Страница 27 из 44
Но на это нет времени.
И желания.
Запираю номер, иду по коридору, оглядываюсь.
На Савву я набросился, звериная сущность вырывается независимо, хочу я того или нет, так будет теперь всегда.
Но он виноват, чем же он думал, когда полез к Маше. У меня была надежда, а сейчас ничего.
На ресепшн пусто, в дверях сталкиваюсь с бородатым дальнобойщиком, сую сигарету в зубы и на улице щелкаю зажигалкой.
Прогуливаюсь до светящихся окон кафе, дышу воздухом, тепло, спокойно, вокруг никого, напротив мерцает заправка. Бросаю бычок в урну, толкаю дверь кафе.
Они с Машей устроились за столиком в углу. Сидят на диване, лакомятся кофейком, он держит ее за руку. Влюбленная парочка, не иначе, и меня колет иголкой ревности, с девочкой что-то невероятное творится, была скромницей, глазки в пол, а теперь зыркнет, и уложит штабелями себе под ноги весь этот городок.
- Будешь кофе? - Савва отрывается от Маши, кивком головы приветствует меня.
Она смущённо вскакивает, поправляет синий халат:
- Я принесу.
Плюхаюсь напротив друга, молча играем в гляделки.
- Ну что? - он первым обрывает паузу, подносит к губам чашку. - Я ей сказал. Что мы должны уехать.
- И? - оглядываюсь на стойку, Маша там болтает с барменом, краснеет и косится на меня.
Савва жмёт плечами.
Растираю лицо ладонями, зеваю. Какую ночь в напряге, давно не отдыхал.
И вряд ли когда-то ещё буду.
Мы не первые оборотни, что скрываются от Совета, в бегах были многие, вот только в живых не остался никто - их нашли. Закон наш суров, второго шанса не дают никому.
И если бы нас не сдали Совету, я бы вылечился, и никто ничего не узнал.
Но теперь в номере в ванной наручниками пристегнут судья - и это наш с Саввой приговор.
- Вот, - Маша суетливо ставит передо мной чашку эспрессо. - Я забыла спросить, какой будешь?
- Такой буду, - делаю глоток, провожаю ее взглядом, она пристраивается на диван к Савве.
Допивает остывший кофе, теребит поясок на халате.
У нас с ней почти получилось, если бы выдержали до полной луны. И я бы ее взял. Вернул бы контроль.
А потом вместе с Саввой спокойно затерялся в любом городке, хоть таком же маленьком, как этот. Если бы я контролировал свое обращение - было бы проще.
Но нет и этого. Срываться в бега придется как есть, без возможности удерживать обличие человека. Постоянно запираться в номерах отелей, чтобы избежать случайных свитеделей обращения.
Это смутный вариант на спасение, но он последний.
Может быть, если повезет, нас не скоро найдут, и получится пожить ещё пару-тройку лет.
- Ты можешь свалить все на меня, - предлагаю другу, залпом опрокидываю в себя горячий эспрессо. - Сам поедешь к Совету, и сдашь меня. И пусть ищут меня одного.
- А Семён? - он поднимает бровь.
Семён.
- Семён ничего не скажет, - кошусь на Машу.
Она вздрагивает, по моему тону понимает, почему человек может вдруг замолчать, не открыть больше рот.
Но мне терять уже нечего, а Савву ещё можно отмазать.
- Нет, - друг смотрит по сторонам, усмехается. - Мы с тобой со школы вместе. И вляпались оба. Маша, - он поворачивается к девушке.
- Я поняла, - она быстро кивает. - Вам нужно уехать, - пухлые губы дрожат, она вот-вот разревется. - Я тоже надолго тут не задержусь, мы с Полечкой переведемся в другой институт в большой город...- она шмыгает носом, встаёт с дивана, бормочет, - надо работать, бармен косо смотрит, нажалуется старшей по смене...
Она выбирается из-за стола, хрупкая фигурка, поникшие плечи.
Савва смотрит ей в спину, переводит взгляд на меня.
- Ее нельзя с собой брать, - замечаю.
- Я знаю, - он вертит в пальцах зубочистку, ломает ее. - У нее институт. Планы. Вся жизнь впереди. А мы ей все испортим, если будем везде таскать за собой. И потом...
Он замолкает, я тоже молчу.
Потом, когда нас найдут. Ее тоже в живых не оставят, слишком много она знает.
