в акционеры. И насколько я понимаю, в самое ближайшее время Хомские выдвинут её в состав наблюдательного совета или изберут почётным вице-президентом, или ещё что-нибудь в этом роде. На это она, правда, может и не согласиться, но они будут счастливы даже просто иметь её в составе акционеров. И есть у меня подозрение, что Хомские заработают на этом даже больше, чем стоит переданный нам пакет акций. То есть получится так, что они достойно и щедро расплатились с нами, и при этом заработали кучу денег. В общем, Ирина, обрати на Владу Хомскую самое пристальное внимание — с людей, которые способны проворачивать такие изящные комбинации, глаз спускать не стоит.
Постепенно я перестал так уж нервно относиться к разговорам с князем. Наше семейство начало что-то значить в политических раскладах, и вызов к князю уже не обязательно подразумевал предстоящую выволочку. Порой князь даже советовался со мной, хотя было у меня сильное подозрение, что мои советы ему на самом деле не нужны, а спрашивает он их только для того, чтобы польстить моему юношескому самолюбию. Наш князь манипулятор ещё тот, так что я старался воспринимать любые лестные слова от него критически.
— Как жизнь, Кеннер? — участливо поинтересовался князь. — Есть какие-нибудь проблемы?
— Твоими заботами, княже, — учтиво отозвался я. — Проблем пока нет, надеюсь, и не будет.
Князь понимающе усмехнулся, мол, надейся-надейся.
— Я тут от Хотена услышал удивительную новость, что ты как-то ухитрился влезть в семейное предприятие Хомских. Не расскажешь?
— Да нечего там рассказывать, княже. Беримир отдал долю деда.
— Ах, вон оно что! А я-то уже почти и забыл про ту историю с долей Даняты. Стало быть, с Хомскими у вас дружба налаживается?
— Почему бы и нет? Хомские нам близкие родственники, а Беримир — человек чести.
— В отличие от Путяты, да?
— Я Путяте не судья, княже, и ничего говорить про него не стану. Это дела старшего поколения, они мимо меня прошли, и я в них влезать не хочу. Об этом тебе лучше мою мать спросить.
— Что Милослава может сказать про Путяту, я и так знаю, — хмыкнул князь.
— Путяту она вылечила, — заметил я.
— Это-то и удивительно. Даже не представляю, как ты сумел её уговорить — похоже, твоё мнение для неё очень много значит. История с долей Даняты ведь и в самом деле дурно пахнет. Путята отличился, что тут ещё скажешь. Непонятно только, почему Милослава тогда ко мне не обратилась. Без её жалобы я в семейное дело влезать не мог, нет у меня такого права.