Страница 3 из 36

Придворный

Кастильоне Бальдассаре

Первая книга

о придворном графа Бальдассаре Кастильоне к мессеру Альфонсо Ариосто

Я долго раздумывал, любезнейший мессер Альфонсо, какая из двух вещей для меня труднее: отказать вам в том, о чем вы так настойчиво и не раз у меня просили, или же исполнить это. Ибо, с одной стороны, мне казалось крайне суровым отказывать в чем-то, и особенно в похвальном, человеку, которого я очень люблю и который, как чувствую, очень любит меня; с другой же стороны, браться за дело, не зная, сможешь ли довести его до конца, казалось мне не подобающим тому, кто ценит справедливые упреки настолько, насколько их следует ценить. Наконец, после долгих раздумий, я решился испытать в этом деле, какую помощь могут оказать моему усердию преданность и сильное желание сделать приятное, – то, что в иных вещах обычно весьма усиливает у людей способности.

Итак, вы просите, чтобы я описал образец поведения, наиболее приличествующий, на мой взгляд, благородному человеку, живущему при дворе государей, чтобы он мог и умел в совершенстве служить им во всяком разумном деле, получая за это от них благодарность, а от прочих похвалы. Одним словом, каков должен быть тот, кто заслуживает носить имя совершенного придворного, безупречного во всем. Обдумав эту просьбу, отвечаю вам, что, если бы мне самому не казалось бо́льшим злом выглядеть недостаточно любезным в ваших глазах, нежели неблагоразумным в глазах всех других, я бы уклонился от этого труда, боясь прослыть самонадеянным у всех, кто знает, сколь трудно из великого разнообразия обычаев, употребляемых при дворах христианского мира, выбрать наиболее совершенную форму и как бы цвет этого придворного искусства. Ибо зачастую от привычки зависит, что одни и те же вещи нам нравятся или не нравятся; отчего порой и бывает, что обычаи, одежды, обряды и манеры, некогда бывшие в чести, становятся низкими и, наоборот, низкие становятся почитаемыми. Из чего ясно видно, что привычка больше, чем разум, имеет силу вводить между нами новое и предавать забвению старое; и кто пытается судить о совершенстве того или другого, часто ошибается. Итак, сознавая эту и многие другие трудности темы, на которую мне предложено писать, я вынужден кое-что сказать в свое оправдание и засвидетельствовать, что этот промах{17}, если можно назвать его так, мы с вами разделяем; так что если я подвергнусь порицанию, то и вы тоже, ибо вина взвалившего на меня груз не по силам должна считаться не меньшей, чем моя, коли я этот груз на себя взял.

Итак, положим начало задуманному нами и, если возможно, создадим такого придворного, чтобы тот князь, который будет достоин его службы, даже обладая малым государством, мог бы именоваться величайшим государем. В этих книгах мы не будем следовать определенному порядку или правилу в форме четких предписаний, какие обычно используются в обучении чему-либо; но по примеру многих древних, обновляя благодарную память, приведем некоторые беседы об этом предмете, некогда происходившие между людьми выдающимися. Ибо хотя сам я не участвовал в них, находясь в то время в Англии{18}, но, услышав о них вскоре по возвращении от лица, доподлинно мне их передавшего, все же попытаюсь их пересказать, насколько позволит память, чтобы вам стали известны суждения и мысли об этом предмете людей, достойных высшей похвалы, мнению которых в любом вопросе вполне можно доверять. И чтобы, двигаясь по порядку, достигнуть цели, которую имеет в виду наш рассказ, не будет также лишним поведать, что́ послужило поводом к этим беседам.

На склоне Апеннин, обращенном в сторону Адриатического моря, почти в середине Италии находится, как всем известно, небольшой город Урбино. И хотя он расположен среди гор, и не столь приятных на вид, как, возможно, иные, созерцаемые нами во многих других местах, однако небо так милостиво к нему, что земля в его округе весьма тучна и богата плодами; так что, в придачу к благоприятному воздуху, там в изобилии имеется все потребное для человеческой жизни. Но из величайших благословений, которыми осенен этот город, главным считаю то, что в течение долгого времени им преемственно правили превосходнейшие государи – кроме некоторого промежутка, когда он оказался на какое-то время лишен их посреди всеобщих бедствий Итальянских войн. Не заходя слишком далеко, достаточно привести во свидетельство этого славную память герцога Федерико, бывшего во дни своей жизни светочем Италии{19}. Нет недостатка в достоверных и многочисленных, еще живых свидетельствах его благоразумия, человеколюбия, справедливости, щедрости, неустрашимости духа и военного мастерства, в котором могут уверить его многочисленные победы, взятие неприступных крепостей, стремительность в походах, частые случаи, когда с немногими людьми он обращал в бегство большие и крепкие войска, и то, что он не проиграл ни одной битвы, по какой причине мы можем приравнять его ко многим славным древним. Он, среди прочих своих похвальных деяний, на крутом склоне, где расположен Урбино, построил дворец, по мнению многих, самый красивый, какой только можно найти по всей Италии; и так хорошо снабдил его всем потребным, что он казался не дворцом, но городом в форме дворца{20} – и не только тем, что обыкновенно бывает, вроде серебряной посуды, отделки комнат драгоценной парчой, шелком и другими подобными материями, – но украсил его великим множеством древних статуй из бронзы и мрамора, самыми отменными картинами, разнообразными музыкальными инструментами – и не встречалось там ни единой вещи, которая не была бы редкостной и превосходной. Ко всему этому он, пойдя на большие траты, присоединил огромное собрание самых замечательных и редких книг на греческом, латинском и еврейском языках, которые все украсил золотом и серебром, полагая их самым блистательным достоянием своего обширного дворца{21}.