Здесь ей безопаснее, может быть, она ещё справится, перерастет, забудет.
Ей всего восемнадцать.
- Тогда едем? - Савва поднимается, отряхивает футболку. С сожалением смотрит на Машу, юркнувшую в туалет.
Вижу, хочет остаться.
Он обходит стол.
- Семёна обнаружат дня через два. Когда он позвонит Совету мы уже далеко заберемся.
- Ты точно со мной? - тоже встаю.
- Разумеется.
Встречаемся глазами. Взгляд у него уверенный. Оба понимаем, что без него я протяну и того меньше.
И я благодарен.
- Тогда едем, - шагаю к выходу.
Глава 43
Приказываю себе успокоиться, вытираюсь платочком.
Не помогает, я этот кусок ткани уже истрепала в лохмотья. А прошло лишь полчаса.
Не верю, что они уехали. И что у меня теперь нет дома, это тоже потрясение, я его лишь сейчас осознаю.
Ворвались вдвоем в привычный мирок. И изломали его.
Савва сказал, что в номере, который сегодня снял, оставил деньги. И гостиницу оплатил на два месяца вперёд. И мне оставленной суммы хватит до лета. Знаю, что хватит, я экономная, а как только окончу первый курс - я и сама уеду.
Все вроде бы хорошо, правильно.
Но как же так быстро. Ещё утром я варила кашу на завтрак, кастрюлька, наверное, до сих пор в холодильнике стоит, грязная, с налипшими остатками крупы на стенках.
Тамара ведь сама не приберет, она привыкла, что всегда я.
В туалет раскатисто стучат. И злой голос по ту сторону возмущается:
- Какого черта, Маша, ты сегодня работать будешь или нет?
Вздыхаю и встаю с унитаза. Открываю крышку, бросаю в воду чек.
Принесла его Савве, когда он расплатился за кофе. А он нарисовал в уголочке сердечко.
И уже полчаса сижу с ним, как с ценной бумагой. Трясусь над ним, словно это акции на нефть.
Двойной эспрессо. Сливки. Один сахар.
С ума я сошла, вот что.
Смываю воду. Щелкаю задвижкой, и предстаю перед красным от гнева барменом.
- У тебя несварение или что? - он кричит. - Тут уже очередь.
Выскальзываю из туалета в зал, из очереди наблюдаю только рыжего кота в углу, он моет лапами мордочку.
Вспоминаю, как Ярослав подошёл ко мне с ним в день нашего знакомства у клуба. И подхватываю на руки, прижимаю к груди толстенькое теплое тельце.
Он греет, а мне так пусто и холодно.
Бармен идёт за мной, на ходу продолжает меня отчитывать:
- Ты сколько раз за смену запиралась в туалете?
- Больше не буду, - обещаю. Вытираю мокрое от слез лицо и поворачиваюсь. - Что надо делать?
- Что, - он осекается, словно раздумывает. Смотрит на меня и вдруг отвешивает неловкий комплимент. - Некоторые когда ревут - у них носы красные, морда кривится. А ты - как в фильмах. Прозрачные дорожки из-под ресниц.
Смахиваю очередную прозрачную дорожку и мысленно ужасаюсь - что творится с народом вокруг?
Все будто бы спятили, кроме вот, кота разве что.
- Ты не злись, в общем, - парень идёт к стойке. - Что я тебя носом тычу в косяки. Рабочие моменты, - заявляет по-деловому и перебрасывает через плечо белое полотенце.
Мою грусть разбавляет смешок. Полотенце - зачем оно ему. Он тут бокалы не натирает. Бокалов тут и нет, только чашки для кофе, пиво в бутылках и пластиковые стаканы.
И если уж совсем откровенно - то он больше буфетчик, чем бармен.
Но он всем плетет, что через год станет, как Алекс Кратена и откроет собственный бар на лондонской Олд-Стрит.
- Смена в шесть утра кончится, - спускаю кота на соседний табурет и смотрю на часы. - То есть через полчаса. Я могу дополнительно ещё два часа отработать, до восьми. А потом в институт поеду.
- Не надо, - он великодушно машет на меня полотенцем. Смотрит поверх моей головы и хмурится. - А там опять что? Слушай, скажи друзьям, чтобы не отвлекали тебя. Пусть совесть имеют.
В удивлении оглядываюсь и деревенею, чуть не валюсь с высокого табурета.
По залу идёт Яр, и прямо ко мне.