Закат. Re_Animation

Он попытался встать и сделать шаг к ней.

– Нужно убедиться что она жива. – пронеслось у него в голове.

Боль в икрах повалила его на колени, которыми он ударился о холодный пол, так как выставить руки вперед он просто не мог.

– Ал… – начал хрипеть он. – осознав, что горло у него так же повреждено.

– Хорошо бы, чтобы это был только ушиб мягких тканей. – внезапно для самого себя трезво рассудил он.

Этого хрипа было достаточно, чтобы лежащая на животе в неестественной позе Алёна вздрогнула…

Стоная, она попыталась повернуться, завалившись на левый бок и встретилась с ним взглядом. Она приподнялась, оттолкнувшись и опираясь левой рукой, со стоном полным боли и превозмогания. Венец из полевых цветов упал в лужицу густеющей крови, которая образовалась на месте, где лежала её голова. Из полуоткрытого рта, от губ тянулась вниз алая ниточка, раскачивающаяся подобно маятнику. Кисть её правой руки с некогда тонкими и длинными пальцами сейчас так же походила на связку сосисок, которые не то что бесполезны, а скорее мешаются и причиняют боль.

Виктор с радостью встретивший факт того, что она жива (о себе он так не беспокоился) со страхом смотрел на Алёну. Было видно, что ноги её, а точнее коленные суставы сейчас находятся в нерабочем состоянии.

Алёна, увидев испуг в его глазах, и поняв его природу, с трудом разлепляя губы произнесла:

– Я – нормально… – и попыталась улыбнуться несмотря на разбитую нижнюю губу, от которой тянулась кровь и рассеченную бровь с синяком сползающим вниз и общим видом, который уже не носил той детской невинности и наивности.

Яркий свет медицинских ламп не резал глаза. Сидя в нескольких метрах друг от друга, которые сейчас были серьезным испытанием для каждого, они смотрели в глаза и оба тяжело дышали ртом.

Алёна попыталась перевернуться, чтобы поползти к нему на встречу, но тут же сжала зубы, сдерживая крик от боли, который возник как только она коснулась отёкшими коленями пола. Тут же она, тяжело дыша сквозь сжатые зубы дернулась, опять перевернувшись в сидящее положение и попыталась поползти задом, но опираться одной рукой не сгибая колен было невозможно. Кровавая ниточка обвила её белогрязную блузку.

Виктор сделал усилие и встал на ноги. Пронзившая икры боль, хоть и была жгучей, но не была предательски невыносимой. Он был готов к ней и, сделав пару шагов, аккуратно опустился на колени, чтобы передохнуть. Алёна повернулась к нему.

В её обессиленном, окровавленном лице всё еще читалась та первозданная красота, которой она обладала. Она молча смотрела на него, в её глазах, в свете медицинских ламп поблескивали слёзы бессилия, которые она старательно не хотела выпускать.

Воспоминание о попытке её улыбки, о её самообладании придало ему сил и он сделал еще два шага и опустился на колени прямо рядом с ней, и сел, выкинув ноги в грязных черных джинсах вперед.

Он выдохнул, опираясь своим левым плечом о её плечо и одновременно давая ей опору.

– Ну вот… – уже почти без хрипа, но пересиливая боль, сковывающее горло. – произнёс Виктор.

Она благодарно положила голову к нему на плечо.

Немного отстранившись, отталкиваясь левой рукой, она взглянула в его глаза, полные грустной задумчивости. Его взгляд грустно смотрел «сквозь».

Внезапно Виктор взглянул ей в глаза. В них читался стыд и неуверенность. Она будто извинялась.

– Не смей! – сказал он. Они сидели рядом и тяжело дышали. Тихая летняя ночь в деревенском строении, стоящем поодаль от всех жилых домов да и от деревни, делала попытки позвать на помощь просто бессмысленными.

Внезапно Виктор заметил, что дыхание Алёны становится более размеренным. Он повернул голову и увидел, что она закрывает глаза.

– Не спать! – сказал он и она, моргнув пару раз с заплывающим глазом, через силу широко открыла глаза. Внезапное ощущение ответственности за близкого дорогого человека придало Виктору сил. Его мысли забегали, он сам будто стал очухиваться.

– Я нормально. – слабеющим проговорила Алёна и улыбнулась, разлепив губы и обнажив белые ровные зубы, между которыми была тянущаяся пленка крови.

