Проклятые. Книга 2

– Но не разобьем? – спросил кто-то из присутствующих.

– Нет, и это надо признать. Против нас по предварительным данным более ста тысяч, не говоря про воздушные крепости, что сметут любой гарнизон за несколько часов. У нас нет орудий против них. Поэтому и придерживаемся плана, в крепости Гавлам удалось сжечь клады с припасами. То же самое сделаем в Шиуфис и Врул, далее Фарм.

– Но это же город!

Килдрак с советниками всю ночь строили планы и всегда исходили из самого худшего, что враг встанет у стен столицы. Уничтожить урожай на полях они не могли, но зная, что армия врага идет налегке, значит оставался один путь – заставить их голодать.

Совещание тянулось не один час, Ульрикка от многоликого получила первый доклад, к чему пришли министры. Она написала еще несколько писем и, поставив гербовую печать, отправила гонцов.

Дэрин вернулся в храм к оракулу, его тут же отвели в помещение, где железные щупальцы паука хирурга разрезали ногу, куда попала стрела арбалета и, обработав рану, зашили ее. "Чудо", – он впервые видел этого паука, тот, приведя себя в порядок, спрятал ножки, и его глаза потухли.

– Я хочу поговорить с Лиллик, – обратился он к металлическому охраннику вуг, что всегда стоял на страже в зале оракулы.

– Не положено, отдыхай, с тобой свяжутся, – был короткий ответ монстра, в котором даже не было сердца.

Дэрину ничего другого не оставалось, как вернуться в свою комнату, что больше походила на скромное жилище монаха. У него не было семьи, все время в разведке или выполнял поручение оракула. Все было чужое, даже кровать, и та была ему непривычная. Закрыв глаза, он уснул, и опять к нему пришла девочка Лиллик. Это было каждый раз, как проваливался в сон, Дэрин радовался, пусть так мог с ней общаться, прикасаться к ее лицу, а она, улыбнувшись, тянулась за поцелуем.

– Нет, хватит, не могу, – проснувшись ночью, следопыт соскочил и, прихрамывая, заметался по комнате.

Он не мог больше этого терпеть, лучше в бою испытывать муки, чем во сне ощущать ее губы. Все еще чувствовал дыхание девочки и этот взгляд, который прожигал насквозь. Выйдя во внутренний двор храма, подошел к воде, где, опустив ноги в воду, сидела послушница Гурдис.

– Ты тоже не спишь? – услышав, как в ее сторону идет следопыт, спросила его.

– Что-то сны зачастили.

– А у меня наоборот ничего нет, только просыпаюсь от ощущения, что бегу через горящий дом. Открою глаза и чувствую, что кожа горит.

– Можно?

– Садись. Сегодня звезды такие яркие, говорят, там боги.

– А ты их видела?

– Нет, но слышала, что за землей Межап появился бог. Может это он послал войска?

– Я туда не дошел, видел воздушные крепости, но ими управляют маги, а не боги. А ты веришь в богов?

– Да, а как же иначе. Вот тебя вылечил медик-паук, его создали боги. Ты когда пойдешь в город? Мне надо передать письмо.

Дэрин знал, что послушница, как вошла в храм, получала ранг бавнап и на год поступала в распоряжение жрицы аккер. Было честью служить при храме оракула, тут были баронессы, виконтессы, графини, герцогини, принцессы. Даже королева, и та отдала дань оракулу. С момента, как входишь в храм, запрещается его покидать, только служители кухни, посыльные и следопыты имели такую привилегию.

– Это секрет?

– Нет, письмо отцу, переживает за меня, хотел выдать замуж, но я настояла, чтобы пройти путь избранной.

– Хорошо, если не написала, пиши, завтра отнесу.

Послушница встала и быстро ушла в свою комнату. "Странно, – подумал Дэрин, – тут только женщины и только до 20 лет. Почему так?" Когда возвращался с задания, вокруг него крутились жрицы, выпытывая новости. А он себя чувствовал так, словно угодил в гарем к султану, что, как говорят, есть за морем. Гурдис вернулась и, протянув письмо, в знак благодарности поцеловала в щеку.

