Страница 7 из 16
Действуя подобным образом, ты поднимаешься на две ступени выше, чем конкуренты, и «клиент» понимает: это уже совсем другой уровень коммуникации. Ему звонит не тот, кто хочет поскорее «стрясти бабла», а тот, кто готов приехать и выслушать.
Когда он заработал свои первые шестьдесят тысяч в коллекторской компании, Андрей решил, что он – настоящий волшебник. Голова закружилась настолько, что коллектор Карпов искренне поверил в свою исключительность. «Достаточно одного моего появления, – проносилось в его голове. – И все конфликты разрешаются, а все должники тут же готовы сотрудничать».
Именно в те летние дни, когда он решил, что схватил бога за бороду, начался его медленный, но вполне закономерный откат – один из самых сильных в его жизни. Постепенно доходы бывшего мента снизились до пятидесяти тысяч, потом до тридцати и продолжали стремительно падать. А спустя несколько месяцев он вернулся к тому, с чего начинал.
«Что случилось? – размышлял Андрей. – Почему так происходит? Вроде бы ничего не поменялось».
Его подсознание уже давно анализировало этот постепенный финансовый спуск, и сейчас, когда в кошельке вместо денег снова поселился ветер, Карпов четко вспомнил то время, когда только пришел в ПКБ.
Будучи прилежным работником, стремящимся достичь первых успехов, Андрей тогда ходил исключительно в костюме и белой рубашке с галстуком. Но постепенно, глядя на коллег, позволяющих себе носить футболки и джинсы, тоже стал делать себе поблажки, надевая спортивные костюмы и удобные растянутые свитера.
Казалось бы, что здесь такого? Однако мало-помалу оценивая свой внешний вид, Карпов наконец смог посмотреть на себя глазами тех людей, к которым приходил.
Одно дело, когда к тебе обращается сотрудник в костюме и галстуке, и совершенно другое – когда про возврат долга говорит человек в потертых джинсах и кофте с катышками. Если ты эксперт, то и позиционировать себя нужно соответственно.
Спортивный костюм в качестве повседневной одежды наделяет тебя ощущениями расслабленности, пофигизма, безучастности и даже наплевательского отношения к клиентам. Об этом говорит весь твой вид – от трехдневной щетины до старых кроссовок, в которых ноги расслабленно шаркают, а не по-деловому ступают. Деловой отглаженный костюм с галстуком и кожаными классическими туфлями автоматически выпрямляют твою осанку. Ты втягиваешь живот, ступаешь твердо, говоришь четко и расположен к искреннему диалогу. Человек в костюме настраивает на рабочий лад, вызывает доверие.
Это был не единственный промах Карпова, приведший к финансовой яме. Продолжая анализировать свои ошибки, Андрей с удивлением осознал, что в какой-то момент стал совершенно безразличен к должникам. За это время он успел переслушать столько историй, вникнуть в столькие чужие судьбы, разрешить столько конфликтов, что они перестали вызывать в нем сострадание. Он постепенно начал превращаться в безликого бесчувственного коллектора, который приходил к заемщику, озвучивал ему сумму, безучастно доставал бумаги и так же холодно требовал их подписать.
Раньше визит к «клиенту» занимал тридцать-сорок минут, теперь же Андрей укладывался в пять-десять. Раньше выстраивал коммуникацию – добрую, искреннюю, участливую, и достигал исключительно доверительных отношений. Теперь же он даже не пытался услышать боль другого человека.
Коллектор Карпов перестал чувствовать людей. Он больше не вникал в их проблемы и практически никогда не знал истинного положения дел. Если раньше, только услышав фамилию должника, он тотчас представлял себе этого человека и с точностью мог сказать, где тот живет, сколько «иждивенцев» кормит и как попал в сложное положение, то теперь с трудом припоминал, кто этот несчастный, которого он вчера навестил.
«Как же так? – продолжал размышлять Андрей. – С чего я решил, что я – супер-пупер? Пришел, щелкнул пальцами, сказал, куда платить, и заемщик должен бежать платить. А с чего это?! Человеку нужно живое общение. Человек должен чувствовать, что его слышат и понимают его боль».