– Так. – сказал Виктор и поднялся, приковав её взгляд к себе. Стоя на месте он покрутил головой – трапеция и ключицы сильно ныли, вращать головой было тяжело и он повернулся вокруг своей оси, с руками-культями вытянутыми вдоль туловища.

Пересиливая боль он нагнулся и сделал два шага к стулу, нагнулся к нему. Внезапная боль в спине заставила его упасть на колени. Краем глаза он увидел, как Алёна дернулась, увидев его падение.

– Хорошо, что не спит. – подумал Виктор и улыбнулся.

– Я нормально. – будто передразнивая её, произнёс он.

Он взял зубами со спинки стула Алёнину белую рубашку и, сделав усилие, поднялся на ноги дошёл до неё и упал рядом с ней, выпустив обслюнявленную рубашку изо рта.

– Так. Ушибы сейчас будут усугубляться. Моя способность передвигаться будет уменьшаться с каждой минутой и с каждым движением. Я повторно травмирую себя каждый раз, усугубляя отёк.

Серьезная и рассудительная речь подействовала на Алёну отрезвляюще. Она следила за его словами.

Виктор сделал усилие и встал, дойдя до ближайшей сабли он толкнул её в сторону Алёны. Опираясь на одну ногу сжал зубы от боли – нагрузка на другую икру была критической. Он подошёл к сабле и толкнул её еще раз.

Тяжело выдохнув он сел рядом с Алёной.

– Мне сейчас нужно. – он взглянул на свои кисти. – Чтобы ты мне сделала бинты- жгуты на ноги. Иначе мы оба не сможем ходить.

– Хорошо. – кивнула Алёна и взяв свою рубашку обернула её левой рукой вокруг ноги. – Так нормально? – спросила она затягивая, придерживая локтём второй руки край рубашки.

– Чем жёстче сможешь – тем лучше. – ответил Виктор, морщась от боли.

Алёна взяла клинок и отрезала часть рубашки, другую часть, обмотанную вокруг ноги она раскроила посередине и, натянув с силой, отстранившись и используя свой вес, сделала узел.

– Главное чтобы не развязалось. – произнёс Виктор выдыхая.

Перебинтовав и затянув вторую ногу, она взглянула Виктору в глаза.

– Я нормально. – пошутил он, полагая что в этой ситуации шутка повторенная дважды будет смешнее. Или просто не зная, чем заткнуть паузу.

Он встал на ноги и улыбнулся еще раз.

– Теперь гораздо лучше. На какое то время. – сказал он и пошёл к табуретке-столу. Он слегка наклонился и, взяв локтями графин с водой двинулся к Алёне.

– Как думаешь, на кого я сейчас больше похож на пингвина или на тиранозавра? – пошутил он, думая лишь о том, что уронить единственный доступный источник воды сейчас было бы ужаснейшим преступлением. Вроде бы стол и и Алёну отделяло всего метров десять, но сейчас это было целым испытанием. С одной стороны бинты уменьшали боль, но с другой они сковывали и без того медленные движения.

Сев рядом он передал графин ей и она поднесла к его рту.

– Сначала ты. – сказал он и мотнул головой. Боль в трапеции практически нивелировала попытку движения.

– Почему? – прочиталось в её глазах.

– Я пока не теряю сознание. Тебе нужно сейчас сделать пару глотков. Не больше. Мы должны экономить воду – не знаем сколько нам тут придется пробыть.

Она прислонилась своими пересохшими губами к горлышку графина и, слегка помедлив, сделала парочку глотков. Было видно, как сильно она хочет пить, и как себя пересиливает, чтобы не выпить больше положенного. В этот момент показалось, что в её прикрытых глазах читается блаженство. Виктор шумно проглотил слюну, смотря за ней.

Алёна резко открыла глаза и поднесла графин к его рту. Он сделал один глоток и зажмурился от удовольствия. Холодная чистая вода – это то, чего сейчас хотело его тело. Он сделал еще один глоток.

– Прости… – сказала Алёна и поставила графин рядом, положив на него свою левую руку.

– Эх… Это ты меня прости. – грустно произнёс Виктор.

– Не смей! – передразнила его Алёна. – иначе я тебя укушу. – улыбнулась она.

– Как много может дать пара глотков простой воды! И как много может дать любая положительная эмоция. – подумал он.