Век сурка

Мне поставили тройку, но исключительно за старание и чтобы показатели не портить. Но я-то знаю, что до тройки мне еще полутора секунд не хватило.

А здесь за полторы секунды может много чего произойти.

— Норматив стометровки для девятого класса, — повторил я.

— Я не помню, — сказал физрук.

В принципе, это было нормально, что он не помнил после стольких-то лет. Для него эти цифры не были детской психологической травмой.

Зато у меня этих травм было, хоть отбавляй.

— Количество подтягиваний на перекладине? — спросил я.

— Сто двадцать? — предположил физрук.

Я покачал головой, еще не понимая, к каким последствиям может привести мой жест. Он ошибся на порядок, но откуда выросшему в Системе монстру знать точный ответ, если с самого рождения сила для него определяется прописанной в статах цифрой?

— Это не физрук, — сказал я.

И тут начались те самые полторы секунды.

Магистр выкрикнул короткое слово на неизвестном мне языке. Само по себе это было странно и очень показательно, потому что встроенный автопереводчик Системы переводил со всех языков, за исключением одного.

Которым, в принципе, уже никто и не пользовался.

Руки “физрука” принялись стремительно расти в длину, при этом заметно сдавая в объеме. Фактически, он выстрелил их двумя щупальцами, и одно полетело в Магистра, а другое — в Кевина.

На меня ему конечности, по счастью, не хватило.

Из глаз императора вылетели два черных копья.

Я не видел этого прежде, но мне доводилось о таком слышать. Взгляд Черной Смерти, особая способность императора, при помощи которой он мог ваншотить не только игроков, но и других рейд-боссов.

Копья пролетели через фигуру лже-Василия — сейчас это было уже очевидно — насквозь, и вылетели в окно, не причинив ему никакого вреда.

Магистр отпрыгнул назад, одним махом преодолев метра три, что вообще ни в какие земные нормативы не укладывается, и снова выкрикнул то слово.

С тем же самым эффектом.

Но есть, с никаким.

Мне кажется, можно было просто матом этого типа покрыть, ему-то все равно…

Стесненный в маневрах Кевин обнажил меч… впрочем, нельзя сказать, что он его обнажил, самого процесса обнажения никто не видел, просто в один миг черный клинок оказался в руке императора, и одним движением отсек кусок физручьего щупальца.

Из его глаз вылетели два новых копья.

Я ударил фаерболами, запустил серию прямо в предательскую грудь, лже-физрук лишь слегка покачнулся, но на нем даже одежда не начала тлеть.

— Физика! — крикнул Магистр.

Не знаю, сколько лет эти двое были знакомы на самом деле, но понимали они друг друга с полуслова. Кевин бросил бесполезные попытки достать противника магией, левой рукой ухватил кресло за подлокотник — а оно ведь весит килограммов сто двадцать, там же дуб, кожа и всякие металлические вставки — и швырнул его в физрука.

Кресло ударило лже-Василия в грудь, и удар этот был такой силы, что монстра вынесло в окно. Вместе с креслом и частью оконной рамы.

Полагаю, что те самые пресловутые полторы секунды закончились уже в полете.

Как-то вот так.

Живешь себе, впитываешь мудрость, набираешься опыта, а потом происходит нечто, напрочь ломающее твои представления об окружающем мире.

Нет, тот факт, что Магистр тоже может ошибаться и лажать, мне был известен и ранее. А вот то, что особая императорская магия тоже может давать сбои, стало для меня неприятным сюрпризом.

Я-то привык считать, что Кевин — имба.

Что Кевин непобедим.

Звон разбитого стекла еще стоял у меня в ушах, когда Кевин и Магистр уже рванули к окну и замерли у подоконника. Я тоже подошел, в такой ситуации негоже отставать от коллектива.

Высота там была изрядная, метров тридцать-тридцать пять, но падать мягко, на травку. Впрочем, даже если бы там был бетон, из которого торчали бы куски ржавой арматуры, смазанной ядом, не думаю, что лже-физрук обратил бы на это внимание. Когда я бросил взгляд вниз, он уже стоял на траве, окруженный двумя десятками черных гвардейцев императора, и, судя по всему, чувствовал себя вполне нормально.

В отличие от вышеупомянутых гвардейцев.

Этот хмырь крушил их так, как будто он на самом деле был физруком, причем, в его лучшие годы.

Закованные в тяжелую броню гвардейцы атаковали его, рубили мечами, пытались теснить щитами, а он уворачивался от ударов лезвий, уходил от щитов и бил в ответ, превратившись в вихрь, из которого летели красные брызги.

Большая часть поверженных гвардейцев растворялась в воздухе, чтобы прийти в себя в казармах, или где там еще, нацепить новый комплект брони и снова ринутся в бой, но шесть или семь неподвижных тел уже лежали на траве.

Умершие последней смертью.

Кевин перебросил ногу через подоконник.

— Нет, — остановил его Магистр. — Ближний бой — это смерть, даже для тебя. Поверь.

— Мои люди умирают, — сказал Кевин.

Но ногу с подоконник убрал.

— Так отзови их, — сказал Магистр. — И отойдите уже оба от окна, это небезопасно.

В руках Первого Игрока был старинный револьвер с откинутым в сторону барабаном, и сейчас Магистр как раз его заряжал какими-то странными тусклыми патронами.

Я отошел от окна вглубь комнаты. Когда такие люди советуют, лучше прислушаться, чем потом лежать в могиле и жалеть.

Кевин повел рукой в воздухе, очевидно, активируя интерфейс связи с гвардейцами, потому что уже через несколько секунд звуки происходящей внизу бойни стали стихать.

Император с Магистром не сговариваясь, но синхронно, отступили в центр комнаты. Кевин взял наизготовку свой черный меч, а Магистр наконец-то зарядил револьвер и начал направлять его куда-то в оконным проем, чуть выше подоконника.

Он точно угадал место, но по времени не рассчитал.

То ли выдававший себя за физрука тип умел бегать по вертикальным стенам, то ли вообще преодолел это расстояние могучим прыжком, но вот он уже одним махом оказался на подоконнике, а Магистр еще не успел навести на него свой револьвер.