Итак, названный князь, сообразно естественному ходу вещей, имея уже шестьдесят пять лет от роду, умер{22} так же славно, как и жил, – а сына десяти лет, единственного у него наследника мужского пола, лишившегося уже матери, оставил после себя государем: это был Гвидобальдо. Он казался наследником не только государства, но и всех добродетелей отца; и с самого начала, в силу своих удивительных достоинств, внушал столько надежд, скольких, казалось, нельзя было ожидать от смертного; люди даже считали, что среди выдающихся деяний герцога Федерико не было более значительного, чем то, что он произвел на свет такого сына. Но фортуна, завистливая к столь великой добродетели, всею силой противостала такому славному началу: ибо, не достигнув еще и двадцати лет, герцог Гвидобальдо заболел подагрой, которая, сопровождаясь жесточайшими болями, в недолгое время так парализовала все его члены, что он не мог ни стоять на ногах, ни двигаться; и таким образом одно из самых красивых и статных тел этого мира было обезображено и расстроено в цветущем возрасте. Не удовлетворившись и этим, фортуна была так враждебна всякому его замыслу, что лишь изредка он добивался результата в задуманных им делах; и хотя ему были свойственны мудрая осмотрительность и стойкий дух, выглядело так, что все им предпринимаемое, хоть на войне, хоть во всем остальном, всегда кончается для него плохо. Свидетельством тому многие и разнообразные бедствия, которые он неизменно выносил с таким мужеством, что фортуне никогда не удавалось одолеть его добродетель. Напротив, презирая доблестной душой поднимаемые ею бури, он жил в болезни – словно здоровый, в злосчастиях – словно счастливейший, с великим достоинством и всеми почитаемый; и, невзирая на телесную немощь, он на самых почетных условиях сражался на службе у светлейших королей Неаполя Альфонсо{23} и Ферранте-младшего{24}, у папы Александра VI{25}, у венецианских и флорентийских правителей. Когда затем взошел на папский престол Юлий II{26}, он был назначен капитаном Церкви. Все это время, следуя своему обыкновению, он прежде всего другого заботился о том, чтобы дом его наполняли самые знатные и выдающиеся люди благородного звания, с которыми он держался очень просто, находя радость в общении с ними. При этом удовольствие, которое он доставлял другим, было не меньше, чем то, что он от них получал, будучи прекрасно обучен тому и другому языку{27} и соединяя радушие и любезность с познаниями в бесчисленном множестве вещей. Мало того, его так воспламеняло величие его духа, что он, хотя сам не мог лично упражняться в делах рыцарства, как прежде, но получал величайшее удовольствие, наблюдая за упражнениями других, и в словах своих, то поправляя, то хваля каждого по его заслугам, ясно показывал, насколько хорошо в этом разбирается. Поэтому в турнирах, в состязаниях, в скачках, в умении владеть любым оружием, равно как и в праздничных развлечениях, в играх, в музыке, словом, во всех занятиях, приличных для благородных рыцарей, всякий стремился выказать себя достойным столь высокого общения{28}.

«Промах», заключающийся в том, что мессер Альфонсо убедил друга писать на тему, превосходящую его способности, а тот согласился.

В Англии Кастильоне находился как посол от герцога Гвидобальдо к королю Генриху VII; поводом миссии было награждение герцога орденом Подвязки, высшим знаком отличия английской короны, которым прежде был награжден его отец. Покинув Италию в конце августа 1506 г., Кастильоне прибыл в Лондон 1 ноября, где пробыл не больше месяца, т. к. 9 февраля уже извещал письмом свою мать о приезде в Милан. Задержавшись в Ломбардии, чтобы посетить мать и увидеть родные места, он вернулся к урбинскому двору 28 февраля 1507 г., т. е. примерно за неделю до начала бесед.

