Страница 17 из 29
Я судорожно сглатываю.
Он просто чудовище. Восхитительное, мужественное чудовище.
— М-м... при… ве-е-ет. — Я съеживаюсь, обнимая себя руками — странный защитный механизм, о существовании которого я и не подозревала.
— Ты загораживаешь мне дорогу, — огрызается он, его голос грубый, словно гравий.
— А, ну да. Простите. — Я отхожу в сторону, давая ему пространство ударить себя кулаком в грудь и умчаться в бешенстве. — Извините.
Вместо того чтобы свалить, он бросает сигарету на пол и впечатывает ее в древесину тяжелым черным ботинком, откровенно осматривая меня с ног до головы.
— Чья ты шлюха? Костей? Воронов? Того чертова куска дерьма Джокера?
Да что же это такое, черт возьми? И, что еще более важно, он назвал меня шлюхой? Почему это я шлюха?
— Эм... ничья я не шлюха.
Он наклоняется ближе, и бешеное биение моего сердца кажется мне предательством.
— Ты уверена?
Я снова сглатываю.
— Да.
— Какие-то проблемы?
Чувствую облегчение при звуке знакомого голоса. Отступив в сторону, вице-президент Дьявольского Картеля оборачивается, и я вижу Джоэла, стоящего в дверях со сжатыми кулаками.
— Так она с тобой? — спрашивает байкер, скрестив руки на широкой груди.
Джоэл выходит из дверного проема, и дверь за ним окончательно захлопывается. С уверенностью Джоэл преодолевает расстояние между нами. Что он… о-о-о! Я вздрагиваю, когда он обвивает рукой мое бедро — как по мне, слишком близко к изгибу моей задницы, — и крепко прижимает меня к своему телу.
— Да, она со мной.
Сердце стучит у меня в ушах, пока незнакомец внимательно изучает Джоэла. Пожалуйста, не узнай его. Пожалуйста, не узна…
— Я же тебя знаю. — Черт. — Ты один из людей Черепа.
Тело Джоэла напрягается, его пальцы болезненно впиваются в мое бедро. Я ерзаю, но его хватка не ослабевает.
— Был. Больше нет.
— Пф-ф. — Темный и опасный пристальный взгляд незнакомца приковывает Джоэла к месту, и проходит маленькая вечность, прежде чем он достает пачку сигарет из нагрудного кармана.
— Если когда-нибудь снова увидишь этого ублюдка, скажи ему, что его ищет Стоик. (Примеч.: Стоик — (фил.) приверженец стоицизма или человек, мужественно переносящий невзгоды и равнодушный к радостям жизни).
Он барабанит толстым мозолистым пальцем по основанию пачки.
— Нет.
Мое сердце останавливается. Как и постукивание байкера.
— В следующий раз, когда увижу его, я изобью его до полусмерти, а затем всажу пулю в его чертову башку.
Начинается состязание в гляделках, но ни Джоэл, ни незнакомец не отступают. Я должна восхищаться Джоэлом за его храбрость. Этот странный мужчина заставляет меня хотеть мочиться везде, словно испуганный щенок. Каким-то чудом намек на ухмылку появляется на губах мистера Высокого Темного и Красивого.
— Ладно. Значит, мы с тобой на одной волне.
Он протягивает мне пачку сигарет. Все сигареты выстроены в ряд. За исключением одной. Она выступает над другими, и я предполагаю, что это для меня. Без колебаний я беру сигарету, и после байкер предлагает Джоэлу, который качает головой. Без слов таинственный мужчина уходит, топая по крыльцу, затем вниз лестнице и идет к парковке.
Я делаю глубокий вдох и задерживаю его до момента, пока не чувствую, что легкие вот-вот разорвутся, и только тогда выдыхаю.
— Ты куришь?
— Нет. — Я выкидываю сигарету. — Но ему я не собиралась отказывать. И вообще, кто это был?
— Это Стоик. Вице-Президент мотобанды Дьявольского Картеля из Эксетера, Калифорния.
— Калифорния? Что он делает здесь?
Джоэл убирает руку с моего бедра.
— Вероятно, улаживает кое-какие дела с Джокером. У них долгая история.
Я подхожу ближе, чтобы никто больше не смог услышать меня.
— Ты притащил нас в байкерский бар? Ты реально чокнутый?
Джоэл широко ухмыляется.
