Страница 134 из 135
Щёлк! В мозгу провернулись втулки и шестеренки. Дзинь! Включилась оперативная память. “Есть!” — зафиксировало сознание результат работы мозга. В 10:00 встреча в банке с этим очаровашкой, пообещавшим так хитро переоформить на неё всю семейную недвижимость, доли и акции, что ни один прокурор до активов уже не доберётся, а папашку с чистой совестью можно будет сдать на содержание государства. Оно исправно кормило его последние тридцать лет — вот пусть и дальше кормит, хоть в тюрьме, хоть в доме престарелых. Мелене безразлично. Встанет это, конечно, в копеечку. Очаровашка стыдливо потупился, объясняя всю стрёмность положения, в связи с чем рассчитывал на двойной тариф. Но выбирать не приходилось. В противном случае можно потерять всё и сразу. Время не ждёт! Надо торопиться!
Голова шумела и тело плохо слушалось, поэтому вслед за коксом “в топку” полетел аспирин и приобретенный по страшному блату декседрин. Организм, получивший ощутимый пинок под зад, перешёл на форсаж, настроение улучшилось, появилась тяга к жизни и полная уверенность в успехе предстоящей операции.
Через пятнадцать минут ярко-красный Lamborghini Aventador, ночной кошмар и одновременно кормилец всей столичной госавтоинспекции, с проворотом вырулил из фамильной резиденции Бамбуровских и резво покатил в сторону центра.
Пробка на въезде в город казалась единым живым организмом. Автомашины склеились в бесконечную железную змею, источающую миазмы сожжённого топлива и горячего машинного масла. Распутин, горестно вздохнув и сотый раз кинув взгляд на часы, тронул водителя за плечо.
—Знаешь что, уважаемый, припаркуйся, где сможешь. Мне тут через парк пешком быстрее получится, чем на твоем железном скакуне.
Полковник шагал по желтым листьям, поглядывал на часы и предвкушал встречу с любимыми людьми. Это ожидание растянулось на всю жизнь. “Дома уже не застану — перехвачу на прогулке. Как раз должны собираться,” — думал он, ускоряя шаг. Память услужливо воспроизводила фотографии дочки с коляской на фоне парковых родников, затейливых деревянных мостиков, старинной церкви, а внутренний навигатор сразу же рассчитывал оптимальный маршрут движения. Он шёл и удивлялся собственным чувствам. Прожив сознательную жизнь в западном, глубоко рациональном мире, казалось бы, должен был принять его ценности и критерии, где семья — рудимент старого, исчезающего мира. Всё должно быть рационально и рентабельно. Все потребности можно удовлетворять, не заключая брака. Быт налажен, внебрачные отношения — норма, социальный статус с семейным положением никак не связан, а дети — побочный продукт сексуальных отношений — сплошные проблемы. Нет их — нет проблем… У кого есть необходимость в этой многим непонятной экзотике, рожают, в браке, вне брака, как вздумается. На современном Западе, куда устремляют свой взор легионы российских баксолюбов и какунихачух, жить в браке сложнее, чем в одиночку, а трудности не компенсируются обретаемыми преимуществами.
Эту теорию Распутин слышал не раз от представителей самых разных слоёв “цивилизованного” западного общества. Логичную. Экономически обоснованную. Но при непоколебимой убежденности в истинности такого “свободного” образа жизни видел тоскливые человеческие глаза бездомной, брошенной собаки.
Да, в материальном плане жить в такой парадигме проще. Степень свободы значительно возросла. Но какой свободы?! Телу стало легче, а душе — тяжелее. Как говорил Оруэлл, «мой дед и не задумывался над тем, чего стоит прогресс, он просто радовался любой возможности улучшить жизнь». Но сегодня пришло время осмысления.
Как выглядит дом, куда хочется возвращаться? Распутин часто представлял его в своих мечтах и каждый раз видел многодетную семью, где за одним столом собирается сразу несколько поколений, грядущее срастается с прошлым на бытовом уровне, и они становятся неотделимы, как корни, ствол и ветви одного дерева. Старшие воспитывают младших на собственном примере. Дети учатся уважать родителей, глядя, как те относятся к бабушке и дедушке. Родители задают нравственные ориентиры собственным поведением и лишь в редких случаях вмешиваются в детские конфликты. В процессе совместной жизни происходит естественная самоорганизация под ненавязчивым контролем. Это же так просто! Для выживания человеку нужен механизм самоограничения, а обществу — способ поощрения этого самоограничения. Господи! Почему это понимаешь, когда тебе уже “полтинник”?
Ну, ничего. С накопленным опытом и пониманием “что такое хорошо и что такое плохо” всё будет по-другому.
С высоты паркового холма открылась панорама жилого микрорайона, очерченная черной полосой асфальта, по которой в сторону центра медленно двигалась такая же громоздкая очередь, что и на шоссе. Полковнику показалось, что он видит вблизи пешеходного перехода ту самую коляску и куртку его дочки, что мелькали на фотографиях, и нетерпеливо прибавил шаг, рискуя поскользнуться на заиндевевшем асфальте.
Он не отрывал взгляд от девушки с коляской, боясь потерять их из виду даже на миг, но боковое зрение опытного снайпера вдруг высветило среди сонма габаритных огней какую-то угрозу. Моментально среагировав, полковник повернул голову и заметил на прямой как стрела дороге стремительно приближающуюся точку, несущуюся по встречке. Перевел взгляд обратно. Пешеходы, терпеливо ожидавшие на переходе окно в железном строю, закрытые стоящим перед ними грузовиком, не могли заметить приближающийся болид. Похолодев, полковник понял, что он единственный, кто видит, какая трагедия может разыграться через несколько секунд. Выронив чемодан, Распутин рванулся изо всех сил, стремясь успеть и не дать никому выйти на ставший вдруг смертельно опасным пятачок полосатого асфальта.
Сто! Только сто метров! Быстрее! Ещё быстрее! Он не успел прийти на помощь Наташе, когда её расстреливали душманы в Соловьиной роще Афганистана. Не успел вытащить Душенку из-под воздушной атаки в Косово. Это третий шанс спасти родных людей, и у он не имеет право его упустить!