Придворный

– Другому, еще более древнему, чем он, о ком, по причине слишком большой давности, до нас не дошло известий, – ответил мессер Федерико.

– В таком случае, – сказал граф, – кому, по-вашему, подражали Петрарка и Боккаччо, которые жили на свете, можно сказать, едва ли не вчера?

– Этого я не знаю, – ответил мессер Федерико. – Но можно думать, что и они склонялись к подражанию, – хоть нам и не известно кому.

Граф заметил:

– Казалось бы, те, кому подражали, должны быть лучше тех, кто им подражал. Но если они были так хороши, то слишком странно, что их имена забылись и слава до конца угасла. Однако я думаю, что истинным наставником всякого писателя является талант, а также собственный природный ум, и в этом нет ничего удивительного, ибо почти всегда к вершине всякого совершенства можно восходить разными путями. Нет такой разновидности вещей, которая не заключала бы в себе множества вещей сродных, но при этом не сходных друг с другом – и, однако, достойных равной хвалы. Например, музыка: ее гармонии бывают то торжественны и неспешны, то необыкновенно быстры или непривычны по тональности и рисунку; однако все они доставляют удовольствие, хоть и по разным причинам. Это можно наблюдать по манере пения Бидоне{100}, столь искусной, чуткой, пылкой и мелодически разнообразной, что у всех, кто слушает, дух волнуется, пламенеет и приходит в такой восторг, что, кажется, воспаряет до небес. Не меньше волнует пение нашего Маркетто Кары{101}, но более мягкой гармонией; ибо тихим и полным жалобной нежности голосом он умиляет и пронизывает душу, мягко напечатлевая в ней некое сладостное томление. Различные вещи в равной мере приятны и нашему глазу, так что трудно бывает различить, какие из них ему более желанны. Например, в живописи наиболее превосходны Леонардо да Винчи, Мантенья, Рафаэль, Микеланджело, Джорджо да Кастельфранко{102}, а при этом все они по своей манере не похожи друг на друга; и не кажется, что в этой манере кому-то из них чего-то недостает, ибо каждый в своем стиле признается совершеннейшим. То же можно сказать и о многих греческих и латинских поэтах, различающихся в манере письма, но равных по славе. Также и ораторы имели между собой такое разнообразие, что почти каждый век произвел и возвеличил некий особенный вид ораторов, свойственный именно тому времени: они не были похожи не только на предшественников, но и друг на друга. Так, из греков нам известны Исократ{103}, Лисий{104}, Эсхин{105} и многие другие: все они были прекрасны, но каждый походил только на себя. Из римлян – Карбон{106}, Лелий{107}, Сципион Африканский{108}, Гальба{109}, Сульпиций{110}, Котта{111}, Гракх{112}, Марк Антоний, Красс{113} и столько других, что долго перечислять: все прекрасные и все весьма различные между собой. Так что если бы кто мог рассмотреть всех ораторов, бывших на свете, нашел бы, что сколько ораторов, столько существует и видов ораторского искусства. Помнится, где-то у Цицерона Марк Антоний говорит Сульпицию, что много есть таких, которые, не подражая никому, однако, достигают высшей степени мастерства; и упоминает, что некоторые вводили новую форму или фигуру речи и она хоть и была красивой, но оставалась без употребления у других ораторов того времени, подражавших только самим себе{114}. Поэтому, утверждает он, наставники должны учитывать характер учеников и, руководствуясь этим, направлять их своей помощью на тот путь, к которому влечет их талант и природная склонность{115}.

Вот и я, дорогой мессер Федерико, думаю: если человек сам по себе не имеет сходств с каким-либо автором, не надо настраивать его на подражание этому автору; ибо сила его таланта угаснет, останется связанной, уведенная прочь с дороги, на которой он достиг бы многого, если бы ему ее не отсекли. И не знаю, хорошо ли, вместо того чтобы обогащать этот язык, придавая ему духа, величия и блеска, делать его бедным, слабым, убогим и темным, втискивая его в такую узость, чтобы любой был принужден подражать только Петрарке и Боккаччо и отнюдь не смел доверять в языке Полициано{116}, Лоренцо деи Медичи{117}, Франческо Дьяччето{118} и другим, которые тоже тосканцы и, возможно, не беднее ученостью и умом, чем Петрарка и Боккаччо. Поистине жалкое дело – проводя границу, не идти дальше того, что сделали едва ли не первые, обратившиеся к литературе, и отчаянно отрицать, что многие и столь замечательные таланты смогут найти другие прекрасные формы выражения на собственном природном языке.

Но теперь завелись какие-то придиры, которые запугивают тех, кто их слушает, будто какой-то религией и несказанными тайнами этого их тосканского наречия, вводя многих благородных и образованных людей в такой страх, что те не осмеливаются и рта раскрыть, признавая, что не умеют разговаривать на языке, которому еще в пеленках научились от своих кормилиц. Впрочем, мы об этом, кажется, уже слишком заговорились, так что давайте вернемся к рассуждению о придворном.

Мессер Федерико ответил:

– Я хотел бы прибавить разве что совсем немного: не отрицаю, что человеческие мнения и таланты различны, и не считаю правильным ни тому, кто от природы порывист и пылок, вдаваться в писание чего-то умиротворенного, ни тому, кто суров и серьезен, писать нечто развлекательное, так как мне кажется разумным, чтобы в этом каждый сообразовывался с собственной натурой. И именно это, думаю, имел в виду Цицерон, говоря, чтобы наставники учитывали природный характер учеников{119} и не поступали подобно неумелым земледельцам, которые порой на почве, благоприятной лишь для винограда, берутся сеять пшеницу. Но в мою голову не вмещается, почему в некотором отдельном языке, который не в такой степени свойственен всем людям, как речь вообще, как мысль и многие другие действия, но есть нечто созданное в определенных пределах, не более разумно подражать тем, кто говорит лучше, чем говорить как придется. Если в латыни надо стараться более следовать языку Вергилия и Цицерона, нежели Силия{120} или Корнелия Тацита{121}, почему в народном языке не будет лучшим подражать языку Петрарки и Боккаччо, чем кого угодно другого? Разве нельзя на нем выражать свои оригинальные представления, в этом и следуя своему врожденному характеру, как учит Цицерон? Тогда и обнаружится, что различие, существующее, как вы говорили, между талантливыми ораторами, заключено в смысле их речей, но не в языке.