Федерико да Монтефельтро (1422–1482) – граф, а с 1474 г. – герцог Урбино. С 16 лет воевал в наемном войске знаменитого кондотьера эпохи Никколо Пиччинино во главе собственного отряда. В 1444 г., после убийства сводного брата Оддантонио, овладел властью в Урбино. И у современников, и у потомков возникали сомнения в его непричастности к заговору, хотя и противоположное никогда не было доказано. В последующие годы был занят укреплением своей власти, подавляя заговоры и мятежи, до самой смерти не оставлял службы кондотьера; неоднократно избирался главнокомандующим войск тех или иных коалиций. Был при этом одним из самых культурно-ориентированных правителей и крупнейших меценатов Италии; употребил огромные усилия и средства для создания дворцового ансамбля в Урбино и собирания его уникальной библиотеки.

Аналогия между домом (конечно, аристократическим) и городом восходит к идеям архитектора и теоретика архитектуры Леона Баттисты Альберти (1404–1472): «Дом есть маленький город… при его постройке надо учесть почти все, что относится к строительству города: он должен быть вполне здоровым, иметь благоприятное положение, доставлять всякие удобства, которые нужны для жизни мирной, спокойной и отрадной» (пер. В. Зубова). Последователем Альберти был автор проекта урбинского дворца Лучано Лаурана.

Эту знаменитую библиотеку герцог Федерико собирал преимущественно во вторую половину правления, с 1460 по 1482 г., увлекшись книгами под влиянием своей образованной второй жены Баттисты Сфорца. Коллекция включала только рукописи, выполненные большей частью на пергаменте; многие из них были переписаны и богато украшены в собственном скриптории герцога. В составе библиотеки числилось более 600 книг на латыни и вольгаре, 168 – на греческом, 82 – на еврейском и 2 – на арабском; кроме полного собрания известных на то время античных авторов, она включала главным образом труды философского, теологического, естественно-научного и технического содержания. Библиотека не подверглась разграблению даже во время захватов Урбино войсками Чезаре Борджиа в 1502 г. и Лоренцо II Медичи в 1516 г. В 1517 г. Франческо Мария делла Ровере, на время отбив Урбино у Медичи, вывез книги деда в Мантую; они вернулись на место после его восстановления на урбинском престоле. Собрание было значительно расширено при его внуке Франческо Мария II (1549–1631), а после смерти последнего, в связи с отсутствием наследника и присоединением герцогства к владениям Святого престола, было вывезено в Рим, где вошло в состав Ватиканской апостольской библиотеки.

Федерико умер в возрасте шестидесяти лет.

Альфонсо II (1448–1495) – старший сын короля Неаполя Ферранте I. Еще в бытность наследником престола стяжал недобрую славу распутством, жестокостью и вероломством; при этом не унаследовал широких культурных интересов отца и деда. Король в 1494–1495 гг. Бежал из Неаполя при наступлении на город войск французского короля Карла VIII, отрекшись от престола в пользу сына. Умер на Сицилии.

Ферранте II, известный также как Ферранте-младший или Феррандино (1469–1496) – сын Альфонсо II, принявший от отца власть после отречения последнего от престола в 1495 г. Энергичный, доступный, с живым умом, в глазах современников он резко контрастировал с надменным и малоспособным отцом. При поддержке Испании успешно сражался с захватившими Неаполитанское королевство французами. Скончался от малярии.

Александр VI (1431–1503) – в миру Родриго Борха (известен по итальянизированной форме фамилии: Борджиа), выходец из арагонского аристократического рода. Будучи племянником Каликста III (римский папа в 1455–1458 гг.) по линии матери, стал в 1456 г. кардиналом, а в следующем году – вице-канцлером Святого престола. В последующие годы путем интриг и подкупа овладел большим количеством епархий и монастырей в Италии и за ее пределами. Избран папой римским в 1492 г. Вел политику укрепления личной власти, централизации и военно-дипломатического усиления Папского государства с крайним цинизмом, вероломством и жестокостью. Не знающая границ половая распущенность папы подавала повод к слухам (возможно, преувеличенным) о кровосмесительных и противоестественных связях внутри его семейства.

Юлий II (1443–1513) – в миру Джулиано делла Ровере, из знатного итальянского рода. С 1471 г. – епископ г. Карпантра во Франции, с 1472 г. – кардинал. В кардинальском сане приобрел еще несколько богатых епископий в Италии и Франции (где был папским легатом), став одним из влиятельнейших членов курии. В 1490-е гг. главный и непримиримый противник Александра VI; после избрания последнего на папство был вынужден искать убежища у французского короля. Папа римский в 1503–1513 гг. Почти все время своего понтификата вел войны ради усиления Папского государства. В 1508 г. с целью ослабления Венецианской республики вступил в коалицию со Священной Римской империей, Францией и Испанией (Камбрейская лига), а в 1511 г. – в коалицию с Испанией, Англией и Венецией и швейцарскими кантонами, к которой присоединились затем Империя и Англия (Священная лига), стремясь к уничтожению французского военного присутствия в Италии.

Латинскому и греческому.

Т. е. общения с герцогом.