Первые большие деньги сыграли с ним злую шутку. Они открыли ему новые возможности и буквально подняли над землей. С каждым «успешным» днем он медленно разворачивался к людям спиной, перестав видеть их глаза, перекрыв краник своего искреннего интереса их судьбами, горестями и радостями. И это была самая большая ошибка. Ему грезилось, что он – коллектор №1, у которого получается «выбивать» долги быстро и просто.
Провал не заставил себя долго ждать. Сначала успехом стала завершаться лишь треть переговоров вместо привычных девяноста-девяноста пяти. Дальше все становилось только хуже. Постепенно Карпов скатился до прежних восемнадцати тысяч, которые когда-то получал за свои милицейские подвиги. Только построенный им мир снова летел в тартарары. Вновь в их с Мариной доме стало недоставать самых элементарных продуктов, снова приходилось ходить пешком пятнадцать остановок, ведь починить машину было не на что… Что там, даже на общественный транспорт, бывало, в кармане не удавалось наскрести мелочь.
Карпов долго не хотел смотреть правде в глаза, не понимая, почему вновь скатывается в нищенскую бездну, но однажды в его жизнь вошел добрый ангел в лице злого старика.
Богомольцев Петр Иванович давно жил один. Жена умерла, дети разъехались по разным городам. Когда-то он был школьным учителем русского языка и литературы, теперь перебивался от пенсии до пенсии, варил в кастрюле дешевые макароны, раз в месяц покупал молочные сосиски.
В день, когда Андрей позвонил в его дверной звонок, сморщенный седой старикан как раз готовил себе на старой плите «шикарный» обед. Жестом пригласил войти гостя в кухню, сам пошаркал следом.
– Ну? И что вы от меня хотите? – начал он с ходу. – Да, пять лет назад брал кредит, да, купил стиральную машинку, стирать-то как-то надо свои носки да портки…
Карпов по своему обыкновению прервал «клиента» на полуслове, показывая тому бумагу с уменьшенной цифрой долга, и холодным требовательным тоном уведомил о дате платежа.
– Да что ты перебиваешь меня, собачий ты сын! – взвизгнул вдруг старик. – Кто ты мне такой, Андрей Карпов? Кто?! Сват, брат, тесть, чтобы так бессовестно перебивать старика?! Тылы мы вам в Великую Отечественную охраняли вот такими, – дед опустил ребро ладони на уровень табурета, – сопляками! Матерей-отцов ваших учили в самой умной в мире советской школе! Проспекты, города, БАМы строили! Ради чего?! Ради того, чтобы ты, Андрей Карпов, соплежуй и дерьмократ, мне сейчас какую-то бумажку под нос совал, даже не выслушав, не войдя в мое положение?! Чтобы я сейчас подпрыгивал и искал, у кого бы одолжить, чтобы за машинку эту треклятую заплатить?! – Старик тяжело дышал, скупая слеза блестела в уголке его правого выцветшего глаза. – Я учителем был! Детей учил! А теперь не у кого больше занимать, – Богомольцев обвел трясущимися руками пространство вокруг себя, – все мои уже умерли…
В этот момент бывший школьный учитель вдруг обмяк и начал заваливаться вбок. Андрей не на шутку испугался: «А что, если он сейчас умрет? А вдруг потом на меня это повесят?! Но я ведь ничего не сделал…» – беспорядочные мысли не давали покоя уму, а руки тем временем уже набирали номер «скорой». Старик ничего не говорил – похоже, был в обмороке, или что-то случилось с сердцем. Карпов тащил его за подмышки в гостиную, там положил на скрипучий большой диван и принес воды, попробовав напоить.
– Петр Иванович, ну-ка давайте, очнитесь, дорогой вы мой человек! Давайте воды чуть попейте… Хотите, мы с вами вместе все решим по вашему кредиту злосчастному, Петр Иванович! Ну просыпайтесь же! – Карпов безрезультатно тряс деда за плечи.
Приехавшая медсестра быстро привела старика в чувство, подсунув ему под нос вату, обильно смоченную нашатырным спиртом. Когда бригада «скорой» уехала, они начали разговаривать. Долго, терпеливо, вникая во все детали, коллектор слушал бывшего преподавателя. Кивал, время от времени добавлял что-то от себя.