– Кажется, мы сейчас заплывем в слишком широкое море и совсем забросим наш первоначальный предмет – придворного, – сказал граф. – Но все-таки спрошу у вас: в чем именно состоит добротность языка?

– В том, чтобы хорошо соблюдать его свойства и передавать на нем надлежащий смысл, – отвечал мессер Федерико, – используя тот стиль и те приемы, что и лучшие писатели.

100

Бидоне да Асти (?—?) – певец, впоследствии принятый в капеллу папы Льва Х.

101

Маркетто Кара (1465–1525) – певец, лютнист и композитор, особенно известный сочинениями в жанре фроттолы. Граф называет его «наш», поскольку Маркетто был, как и он сам, уроженцем Вероны.

102

Джорджо Барбарелли да Кастельфранко (1478–1510) – живописец, более известный как Джорджоне.

103

Исократ (436–338 гг. до н. э.) – афинский оратор, идеолог объединения Греции под «сильной рукой» и завоевательного похода на Восток, закономерно пришедший к промакедонской позиции.

104

Лисий (445–380 гг. до н. э.) – афинский оратор. Не будучи афинянином по рождению (ему так и не удалось получить гражданские права), считался у древних образцовым классиком языка аттической прозы.

105

Эсхин (389–314 гг. до н. э.) – афинский государственный деятель, оратор. Проведя более тридцати лет в изгнании, открыл ораторскую школу на Родосе.

106

Гай Папирий Карбон (ум. 119 г. до н. э.) – выходец из римского плебейского рода, политик и оратор, консул 120 г. до н. э. Союзник братьев Тиберия и Гая Гракха в их борьбе за аграрную реформу, впоследствии перешел на сторону их врагов.

107

Гай Лелий Мудрый (188 – ок. 125 г. до н. э.) – политик, оратор и интеллектуал, консул 140 г. до н. э. Противник братьев Гракхов.

108

Римская история знает трех Сципионов Африканских. Здесь имеется в виду Публий Корнелий Сципион Эмилиан Африканский Младший (185/184–129 гг. до н. э.) – приемный внук Сципиона Африканского Старшего, победителя во Второй Пунической войне. Полководец и политик, консул 147 и 134 гг. до н. э. Возглавил римскую армию в Третьей Пунической войне, взял и разрушил Карфаген (146 г. до н. э.). Вдохновитель влиятельного кружка аристократов – знатоков и любителей греческой культуры, получившего его имя.

109

Гай Сульпиций Гальба (ок. 158 – после 109 г. до н. э.) – политик, член жреческой коллегии, оратор. Неудачно защищался от обвинений в заговоре и был осужден, но его защитительная речь, по свидетельству Цицерона, высоко ценилась как образец красноречия.

110

Публий Сульпиций (124/123–88 гг. до н. э.) – политик, законодатель и оратор, народный трибун 88 г. до н. э. Убит во время террора Суллы.

111

Гай Аврелий Котта (124 или 120 – 74 или 73 гг. до н. э.) – политик и оратор, консул 75 г. до н. э., участник многих резонансных судебных процессов своего времени.

112

Вероятно, имеется в виду Гай Семпроний Гракх (154/153 – ок. 121 г. до н. э.) – младший из известных братьев Гракхов, народный трибун 123 и 122 гг. до н. э., Как оратор в диалогах Цицерона удостаивается высоких похвал.

113

Марк Антоний, Луций Лициний Красс – см. о них примеч. 76 и 77. Список греческих и римских ораторов, названных графом Лудовико, полностью заимствован из диалога Цицерона «Брут, или О знаменитых ораторах».

114

Ср.: Цицерон. Об ораторе. II, 23, 98.

115

Там же. III, 9, 35.

116

Анджело Полициано (наст. фам. Амброджини; 1454–1494) – поэт, филолог-гуманист и драматург. Придворный у Лоренцо Великолепного. Писал на вольгаре и латыни. Из его сочинений на вольгаре наиболее известны «Сказание об Орфее» и «Стансы на турнир».

117

Лоренцо деи Медичи, по прозванию Великолепный (1449–1492) – глава Флорентийской республики в 1469–1492 гг. Продолжая политику отца, под видимостью сохранения республиканских институтов вплотную подвел режим своей власти к суверенной монархии. Прославленный покровитель наук и искусств. Известен также поэтическими сочинениями.

118

Франческо Каттани да Дьяччето (1466–1522) – флорентийский философ-платоник, ученик Марсилио Фичино. В частности, разрабатывал теорию платонической любви.

119

Цицерон. Об ораторе. III, 9, 35.

120

Тиберий Катий Асконий Силий Италик (25/26 – после 101 г. н. э.) – римский оратор и поэт, философ-стоик; административный деятель, консул 68 г. Автор большой поэмы о Второй Пунической войне.

121

Публий Корнелий Тацит (сер. 50-х – ок. 120 г. н. э.) – римский историк и гражданский деятель, консул 97 г. Особенно известен крупными историческими сводами – «Историей» и «Анналами», а также первым по времени описанием Германии.