— Это единственное место, где глаза Черепа не увидят нас. Кроме того, они — союзники. Расслабься.
Джоэл отворачивается и повторно входит в бар.
У-у-у-у-у! Собака воет, и я буквально чувствую щупальца страха в животе. Тут я торчать не собираюсь. Хватаю ручку и дергаю дверь.
— Мне нужно выпить.
Глава 9
Джокер и Ворон
Джай
— О-ох-х-х! — стонет старик, когда я опускаю его на черную деревянную скамью под мерцающим уличным фонарем.
Выдохнув, я оставляю его телефон рядом с ним.
— Ладно, старик. Скоро здесь должна быть скорая.
— Спасибо за помощь, приятель. Сделай мне одолжение... — Он шипит сквозь зубы, сползая всем телом под неудобным углом. — Держись подальше от дочери Ворона. Иначе закончишь, как я.
Я отряхиваю руки, не в силах сдержать улыбку.
— Уверен, что это не будет проблемой.
— Говоря о женщинах и проблемах… что за хорошенькая штучка, с которой ты разговаривал. Как ты ее называл?
— Эмили, — безразлично говорю я.
— Эмили... она твоя?
— Моя ли она? — Я переношу свой вес на левую ногу и складываю руки на груди.
Что это за вопросы в наши дни? Владею ли я ей? Обладаю?
Нет.
Женщины не машины или животные, и они, конечно, не идут вместе с бумагами на право собственности. Так что нет. Я не владею ей. Но, с другой стороны, хочу ли я ее только для себя? Убил бы, чтобы сохранить ее для себя и только себя?
Да.
В этом смысле Эмили моя. Я могу открыть этот ящик Пандоры с этим стариком, но тогда потрачу больше времени здесь, споря с ним, вместо того чтобы находиться в баре и наслаждаться своей последней ночью. Так что, отвечая на его вопрос, я говорю ему, что Эмили моя.
Он кивает и, сжимая зубы, принимает сидячее положение.
— Я, ох… не говорю этого многим людям, потому что они подумают, что я сумасшедший, но ты помог мне, так что я помогу тебе.
С подозрительным хмурым взглядом, усиленным припухлостью у правого глаза, он оглядывается вокруг нас, удостоверяясь, что никто не подслушивает.
Это просто смешно. Ему повезло, что Эмили позаботилась о нем. До нее я принимал сторону Джоэла, поэтому оставил бы этого мужика в грязи. Кто знает, где он был или во что ввязался. Быть выброшенным с крыльца бара, что принадлежит мотоклубу «Испорченные Сыновья», говорит, что он не тот, кому я должен помогать.
— Нет. Все нормально. Ты не должен возвращать…
— У меня есть подарок.
Я равнодушно отвожу взгляд.
— Подарок?
Он шипит, выдыхая резко и быстро.
— Я могу чувствовать у человека вибрации будущего — не у всех, но у некоторых.
Наступает тишина, позволяя четко слышать звуки ночи. Этот мужичок, старик, которому разбили лицо и сломали ребра, утверждает, что может чувствовать будущее. Не видеть его, а чувствовать. Что за чушь собачья?
— Сколько же ты выпил? Это потом помешает действию обезболивающих.
Старик сжимает бока костлявыми пальцами.
— Я говорю чистую правду. Твоя девушка, Эмили, попала в большую беду. Я почувствовал это.
Я закатываю глаза и отворачиваюсь, ступая с тонкой плиты бетона на твердый гравий.
— Ага. Чудненько. Ты будешь в безопасности, пока скорая не приедет, не так ли?
— Ты не веришь мне? — кричит он, его голос тонет в боли. — Я говорю правду. Когда ее жизнь начнет разваливаться, не говори, что я не предупреждал.
Я резко замираю и вытираю верхнюю губу. Потакать ему — плохая идея? Если он на самом деле несет чушь, то что мне терять? Я оборачиваюсь, засовываю руки в карманы и ступаю обратно на бетон. Мне не следует этого делать. Я не должен позволять ему так себя вести.
— Будь по-твоему, — говорю я. — Что ты почувствовал?
Вдалеке я слышу сирены. Они становятся все ближе и ближе.
Внезапно мужик снова дергается на месте, тяжело дыша.
— Я посмотрел на нее и почувствовал боль... невыносимую боль у себя в животе.
Он ведь прикалывается, так ведь? Пожалуй, мне нужно напомнить ему, как мы нашли его.