Страница 18 из 30
Он понял, что хочет немедленно, сию же секунду снова видеть Роста, и, даже не колеблясь, достал мобильник и нажал номер быстрого набора.
- Приезжай к нам на Каширку, а? Ну пожалуйста! - попросил он с отчаянным пылом. - Я хочу это петь ещё... но только вместе с тобой! У нас же тут студия в цоколе, ты же видел! Не записываться, а просто попеть! И переночуешь. Пижамную вечеринку устроим, а, Рост? Ро-ст!
Вот идиот, зачем он это ляпнул?! Сейчас Рост скажет - что я тебе, мол, пиндосовская школьница, что ли?
- У меня нету пижамы, - кротко откликнулся Рост после нескольких секунд неловкого молчания, и Тёма облегчённо вздохнул. - Но... я бы попел ещё, да. Эта штука... эта песня... она всё время у меня в голове крутится, я не могу уже!
В голосе его прозвенело искреннее волнение.
Тёма тоже уже не мог. Он прямо-таки изголодался по Росту, хотя расстался с ним всего каких-то два часа назад!
- Я позвоню Араму и скажу, чтобы он тебя забрал! И привёз! - сообщил он и быстренько нажал на "отбой", пока Рост не начал возражать.
Рост и не возражал - он приехал, вывалившись из "лексуса" вместе с улыбающимся Арамом, который обычно бывал невозмутим, как египетский саркофаг или, того круче, мумия. Рядом с Ростом все и всегда начинали лыбиться, даже мумии!
Тёма согнал эту лыбу с собственного лица, ухватил Роста за плечо и потащил вниз, в свою мини-студию, аж приплясывая от нетерпения и радости.
- Мы так давно здесь, что мы забыли - кто мы.
Теперь меня не остановить.
Пришли танцевать, когда время петь псалмы -
Теперь меня не остановить.
Я сидел на крыше, видел, как оно есть:
Нигде нет неба ниже, чем здесь.
Нигде нет неба ближе, чем здесь.
Теперь меня не остановить.
Они напелись практически до хрипоты и полного изнеможения, и это было так похоже, чёрт подери всё, на полёт в небеса.
На бешеный и жаркий, тоже до полного изнеможения, секс.
Тёма глядел в сияющие глаза Роста, и ему хотелось плакать. В голове почему-то вертелось гётевское: "Остановись, мгновенье, ты прекрасно!" Чёрт, да у них впереди были сотни таких мгновений, так почему же?!
Рост машинально утёр лицо краем своей любимой белой футболки с мордой Стотча из "Южного парка" - таки на Келвина Кляйна Тёме не удавалось его подсадить.
- Хорошо бы Андрей Филиппович ещё арбуза привёз, - протянул он сипло и мечтательно.
Этот невинный телёнок, валенок кинешемский, дитя природы, ничем не искушённей Машки, конечно же, и не подозревал, как выглядит сейчас: в этой собственноручно задранной до ключиц футболке, с заголившимся животом и грудью, растрёпанный и взмокший, точно как после секса...
- Ом мани падме хум... - пробормотал Тёма, не в силах отвести от него глаз. - Ом мани падме хум...
- Чего-о? - захлопал глазами Рост, и Тёма только рукой махнул:
- Того! Это мантра. Буддистская. Медитирую я так. И, между прочим, папа сегодня не вернётся, у него какая-то там загородная вечеринка с нужными людьми.
Он опасался, что Рост, заслышав этакое, непременно насторожится, ибо ни разу ещё с Тёмой наедине на ночь не оставался, но тот лишь неопределённо протянул:
- По-онял... - и жизнерадостно предложил: - Слушай, а тогда давай закажем какую-нибудь китайскую жрачку напополам и сядем "Евроспорт" или "НБА-ТВ" смотреть! Упс... - он виновато покосился на Тёму, - ну или чего ты сам всегда смотришь по телику.
Тёма любил, когда Рост чувствовал себя виноватым. Он тогда становился хоть немного, но управляемым. Почти что ручным.
- По-твоему, геи должны смотреть только "Телевизионный дамский клуб", что ли? Логику включи! Я, наоборот, должен просто абажа-ать... - он жеманно пропел это слово, - абажа-ать пыриться на голые накачанные то-орсы... кстати, твой тоже ничего! - добавил он почти беззаботно.
Рост закашлялся и возмущённо покраснел:
- Иди ты!
Боже, каким же наслаждением было его дразнить! И каким же аппетитным он становился, когда вот так вот краснел до ушей...