Страница 26 из 30
И тут рука Роста взметнулась вверх, и пальцы запутались в Тёминых волосах, оттягивая назад запрокинутую голову.
- Что?! - выдохнул Рост ему в губы. Даже в темноте прихожей Тёма ощутил его взгляд - расфокусированный, беспомощный, плывущий - и прямо-таки физически почувствовал, как Рост изо всех сил пытается очнуться. Вынырнуть из чёрного манящего омута, где так сладко и неотвратимо тонули они оба.
Вынырнуть из рая!
Несмотря на острую боль в затылке, - Рост намертво сжал в пригоршне его волосы, - Тёма снова торопливо потянулся к его изумлённо раскрывшимся губам. Но губы эти вдруг плотно сжались, а ладони Роста обхватили Тёмины скулы, зажав лицо, будто в тисках.
- Что... ты... мне... подсыпал? - язык у Роста заплетался, и каждое слово падало камнем, а голос стал совершенно ледяным. - Только... не ври!
И Тёма не смог соврать.
Отчаянно глядя Росту в глаза и уже с оборвавшимся сердцем понимая, что всё пропало, всё рухнуло, что больше никогда... он выпалил:
- Просто таблетки! Чтобы ты... забалдел... и чтоб захотел... меня. Немного таблеток! Совсем немного! И я ведь тоже пил! Рост!
Рост даже не выругался.
Он лишь отшвырнул Тёму в угол прихожей, легко, как котёнка. Заскрежетал замок, входная дверь распахнулась, в квартиру на миг упала полоса света с лестничной площадки.
Дверь снова захлопнулась, и навалилась тьма.
- Рост! - заорал Тёма, давясь слезами.
За дверью загромыхал лифт.
* * *
- Андрей Филиппович? - Рост покрепче сжал в руке мобильник - пальцы были словно чужими, а кончики их занемели. Грёбаная отрава покидала его кровь слишком медленно. - Я оставил карточку и пин-код от неё на ресепшне. Я разрываю контракт. Там ведь значится пункт про форс-мажор. У меня... форс-мажор. Все мои песни - ваши. В счёт долга... тех денег, что я уже потратил. И ваших расходов.
- Подожди! - властно перебил его продюсер. - Что случилось, Ростислав?
- Пусть ваш сын вам расскажет, - помолчав, сдавленно проговорил Рост и нажал на "отбой".
...Смотри, Господи, крепость и от крепости страх,
Мы, Господи, дети у тебя в руках,
Научи нас видеть Тебя за каждой бедой,
Прими, Господи, этот хлеб и вино,
Смотри, Господи, вот мы уходим на дно,
Научи нас дышать под водой...
* * *
Спустя три недели Галицкий-старший остановил "лексус" возле очередной стройки на столичной окраине, пристально всматриваясь в лица суетившихся там работяг - граждан солнечного Узбекистана в перепачканных спецовках. Стройка была не особо великой, видимо, возводился обычный коттедж для каких-нибудь нуворишей.
- Да вот же он! - едва слышно выдохнула Машка, подпрыгнув на заднем сиденье и ткнув пальцев в стекло. Голос её внезапно обрёл силу. - Ну, я ему сейчас покажу!
Она дёрнула ручку и выметнулась прочь из машины, прежде чем Галицкий успел хоть слово произнести. Оступаясь и скользя по ржавой грязи, - накануне тут, видимо, прошёл дождь, - она догнала спустившегося из строительного вагончика светлоголового парня в такой же замурзанной, как у всех тут, куртке и, ухватив его за плечо, рывком развернула к себе.
И принялась бешено трясти - на глазах у изумлённо вытаращившихся узбеков.
- Ты! Скотина! - выкрикивала она, захлёбываясь гневными слезами. - Как ты мог! Ничего не сказал! Ушёл! Вещи бросил! Не позвонил! Отключил телефон! Я тебя!.. - она задохнулась и уронила руки, продолжая сверлить Роста беспомощным и негодующим взглядом.
Тот сперва быстро оглянулся на "лексус", из которого уже вышел Галицкий, а потом взял Машку обеими ладонями за щёки и неловко чмокнул в мокрый нос:
- Извини, Маш. Так получилось. Я бы... ещё чуток тут... покувыркался и тебе позвонил, честно!