Древние

Глава 2

Когда-то, совсем недавно и в тоже время неимоверно давно, в прошлой жизни, просматривая документальные исторические фильмы про средневековые пытки, Стриж и подумать не мог, что когда-нибудь испытает их на себе. По настоящему, в самой настоящей пыточной камере самого настоящего средневекового замка.

Из этих же документалок он знал, что дыбы бывают двух видов. Первый, так называемый дыба-ложе — горизонтальная рама с валиками на обоих концах, на которые наматывались верёвки, удерживающие конечности пленника.

Второй — горизонтальная перекладина, на которую пытуемого подвешивали за руки.

Лёхе довелось свести знакомство со вторым видом дыбы. Но что-то никакой радости по этому поводу, — как и от своих знаний, — он не испытывал.

Подвешенный за скованные за спиной руками он практически не мог шевелиться. Суставы выворачивало, и даже самое слабое движение свободными пока что ногами причиняло боль. По сути, пытка уже началась, даже без участия палача.

Но даже в столь плачевном положении ему было чем ответить. Свидетелей не было, а потому Стриж попросил демона сделать ему лицо Феба. Граф и так знает о его способности, но вид покойного сына явно выведет старого змея из душевного равновесия. А в таком состоянии люди часто говорят много лишнего.

А ещё графу будет сложней поднять руку на и без того избитого наследника.

Вот только первым в темницу вошёл эльф. Один. Наверное, граф задержался снаружи, инструктируя стражников, — другого объяснение слоняющейся в одиночку пустышке Лёха не видел.

Визитёр, не снимая маски, обошёл пленника по кругу и спросил что-то на незнакомом языке. Не дождавшись ответа, он заговорил, явно втолковывая что-то Лёхе. Жаль, тот не понимал ни слова, но вида подавать не собирался. Пусть гадают, молчит он из упрямства, или потому, что не понимает.

— Ты не из свободных кланов, — полуутвердительно, полувопросительно сказал эльф на местном языке.

Стриж молчал.

Эльф снял маску, продемонстрировав красивое лицо с правильными чертами. Светлые волосы, зелёные глаза — именно такими описывал профессор Толкиен своих перворожденных. И опирался он на мифы, в которых рассказывали о народе холмов. В тех мифах много раз рассказывали о том, что фэйри забирали людей в свой мир, а когда те возвращались — проходили десятки, а то и сотни лет.

На удивительное совпадение не тянет, скорее на отголосок времён, когда можно было путешествовать из мира в мир, или призывать пустотников из разных времён.

Странные мысли для висящего на дыбе человека, но именно они навязчиво крутились в голове Стрижа при взгляде на собеседника.

— Чистокровный, что работает на людей, — продолжал тот, явно надеясь наладить диалог. — Я никогда не слышал о подобном.

— Кто бы говорил, — впервые разлепил распухшие губы Лёха.

Лицо эльфа скривилось.

— Я не работаю на низших, а сотрудничаю для обоюдной выгоды, — процедил он таким тоном, что стало ясно — их с Гармом союз не заключён на небесах.

Да и это обращение «низший» наводило на мысли, что ушастые, несмотря на плачевное положение и утраченное бессмертие, всё ещё считают себя высшей расой.

Теперь важно правильно подобрать слова, чтобы вставить клин между этими двумя, а заодно намекнуть на то, что его послал кто-то из правящего клана. Такое наёмник не выдаст, но пара случайных оговорок может навести на мысли, что Брэнд не случайно появился в тот самый момент, когда Гарм зажал Лауру в угол. Это же объяснило бы, как девчонка проникла к клановому артефакту, что был под охраной императорских бойцов.

Хорошая версия, до которой враг должен додуматься сам.

— Если и сотрудничать, — презрительно бросил Стриж, — то с сильнейшими, а не с второсортным ублюдком, не способным видеть дальше собственного носа.

Брови эльфа приподнялись, он собрался что-то сказать когда дверь открылась и в темницу вошёл Гарм собственной персоной. Что характерно — ушастый умолк. Не хотел развивать тему при союзничке?

Подойдя ближе, граф словно налетел на невидимую стену. Рассмотрел за кровавой коркой лицо сына?

Стриж глумливо усмехнулся, отметив, что эльф либо не узнал Феба, либо ему было глубоко наплевать на покойного наследника Змеев.

— Я буду убивать тебя медленно, — играя желваками пообещал Гарм.

Голос его звучал глухо и угрожающе.

Стриж промолчал. Его внимание занимал язык тела обоих противников. Кулаки графа были сжаты так, что побелели костяшки, а вот ушастому, похоже, было глубоко наплевать на семейную трагедию союзника. Куда больше его занимал пленный собрат.

— Сперва я выпотрошу тебя и узнаю имя твоего хозяина, — он взял со стола нож, — затем я убью девчонку и посажу на её место кого-то более покладистого.

Полюбовавшись игрой света на лезвии, Гарм неторопливо, наслаждаясь каждым мигом, разрезал своему пленнику сухожилие на левой ноге. Лёха стиснул зубы, но всё равно не смог сдержать стон и накативший ужас.

Во все времена так пленников лишали возможности побега. Разрезанное сухожилие, даже зажив, навсегда делало человека инвалидом, не способным самостоятельно перемещаться.

Несмотря на сидящего внутри демона, способного залечить и не такую рану, Стриж всё равно испытывал первобытный страх остаться калекой. Страх, которому он позволил отразиться на своём лице.

Гарму зрелище понравилось. Улыбка графа больше напоминала звериный оскал.

— Это только начало, мразь, — пообещал он, демонстрируя нож. — Когда я получу доступ к артефакту Кречетов, то получу такую мощь, что смогу справиться хоть с самим Императором! И твоему хозяину, тварь, придётся ответить за то, что он вмешался в мои дела…

Лезвие прошлось по второму сухожилию. Стриж заорал в голос, изливая боль в крике.

Эльф взирал на это с сочувствием, но не сделал ни единой попытки остановить Гарма.

— Как видишь, — удовлетворённо оглядев пленника произнёс граф, — теперь даже способность менять лица не поможет тебе сбежать. Ты сдохнешь в этом подвале, ничтожество. Вопрос лишь в том, насколько мучительно это будет.