Страница 21 из 25
Спохватившись, она зажала рот ладонью, но было уже поздно.
По рядам давно столпившихся возле кухни и затаивших дыхание пилатовцев пронёсся настоящий ураган. Самум!
- Что, ни одного охотника не пропустила?! - взвыл Хип.
- Не хотел бы я оказаться там, где гуляет этот пёсик! - подхватил Сентинел.
- Здесь ребёнок, заткнитесь, уродцы вжопеножные! - свирепо проорала Елизавета, заглушая эту пошлятину. - Следите за своим тезаурусом! Всё, всем работать!
Айспак, Хип, Сентинел и Зямыч, похрюкивая и всхлипывая от смеха, расползлись кто куда.
- Миша, - взмолилась Елизавета, поворачиваясь к покрасневшему до ушей Михаилу, за спиной которого пряталась злосчастная Сонечка. - Я вас очень прошу, отведите моего ребёнка к бабушке. Вы же нас туда уже провожали, помните?
Михаил бодро кивнул.
- А пока давайте всё-таки выпьем чаю, - вздохнула Елизавета.
Её пиратский корабль обзавёлся английским коккер-спаниелем: тот свесился с борта, тряся ушами и высунув розовый язык.
* * *
И вот день космонавтики, он же день концерта, неумолимо наступил. Прямо на горло Елизавете. Кованым сапогом.
Накануне вечером она при полном параде, то есть не в обычных джинсах и водолазке, а в офисном строгом костюме, накрашенная и причёсанная, нервно топталась в своей прихожей, выскобленной до блеска. Коты, ожидавшие эвакуации к соседке тёте Рае, с любопытством выглядывали из-за угла коридора. Соседка, согласившаяся приютить животинок, как назло, застряла в магазине 'Десяточка', где как раз был день скидок. Меж тем Кузьмичи в сопровождении Гробика, который уже вторые сутки не спал и не ел от мандража, вот-вот должны были нагрянуть. В аэропорту краевого центра их дожидался раздолбанный 'микрик' папы Зямыча с самим папой за рулём. Елизавета очень надеялась, что 'микрик' не развалится по дороге через тайгу, и что Зямыч не набьёт его по самую крышу фанатами, которые кинутся щупать звёзд андерграунда. Впрочем, папа Зямыча и Гробик истово клялись, что не допустят ничего подобного. Оставалось только поверить.
Весело трямкнул звонок. Елизавета подскочила и в панике рванулась к двери, молясь, чтобы это была запоздавшая тётя Рая. Но увы! В дверь ввалился взъерошенный Гробик с полубезумным расфокусированным взглядом. Вслед за ним с негромким 'здрасте' вошли сами звёзды сибирского панка. Были они тощими, патлатыми и бородатыми, как апостолы, каждый в обнимку с гитарой в чёрном чехле. Зямыч робко маячил позади них, не решаясь переступить порог. Елизавета из-за плеча Гробика сделала ему страшные глаза. Тот понял намёк и, прикрыв дверь, уныло загромыхал вниз по лестнице.
- Добрый день, то есть вечер, - бодро выпалила Елизавета, отступая на несколько шагов и пялясь на гостей, как завороженная, хоть и понимала, что это неприлично. - Проходите, пожалуйста. Меня зовут Елизавета Воронина, я... м-м-м... редактор газеты 'Понтий Пилат'.
- Сергей, - внезапным глубоким басом представился ближайший из Кузьмичей, а второй солидно присоединился:
- Борис.
Звёзды панк-рока выглядели... выглядели, как измождённые, постаревшие, со следами буйной жизни на ликах пилатовцы: те же хаеры, те же фенечки на шеях и запястьях, те же замызганные балахоны. Они скинули кроссовки и теперь переминались с ноги на ногу, застенчиво помаргивая круглыми голубыми глазами за стёклами очков.
'Партия и Ленин - близнецы-братья, кто более матери-истории ценен?' - вдруг вспомнила Елизавета и слегка развеселилась.
Тут чёрно-белый Мулька снова высунул любопытный нос из-за угла коридора и принюхался к зачехлённой гитаре, которую Кузьмич по имени Сергей прислонил к стене. Елизавета тоже принюхалась. Гитарный футляр густо и знакомо благоухал.
- У нас два кота, - словно извиняясь, пояснил второй Кузьмич.
- У меня три, - гордо похвасталась Елизавета. - Сейчас я их к соседке унесу, вы не беспокойтесь.
- Не надо уносить, оставьте котеек, - вдруг наперебой всполошились Кузьмичи, переглянувшись. - Они нервничать будут!
Гробик в панике замахал руками, как ветряная мельница:
- Вы же сами... сами хотели, чтобы в квартире никого не было!
- Никого из людей, - потупился Сергей, а Борис присел на корточки и начал почёсывать Мульку за ушами. Мулька немедля начал блаженствовать: зажмурился и включил мурлыкательный мотор. Завидев такое дело, в прихожей появились Бакс и Мотя, тоже принюхиваясь к гостям и их гитарам.