Девушка и Ворон

— Не в Сокольское ведь соседнее повезешь Лизу?

— Не твое дело. Мне что, силой твою барышню из дома забирать?

— Да иду я…

Как и ожидала Таисья, барышня долго не гасила счету. Горничная знала, если уж та заговорила про интересную книгу, то и до рассвета не уснет. Комната Лизы в правом крыле барского дома выходила окнами в яблоневый сад, она сама давно еще выпросила ее у отца. Лиза и до сих пор ждала, что Алконост прилетит на Преображение освящать яблоки в саду, а что уж говорить про детские годы, когда девочка караулила волшебных птиц денно и нощно.

Долго стояла Тая под яблоней, глубоко задумавшись. Наконец на ее губах мелькнула жестокая усмешка. Мгновение — и на месте красивой статной девушки явился пушистый комок — серый котенок, и направился под окно.

Вскоре барышня услышала самое жалобное мяуканье, какое только можно вообразить. Окно широко распахнулось. Лиза, в домашнем сером платье, закутанная в шаль, выглянула в сад.

— Кис-кис, — позвала она. — Где ты, котеночек?

Мяуканье повторилось.

Лиза завязала шаль узлом на шее и, как проделывала уже не раз, спрыгнула в сад изо окна. Жалобные звуки послышались уже чуть дальше — котенок уводил девушку под сень яблонь.

— Ну где же ты?.. — Лиза огляделась. Лунного света было явно недостаточно, чтобы рассмотреть маленькое животное в ночных тенях. Огорченно вздохнув, она хотела уже было повернуть назад, но вдруг неподалеку послышалась песня. Очень тихая и совсем нечеловеческая. В ней слышались жалобы, стоны и в то же время такое пронзительное созвучие всему — лунному свету, мягкой ночи, шепоту деревьев, что разум Лизы мгновенно потонул в этих звуках. Песня-плач надрывала ей душу, она шла к ее источнику, готовая, как всегда, попытаться понять и утешить, и с каждым шагом сознание расплывалось, сердце срывалось куда-то вниз, уже самой хотелось плакать, ничего не помня, не понимая…

Лиза не заметила, как, ведомая песней, миновала сад и вступила в дубовую рощу. А когда песня смолкла, она упала, словно оглушенная, без чувств. Наступившая тишина была зловещей.

— Эй, Тайка? — тихо позвал Шатун.

Но Таисья не ответила.

— Ну и шут с тобой.

Шатун нагнулся над бесчувственной Лизой, собираясь перенести ее в седло спокойно жевавшей травку лошади — и получил по голове рукоятью пистолета…

Глава 11. Охотничий домик

Федор осторожно опустил Лизу на лавку, развернул шаль, в которую она была закутана… Спит… зачарованным сном спит… песня эта колдовская — дело нешуточное. Он засветил свечи — на столе и на большом сундуке, и вернулся к девушке. Дыхание ровное, чуть подрагивают длинные ресницы. Легкий румянец сошел со щек, кожа кажется тонкой и бледной… И губы полуоткрыты.

— Лиза… — прошептал Воронов. — Один лишь раз… только мгновение — ты и не узнаешь…

И он склонился к ее губам… Девушка вздрогнула, открыла глаза. Федор от нее в удивлении отпрянул.

— Не пугайтесь, Елизавета Алексеевна, — спокойно заговорил он, взяв себя в руки. — Я вам зла не причиню, и мне многое вам нужно объяснить.

Лиза вскочила на ноги, кутаясь в шаль, словно та могла заслонить ее от пылкого взгляда Воронова, так не вязавшегося с его бесстрастным тоном.

— Что это значит, сударь? В прошлый раз вы меня вроде бы защищали, а что теперь? Я думала — вы друг, поверила вам…

— Прошу вас, Елизавета Алексеевна…

— Отвечайте, Федор Иванович, что я здесь делаю?

— Со мной разговариваете?

— Прекратите! Это вы меня сюда притащили, зачем? Не подходите ко мне…

— Да успокойтесь, пожалуйста. Ваше любопытство понятно и вполне обоснованно, в неведении я вас не оставлю.

— Покорно благодарю, — насмешливо ответила Лиза.

— Вы бы присели, Елизавета Алексеевна. Как говорит народ, в ногах правды нет. Мне надо все вам рассказать.

— Да уж будьте так любезны.