Дэрин, как и обещал, уже к обеду был в городе, нашел дом графа Долгрин. Узнав, что он посланник от оракула, его с почтением приняли. Граф был уже немолод, шел пятый десяток, похоже второй брак, но это ему придало молодость, и теперь по комнатам бегала детвора.

– Прошу, проходите, присаживайтесь, у нас сейчас будет обед. Останьтесь.

– Спасибо за приглашение, но мне надо идти, – узнав, что Дэрин идет в город, ему дали еще несколько писем.

– Тогда вот, возьмите, – и граф протянул золотой рубль.

– Пусть будут ваши дни долгими и счастливыми.

– А тебе обрести покой.

Следопыт покинул дом, а Долгрин вскрыл письмо и стал внимательно читать. Никто не знал, о чем говорит оракул с просителем, жрицы лишь могли догадываться по рангу, кто приходил. Граф опустил руку, сел в кресло, посмотрел на портрет дочери, что ушла в храм. Склонил голову, словно за что-то благодарил, взял чистый лист бумаги и начал писать письмо. Долгрин служил во дворце и знал, что несколько дней назад ночью приходил посланник от силекациров, что идут войной. Знал, что отправили гонцов по заставам, что приказали вести продовольствие в город, и для этого освобождали первые этажи и подвалы домов.

– Значит все серьезно, – еще раз перечитав письмо, он позвал управляющего.

Уже на следующий день вся его семья, включая прислугу, были отправлены в замок, что располагался в городе Лазрав. А сам граф остался в столице, тому было две причины: он служил при дворе, и тут была его дочь Гурдис.

Лиллик проснулась сразу же, как Дэрин покинул ее, попыталась еще раз погрузиться в сон, но не смогла его найти. "Что с тобой?" – спросила она и, открыв глаза, села, прислушалась к журчанию воды, что текла где-то совсем рядом. Стало грустно, хотелось дотронуться до его руки не во сне, а вживую. Повернула голову, панель криогенной камеры, где спал Грумбар, почти все сигналы окрашены в оранжевый цвет. "Умираешь", – прошептала про себя девочка и, встав, подошла к его ложе. Его рот прикрывала маска с трубкой, дыхание было слабым, и пальцы рук непроизвольно вздрагивали.

Отключив от себя провода, вздохнула всей грудью, вышла из зала и, сбросив с себя одежду, опустилась в бассейн, где плавали рыбы. Черное небо и мерцающие звезды, некоторые висели неподвижно, но были те, что плавно плыли по небосводу.

– Это глаза богов, – именно так ей сказал оракул. – Они смотрят на нас, наблюдают, слушают, подсказывают.

Из глаз Лиллик потекли слезы. Вчера, погрузившись в транс, долго летала среди гор, видела баранов, пуму, дикобраза, даже черепаху. Видела, как шла погребальная церемония, а потом свадьбу и празднование новорожденного. Она так увлеклась созерцанием, что не заметила, как перелетела горы и, спустившись в долину, увидела дым. Горели дома, посевы, вдоль дорог лежали убитые животные натран и ловат. Стало страшно, но любопытство подтолкнуло ее лететь дальше, и уже через минуту пожалела. От города ничего не осталось, только обугленные печи и множество трупов. Вскрикнув от ужаса, Лиллик открыла глаза и, задыхаясь, потянулась к Дагнал, а та, обнимая ее и поглаживая по голове, стала успокаивать.

Грумбар подсел поближе, взял ее руку и, поцеловав сухими губами, сказал:

– Это война, там нет правил. Моя, а теперь уже твоя задача – помочь ее остановить.

Лиллик почувствовала холод, опустила ноги, совсем рядом проплыла рыба и задела своим плавником. Вышла из бассейна, к ней подошла послушница Гурдис и, закутав в большое полотенце, прижала к себе.

После того как успокоилась, нехотя перекусила и, погрузившись обратно в транс, Лиллик ушла дальше от войны. Летела над дорогой, по которой тянулась вереница повозок, встретила колонну военных, что спешили к крепости Врул. "Их так мало", – жалобно произнесла про себя, вспомнив огромные массы серых, что двигались к ним навстречу. А потом ее взор скользнул по городу Фам, там шел какой-то праздник, и люди даже не подозревали, что их ждет через несколько недель.

– Мы ничего не можем сделать? – сняв шлем, что помогал погружаться в транс, спросила у Грумбар.