Лиза обвела взглядом помещение, в котором очутилась. Деревянные стены без обивки, крошеные окна — за ними темнота. Кроме лавки, с которой она поднялась, — большой, ничем не покрытый стол, да пара грубо сколоченных стульев, еще сундук подпирает дверь — видимо, в другую половину дома. Вторая дверь, наверное, наружу, и, можно не сомневаться, заперта.

Лиза вздохнула и опустилась на скамью, готовая в любой миг к самым решительным действиям. Федор пододвинул к столу один из стульев, сел, облокотившись о столешницу, как-то растерянно потеребил верхнюю пуговицу сюртука… для чего-то стянул перчатку. На Лизу не смотрел.

«Да он нервничает…» — поняла она с удивлением. На сердце у нее было препаршиво, но ее охватило острое любопытство и еще какое-то чувство, названия которому в ее понимании еще не было. Чтобы успокоиться, Лиза принялась заплетать растрепавшиеся волосы в длинную золотистую косу. Уже то, что молодой мужчина видел ее в таком совсем домашнем виде, было неловко и тревожно.

— Итак, Елизавета Алексеевна, — начал Воронов. — Вы сказали сейчас, что поверили мне. От того, будете ли вы продолжать мне верить, быть может, зависит ваша судьба. Не знаю, насколько правдоподобно прозвучит, но я вас действительно спасал. А вот спас ли…

— Где мы?

— В моем охотничьем доме, сударыня, в часе езды от ваших Яблонек…

— В лесу мы, что ли?

— А что поделать, если только здесь мы с вами можем спокойно побеседовать?

— В какие игры вы втянули меня, Воронов?

Он наконец-то в упор посмотрел на девушку, и его черные глаза так странно блеснули, что Лиза отшатнулась назад и коснулась спиной деревянной стены. В его взгляде не было злобы, но мелькнуло в нем что-то уж совсем нечеловеческое.

— Кто кого и куда втянул — тут сам дьявол теперь ногу сломит. Но, Лизонька, что вы натворили?! Вы ведь не думали, будто ворожбу наводить — все равно, что с куклами в детстве нянчиться? Люди ж не просто так от подобных дел сторонятся… Но вы, положим, могли и не знать…

— Так вы еще меня и обвиняете? — наконец-то Лизе стало страшно. По-настоящему страшно. — Да чего вы все это говорите, Воронов? В ваших словах ни капли здравого смысла. Вы…

— Скажите правду. — Федор вдруг как-то… потускнел, что ли? — Вы сознательно великого князя приворожили на балу? Я вас умоляю, Лиза, скажите правду!

— Вы оскорбить меня хотите, — тихо проговорила девушка. — За что? Что я вам сделала, Федор Иванович?

— Великий князь Александр Константинович жениться на вас собрался, знаете? Только не радуйтесь. Есть одна особа, она ни перед чем не остановится, чтобы убрать вас со своей дорожки… или отомстить. Поэтому сегодня — вот сейчас! — вас должны были отвести в отдаленное, полагаю, имение Михаила Платоновича Сокольского, где уже все приготовлено к венчанию. В Луконино, возможно. Я вас похитил, да — но у ваших же похитителей.

Лиза поднялась и сделала несколько шагов в сторону Федора. Он тоже встал ей навстречу, нервно сминая в ладони снятую перчатку.

— Как забавно придумано! — Она и правда засмеялась. — Этот ягненок, Мишенька, значит, волк в овечьей шкуре? Принудить меня решил к замужеству, подлец. Но вы меня спасли, да так, что теперь я наедине с вами, ночью, в вашем доме… и вы меня целовали! И вы, конечно же, герой…

— Нет, — Воронов перехватил ее маленькую руку, уже готовую опуститься на его лицо в пощечине. — Я не герой. Именно поэтому вы здесь. Надо понять, что делать дальше. Я могу не так уж и много. Могу разговоры подслушать — не мудрено, в вашем яблочном саду я днюю и ночую, думал, скоро совсем в человека превращаться разучусь. То, что Шатун — помните, говорил вам про него? — с вашей горничной Таисьей замышлял против вас, в том ничего удивительного нет…

— С Таисьей? Теперь еще и Таю приплели!

— Тая предала вас, Лиза. Я не очень много услышал, но думаю, что Шатун мог ей угрожать, потому что он знает ее тайну.

— Да какие у нее… — Лиза осеклась на полуслове.

— Сами же видели, наверное, — сочувственно проговорил Федор, — непростая ваша Таисья. Перстень надеть не она вас подговорила? Хотя какая ей в том выгода…